— Нет, все нормально, — с трудом выдохнул Икар. — Я схожу в душ. Отправь запрос главнокомандующему. Напиши, что я хочу встретиться. Лучше в неформальной обстановке.
— Будет исполнено, коммандер.
Робот-уборщик прокатился по комнате, сканируя помещение на предмет ущерба, ничего не обнаружил и отправился к зарядной базе. Мужчина проводил его взглядом и откинул одеяло. На самом деле, он чувствовал себя неважно. Впервые сон не принес облегчения. Это пугало. Вызывало тревогу. И непривычное раздражение. К тому же в голове засели образы из сна. Голос Талии. Что с ним происходит?
Контрастный душ не принес облегчения. Разве что физическую бодрость. Но разум все еще пребывал в беспорядке.
— Главнокомандующий приглашает вас к себе на обед, коммандер. Он будет рад вас видеть. Желаете завтракать?
При мысли о еде, желудок скрутило неприятным спазмом. Да, что с ним такое? Заболел? Подцепил вирус? Или инфекцию?
— Сирил, выведи мои параметры на монитор.
Базовые основы медицины им давали в Военной Академии, чтобы каждый мог оценить собственное состояние и состояние других членов группы. В бою это могло спасти жизнь, а сейчас хотя бы внести ясность.
Биохимический состав крови оказался в пределах нормы. А вот гормональный…
— Я бы рекомендовал вам поход к гиатросу и успокоительное, коммандер. Или хороший отдых.
Да, уровень стресса у него оказался выше нормы. При чем, судя по выработке гормонов, общий фон напряжения рос на протяжении последней декады, а вот ночью произошел резкий скачок. Неужели, все из-за сна?
— Спасибо, Сирил. Я прогуляюсь до дяди пешком. Нагрузка пойдет на пользу.
— Как вам будет угодно, коммандер.
Дом главнокомандующего располагался ближе к окраине. В исторической части города. Где современные дороги сменялись старыми, выложенными из плит, а здания становились ниже и просторнее. Здесь отсутствовали силовые ограждения и быстрое движение. Зато массово использовался легкий и юркий двухколесный транспорт. А порой и просто малые гравитационные платформы, скользящие над самой землей. Из-за низкой маневренности их давно не использовали массово, но в старых районах любили.
Здесь у каждого дома имелся свой сад, и осенью, после сбора урожая устраивалась ярмарка. Не столько ради дохода, сколько ради того, чтобы похвастаться достижениями, обменяться опытом и просто порадоваться жизни. В детстве они часто посещали ее, только тогда Икар не мог понять и половины происходящего. А сейчас вдруг нахлынуло…
Захотелось снять обувь и босиком пройтись по теплым, нагретым солнцем плитам. По траве. Сорвать пару плодов с деревьев, свесивших ветви через невысокий, декоративный забор, заботливо сохраняемый ради узоров, некогда вырезанных в камне вручную. Странно. Раньше подобных порывов не было, а теперь…
Икар остановился, разглядывая спелый персик, висящий прямо на уровне головы. Протянул руку. Коснулся плода, ощущая его тепло и шершавость кожуры. Он уже переспел, стоит сжать посильнее, и во все стороны брызнет сок. Сладкий. А мякоть превратиться в кисель. И останется только спешно затягивать ее в рот, а потом думать, как отмыть пальцы. Облизать? Кажется, Талия так и делала. Еще и жмурилась при этом от восторга, вся перепачканная в соке. А родители посмеивались над ней.
И снова кольнуло в груди. «Этра не остановится, Икар». Он опустил руку и продолжил идти. До обеда оставалось не так уж много, прогулка заняла почти два часа, за которые он успел прийти в себя и проголодаться. Дядя не будет против, если гость появится раньше. Возможно, они даже успеют поговорить…
Старинная усадьба, некогда принадлежавшая самому Птолемею, разделялась на две части: правая была отдана под музей, отражающий быт того времени и открытый для всех желающих, а в левой обитала семья главнокомандующего. Искусственный интеллект в таких домах не устанавливали, роботов использовали для домашней работы в ручном режиме. А для оповещения использовался металлический молоток.
Звук разнесся далеко, эхом отдаваясь от стен и распространяясь куда-то вглубь дома. Внутри раздался короткий рык ликоса, предупреждающего, что входить без разрешения не стоит. Дверь открылась только через несколько минут.
— Здравствуй, Икар.
Иазон-младший посторонился, пропуская его внутрь и оттесняя бедром Гадеса. Старый зверь с темно-серой с белыми подпалинами шерстью и выцветшей гривой принюхался к гостю, коротко махнул хвостом в знак приветствия и медленно направился прочь, прихрамывая на правую переднюю лапу.
— Здравствуй. Гадес совсем плох…
— Он продолжает нести свою службу. Отец не хочет выбирать ему приемника, пока он еще в силах. Но, думаю, скоро он нас покинет.
Ликос главнокомандующего перешагнул уже через третий десяток. Почтенный возраст для зверя. Когда-то они все знакомились с ним, будучи детьми, а теперь уже пора провожать его в последний путь.
— Где дядя?
— Во внутреннем дворике, обед еще не готов, мы не ждали тебя так рано. Гадес проводит.
