Один только задумчивый, если не сказать отмороженный, Кизи Кен Аман тщательно вычесывал свою длинную шевелюру возле термосушки в излюбленном центаврианском темпе – то есть очень и очень медленно. От прочих же остались только лужи возле ящичков в гардеробной. А от Свечникова – еще нашейный платок ворэнта, который он забыл возле кибермеха для чистки ботинок.
Перебросившись с Кизи Кен Аманом парой дежурных острот, я побрел в кабинку, которую за последние несколько дней уже привык считать своей, и включил воду.
Я давно заметил: под душем особенно хорошо думается.
Какие только мысли не лезли мне в голову!
Вот, например, вода. Известно же, что воду после наших омовений не выливают за борт, как думают некоторые хурманчи, а гонят через рециркуляционные фильтры. Так что она снова становится чистой, совершенно прозрачной, пригодной даже для питья. А затем – мы снова идем принимать душ. И снова моемся этой же самой водой.
«Так вот интересно, – размышлял я, – какой водой я сейчас моюсь? Той, которой мылся с утра? Или та вода, которой мылась Тайша Вассерфаль с полчаса назад, уже успела пройти фильтрацию и теперь касается моего тела?»
Мысль была дурацкой. Но мою не очень требовательную душу согрела.
Я сам себе улыбнулся, методично растирая мыльную пену по груди и животу. Жизнь прекрасна!
Я уже решил закругляться, когда обнаружил, что-у меня появилась соседка, – в кабинке рядом кто-то деятельно плескался. Это была определенно соседка, а не сосед, судя по тому уморительному мурлыканью, которым она сопровождала свое мытье.
«Эстер? – спросил себя я. – Да нет, чтобы она мурлыкала? Не похоже на нее! Беата? Так я ее вроде бы только что видел на выходе… Какая-то из космофлотских краль? Но чего им делать в нашей душевой?»
Я не решался ни поверить в свою догадку, ни проверить ее.
Так я и стоял истуканом в своей кабинке, по привычке меняя температуру воды с ледяной на теплую, с теплой на прохладную. Уходить мне почему-то совершенно не хотелось.
Так прошло еще пять минут. А когда я в очередной раз задал себе вопрос, что бы такое себе еще помыть, дверь моей кабинки распахнулась настежь, и на пороге показалась… Тайша Вассерфаль.
Абсолютно неодетая.
Абсолютно мокрая.
Абсолютно неожиданная.
– Привет, Сережа, – старательно изображая отсутствие смущения, сказала Тайша.
– Привет, Т-тайша, – отозвался я. – Рад тебя видеть в столь… неожиданном виде… то есть – месте.
Не так уж легко мне далась непринужденность. Поскольку от созерцания ее соблазнительного, загорелого тела, обернутого в тугой корсет хорошо развитых мускулов, все мои мысли, не сговариваясь, отправились в общеизвестном направлении.
Я не был сексуальным обжорой. Но рядовая Тайша Вассерфаль была так хороша, что, мне кажется, от ее вида возбудился бы даже стодевяностодвухлетний паралитик. Не говоря уже о двадцатидвухлетнем капрале без особо вредных привычек.
Фигура у Тайши и впрямь была блеск!
Это я еще в первый день знакомства с ней приметил. Даже под стандартным армейским комбинезоном с умопомрачительной однозначностью рисовалась ее развитая высокая грудь. Даже увесистый «напоясный комплект рядового» не в состоянии был замаскировать ее осиную талию. Не говоря уже о ее попке, отлитой гимнастикой в самую совершенную форму!
Да когда она занималась на велотренажере, все, кто был рядом, – включая «условно гетеросексуальных» Беату и Карлскрону, – только и делали, что украдкой пялились на нее!
Да она одна была в состоянии обеспечить наш взвод первоклассными эротическими фантазиями на несколько месяцев глухой гибернации! И ни одна из этих фантазий, я уверен, не была бы похожа на фантазию соседа!
И тут это воистину небесное создание, покрытое жемчужными каплями воды, искрящимися от навязчивого света галогенных светильников с бактерицидным эффектом, оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня! В моих, так сказать, похотливых лапах…
Нужно ли говорить, что лучшая из моих трех ног тут же воспряла к жизни?
– Вообще, Серж, извини, что потревожила, – продолжала смущаться Тайша, однако и уходить не уходила, – но…
– Но у тебя случайно упало мыло, правильно? – подсказал я, хотя прекрасно знал, что все мыльницы в корабельных душевых наполнены исключительно жидким мылом и, в довершение всего, намертво привинчены к стене.
– Нет… с мылом все в порядке. Просто… я хотела поговорить с тобой, – наконец-то окончила свою нехитрую мысль Тайша. И опустила глаза, словно на ее прекрасной груди с предательски напрягшимися сосками содержался краткий дайджест того, что она собиралась обсудить.
– Поговорить? Это… прекрасная идея! – Я ответил ей деревянной от возбуждения улыбкой. – Значит, заходи – будем разговаривать.
Чуть помедлив на порожке, Тайша невозмутимо шагнула внутрь, словно я приглашал ее не в душевую кабинку, а в роскошные апартаменты с балдахинами, как у Лейлы. Словно на ней, как на королеве, было бархатное платье с длинным шифоновым шлейфом, волочащимся по полу самым изысканным образом.
Кстати, воду я так и не выключил. На нас обоих лило и лило, но мы не замечали этого. Как бегемоты какие-нибудь.
– Что-то не так? – вдруг спросила Тайша. Она положила свои теплые, мокрые руки мне на плечи, и внутри меня точно оборвалась тысячекилограммовая гиря. – Я делаю что-то неправильно?
– Да что ты… Все хорошо! Ты все делаешь прекрасно! Только я почему-то думал, что ты… разговариваешь обычно с Джо Топаком…
– Ах, это! Нет… То есть да… То есть раньше мы с ним действительно часто разговаривали. Но потом… Ты меня слушаешь, Серж?
– Конечно слушаю, – с некоторым запозданием откликнулся я, оторвавшись от ее божественной ключицы.
Сантиметр за сантиметром я исследовал при помощи поцелуев ее сильную шею с прекрасно вылепленными мышцами. Я осторожно пробирался вниз, к бутончику правого соска, стараясь остаться в сознании.
– Да… ну так вот… – неуверенно продолжила Тайша. Я с удовлетворением заметил, что благодаря моим ласкам она становится все более безразличной к теме разговора. – Ну так вот… А потом мы с Джо Топаком… как бы это сказать… не сошлись характерами!
– Ах вот оно что! – отозвался я, становясь перед ней на колени.
Душевая была такой узкой, что мой зад проскользил вниз по ее керамической стене с характерным взвизгивающим звуком.
Аккуратный, начисто выбритый низ живота моей богини физкультуры и спорта оказался прямо напротив моих жадных, искрящих желанием глаз. Привычка моих сестер по оружию очищать свой лобок от волос озадачивала меня еще с учебки – мне казалось, что это делает женщин похожими на школьниц младших классов. Но в случае Тайши данное обстоятельство меня отчего-то совершенно не смущало.
