Но следом наказующая зачитала последний на тот день документ, о помиловании королевой ввиду «высоких моральных устремлений». Моей целью являлось «спасение товарищей по оружию» и «предотвращение приведения в исполнение приговора, вынесенного без рассмотрения некоторых подробностей, влияющих на оценку преступления», что не может не характеризовать меня с положительной стороны и частично не оправдывать. Изгнание заменялось тридцатью ударами — в назидание. Что я все-таки не прав и так делать нельзя.
В общем, формулировалось запутанно и непонятно, чувствовался опыт ее величества, юриста и политика со стажем. Но главным, опять-таки, был подтекст, а не слова, а он гласил — меня оставили.
«Паровозом» никого не назначили, чему я удивился — ждал, что хотя бы на Сирену вину свалят. Но кто-то тут же, моментально, сразу после развода, распустил слух, что «расстрел» планировался Советом изначально, как показательное выступление, элемент начавшейся политики наведения порядка среди личного состава. Что все действия изначально были рассчитаны на «бу-бух» перед строем поверх голов преступниц с последующим отпуском их на волю, и только я, глупый дурачок, этого не понял. Однако, мне простительно, ибо я тут недавно и вообще мальчик, и потому королева помиловала меня лично.
Одним словом, рот всем заткнули быстро. Да никто особо и не возмущался — слишком запутанной оказалась ситуация, слишком немногим хотелось в ней что-то распутывать.
Ведь с одной стороны, сорок четвертые, действительно, «шкодили». Причем так, что Камилла, авторитетный хранитель, осталась жива чудом. Перес же пыталась убить мою мать, косвенного члена королевской семьи, зная об этом — то есть, по логике ангелов была не права, а значит, ее смерть вообще не повод к обсуждению. Я — это я, а мать — это мать. Плюс, не стоит забывать их изначального террора в отношении молодежи — здесь ничто никому не забывается и просто так не прощается.
Да, их подвели к проявлению высокомерия, но вести себя так, как вели они, никто не заставлял. И тем более никто не заставлял пытаться убить Камиллу, не имеющую отношения к нашему противостоянию.
С другой стороны, офицеры частично манипулировали ими. Самую малость, но без этого не обошлось. Сие не имело бы никакого значения, решай они такой манипуляцией внутрикорпусные вопросы, но они делали это из-за меня, постороннего человека. Да еще «мажора», принца (с дня, когда я признал это перед девочками Белоснежки, этот факт никем более не ставился под сомнение). Потому решение о прилюдном «журении» и выпуске виновных за пределы корпуса всех устраивало, ибо снимало необходимость глубоко копать, кто прав, кто виноват. Да, обе стороны в чем-то неправы, но раз разошлись мирно и без крови, значит все хорошо и не стоит на этом зацикливаться.
Именно это, нежелание «демоса» разбираться, и было основным фактором того, что шумиха быстро улеглась. Стандартный политический ход, насчитывающих тысячи лет своей истории. А что вы хотели, члены Совета должны быть прежде всего политками, и только после этого командирами!
Так что отношение ко мне оказалось двояким. С одной стороны я — тот самый мажор, чужак, ради которого велись все эти игры. Персона non-grata. Но с другой, я выступил в защиту девочек, устроил ради этого дебош, нарушив кучу приказов и традиций, и даже (о, боги!) стрелял в наказующих, пытавшихся противостоять. Следовательно, отношение ко мне по определению не может быть однозначным, я в любом случае заслуживаю снисхождения. Это признавали даже пострадавшие по моей вине, что говорить об остальных.
Что касается самих приказов, которые нарушил…
…Вот именно, я не местный, да еще родственник королевы. А что позволено Юпитеру, не позволено быку. Гораздо важнее, что я повел себя как ОДИН ИЗ НИХ, выступив на защиту собственных убийц. Вот это девчонок тронуло.
Да, это последний немаловажный фактор, который у меня пока не хватает опыта брать в расчет. Это ЖЕНСКОЕ заведение. А женщины — контингент специфический. Они вообще не склонны к анализу, предпочитают ВЕРИТЬ тому, что им говорят, даже если доводимая до них информация немного противоречит логике. Это касается всех женщин, не только местных, просто, как показала практика, местные ничем от остальных не отличаются. Они живут эмоциями, а я создал достаточно эмоциональный фон на Плацу, затмивший логику и первопричину поступков всех противоборствующих сторон. И версию офицеров приняли во многом под влиянием этих эмоций — всем ХОТЕЛОСЬ ее принять. И думать, что все немного не так, женщинам не интересно.
Еще я сделал для себя дополнительный вывод, что Антонио Второй был совсем не глупым мужиком. Да, для манипулирования корпусом надо разбираться в женской психологии от и до. Но если способен на это, тебе по плечу любые задачи. Хотя, повторюсь, у всего своя цена.
— …Хуан?
Открыл глаза. Катарина. Сидела напротив. Машина покачивалась — куда-то ехали. Долго я дремал? Взгляд на браслет — пятнадцать минут. Музыкантки сидели рядом с отрешенным видом.
— Это твое прикрытие, — указала она мне на них. Девочки оживились, проявилось это в коллективном переводе на меня трех пар глаз. — Знакомься.
— Хуан, — помахал я им рукой. Девушки так же скупо представились.
— Их позиции будут вот здесь. — Катарина взмахнула рукой, уже активированной в режиме перчатки, и передо мной предстал до дыр изученный макет двора, где планировалось предстоящее действо. — Здесь, здесь и здесь, — указала она на точки на крышах, образующих тупой треугольник с вершиной, ориентированной в глухую стену.
— А тут? — указал я над двором. — Почему бы не стрелять с купола? — Или вас туда не пустят?
— Кто это нас туда не пустит? — с иронией воскликнула она. — Нет, там будет слишком большое рассеивание, учитывай высоту купола. Плюс, зона охвата. Лучше с трех точек контролировать всю территорию и иметь свободу маневра, чем с одной, но сесть в лужу, если что пойдет не так.
Я кивнул — логично.
— Вторая точка может быть вот здесь, а может вот здесь, — указала она на разные места под крышей одного из противоположных высотных домов. — Определимся по месту. — Взгляд на одну из девушек, которая в ответ так же кивнула. — Есть вопросы?
— Да. — Я перевел глаза на музыканток. — Что это за инструменты? Как называются?
Все трое расплылись в улыбке.
— Виолончели, — ответила одна из них, которая в юбке.
— Мне вот интересно, вы когда-нибудь их в руках держали? В смысле, настоящие?
Вопрос был из ряда риторических.
— А-ай!
— Терпи!
Я лежал поперек на сдвоенных кроватях Сестренок. Роза вот уже пятнадцать минут втирала мне лечебную мазь в спину. Паулы в каюте не было — ушла на очередные подвиги, остальные же сидели вокруг и давили молчанием. Позавчера я весь оставшийся после аудиенции день бессовестно дрых, вчера было не до разговоров — сильно болела после экзекуции спина, и вот сегодня, похоже, час обсуждения наших проблем, пробил.