Иазон невозмутимо кивнул и направился в другую часть дома, а Икар направился вслед за ликосом. Догнать его не составило труда, а затем пришлось подстроиться под неспешный шаг. Зверь скосил на него темный глаз, словно оценивая его труды, и выше поднял голову. Старый, но сильный. Говорили, что главнокомандующий брал Гадеса с собой в космос. И тот даже участвовал в нескольких боях, когда те велись на планетах.
Во внутреннем дворике располагался прямоугольный бассейн, глубиной едва ли по колено, окруженный плодовыми деревьями. Дядя лежал в тени на одной из кушеток, расставленных с трех сторон от низкого стола. При виде хозяина Гадес ускорился и перешел на легкий бег. Хромота ему совершенно не мешала. Он остановился возле кушетки, ткнувшись носом в ладонь мужчины, и заглянул ему в глаза.
— И кого же ты ко мне привел? — тонкие пальцы запутались в гриве, даря зверю привычную ласку. Иазон поднял взгляд, вымученно улыбаясь племяннику. — Здравствуй, Икар. Располагайся. Твой вызов оказался для меня неожидан. Что-то случилось?
Коммандер занял место ближе к родственнику, пытаясь уловить то, что встревожило его при последней встрече.
— Есть кое-что… Но сначала я хотел бы узнать, как ты себя чувствуешь? Все ли в порядке со здоровьем?
Сегодня, у себя дома, в тени любимого сада, дядя выглядел одновременно лучше, спокойнее, и в то же время, хуже. Заметен стал землистый цвет лица. Набрякшие, покрасневшие веки, тени под глазами. Синеватая канва вокруг губ. И тихий хрип во вздохе.
— Хотел бы я сказать, что все в порядке… Но не выйдет, — лицо главнокомандующего стало строгим, привычно жестким. — Я даже рад, что ты решил заглянуть. Кое-что ведь изменилось, да?
Пронзительный взгляд зеленых глаз. Таких же как у императрицы, но светлее. Словно выцветших от времени.
— Маеджа Софрония вам сказала? — официальный тон вырвался против воли.
— Ей не потребовалось. Дарея поняла все раньше.
Неудивительно, учитывая, что она, видимо, подслушала часть их разговора во дворце.
— Ты пробуждаешься. И пришел ко мне за советом. Так ведь? Что-то случилось, что тебя напугало. И разговор с другом стало недостаточно.
— Вы знаете о посещении Храма…
— Мне докладывают о состоянии Байона, и о том, что ты к нему зачастил. Сложить одно и другое несложно. Расскажи, что привело тебя ко мне, а затем я расскажу тебе то, что знала твоя сестра.
Сердце замерло на мгновение. Затем стало жарко. Но Икар сумел взять себя в руки и заставил голос звучать ровно. Он рассказал о сне и коротко об остальном. Иазон слушал спокойно, ничем не выдавая свою реакцию. И, кажется, даже не удивился, услышав о словах Талии.
— Говорят, что сны отражают наши потаенные желания и мысли, — отметил он, когда коммандер закончил. — Или наоборот показывают то, до чего мы еще не смогли дойти разумом. Твой сон похож на второе. Этра, действительно, не успокоится. В прошлый раз мы остановились не просто так. Достигнув планеты и высадившись на ее поверхности, мы обнаружили повышенный уровень радиационного излучения, опасного для киорийцев, но привычного для жителей планеты. Нас спасли защитные костюмы, однако было еще кое-что. Когда правитель Этры понял, что победы ему не видать. Он использовал оружие, припасенное специально на такой случай. Биологическое. Не знаю, из чего его создали, но наши фильтры не стали для него помехой. Белесый газ, похожий на туман. Он стелился по земле, огибал корабли, забирался внутрь. Он воздействовал не только на нас, но и на жителей Этры. Тех, кому не повезло оказаться рядом. Они начали умирать. Наши гиатросы пытались исследовать течение болезни и понять, чем она может быть опасна для киорийцев. Сначала наш иммунитет с ней справлялся. Но затем начали происходить сбои… На непробужденных газ действовал сильнее. Почти половина моего экипажа слегла. Остальные, как ты можешь понять, не обрадовались. Я связался с правителем и потребовал от него полной капитуляции, угрожая уничтожить его дворец, столицу и близлежащие города, раз он так не ценит жизни своих поданных. Думаю, он надеялся избавиться от нас и обойтись малой жертвой, но… Увидев, что мы живы, испугался. Я впервые видел страх так близко. Нас разделял лишь экран. Я наблюдал, как сужаются его зрачки, а лицо искажается в гримасе сначала гнева, а затем ужаса. Он сдался… А мы отступили. Я мог бы расстрелять города и столицу. Уничтожить дворец, но… В той войне погибло столько людей, что я не мог ее продолжать. К тому же… не все они были виновны. Продолжать же бой на поверхности стало слишком опасно. Мы не знали, что еще может использовать Этра против нас. Не знали, чем обернется болезнь заразившихся. И мы отступили. Но гнев… Та бессильная ярость, что терзала правителя Этры. Я знал, что рано или поздно, он захочет отомстить. И мы готовились к этому дню. Но все равно пропустили первый удар…
