— Биопрограммеры работают? — спросил я.
— Конечно. От самого входа.
— А я еще стою на ногах.
— Ты не стоишь, ты бегаешь.
— Нет, Эли! Я летаю! У вас великолепный сад, спасибо, что вытащил.
Вид из беседки и правда был замечательный. Ворота остались далеко позади, а перед ними — море листвы и цветов в серебристой росе, а за ними раскинулась Рэнд в розовой рассветной дымке. Я полюбовался на это чудо, опершись на белую колонну беседки и сел рядом с Эли.
— Наверное, мне уже нечего корректировать, — предположил я. — Должен же быть предел.
— Есть не сомневайся. Просто система не находит никакой особенной грязи. Пока.
— Ну, буду падать в обморок, ты меня подхватишь, — сказал я. — Ты как?
— Уже почти нормально. Еще минут десять.
Наконец, Эли встал, и мы пошли дальше.
Арка стояла над самой вершиной, уже вся оранжевая в лучах рассвета. Мы прошли под ней, перевалили через холм, и тогда перед нами открылся новый прекрасный вид. Перед нами уступами спускался сад, а вдали сияло море. Мы были на полуострове. А у самого берега возвышались еще несколько арок. Я посчитал: двенадцать. И, кажется, не меньше той, через которую мы уже прошли.
Здесь тоже была беседка. Вот это точно та самая.
— Откуда здесь море, Эли?
— Мы на Острове Ворот.
— На острове?
— Мы прошли через первый портал. Остиум в десятке световых лет отсюда. Мы на планете Нодус.
— Там внизу двенадцать арок по числу планет в РЦС?
— Конечно. Наша первая справа от центра. На Мистраль. Пойдем!
Мы спустились к аркам без приключений. Они были столь же огромны, что и первая, и, на самом деле, расположены довольно далеко друг от друга. Где-то на полпути нас ждала развилка: двенадцать дорожек с мраморными стелами с изображениями и названиями планет. Да, наша: первая справа. Идти оставалось меньше километра.
Мы прошли под аркой на Мистраль и попали в полдень. Солнце стояло в зените. Было жарко. И сад приобрел более южный колорит: появились пышно цветущие красным, синим, белым и фиолетовым кусты, похожие на олеандры и вытянулись вверх свечи совершенно явных кипарисов.
За аркой сад растянулся еще на полкилометра, но примерно через полчаса мы вышли в город, который, впрочем, мало отличался от сада: здоровые особняки в зарослях деревьев и цветов.
— Это Габриэла? — спросил я.
Что Габриэла — столица Мистрали и родной город Эли я уже знал.
— Нет. Габриэла в ста пятидесяти километрах. Это Остиум-Мистраль.
И вот я прошел через тот самый Сад, но не почувствовал в себе радикальной перемены.
— Вот ты и гражданин РЦС, — улыбнулся Эли. — Поздравляю!
Я еще не осознал, насколько стоит с этим поздравлять.
— Ты спрашивал о скорости наших кораблей, — напомнил Эли. — До ноль девяносто пяти от скорости света. Военные катера.
— Ни хрена себе!
Эли хмыкнул.
— Что ты там еще спрашивал?
— О судьбе корабля РАТ, который захватили ваши линкоры.
— Это сверхмощные биопрограммеры плюс силовое поле. Живы твои друзья. Им делают коррекцию на Остиуме.
— Не добровольную.
— Ну, что поделаешь! Не можем же мы им позволить обстреливать наши пассажирские лайнеры. Захотят пройти через Сад — будем только рады.
— На Остиуме есть Психологический Центр?
— Зачем? На Остиуме есть Сад.
— А если что-то серьезное? Если восстановление личности, как тому махдийцу? Сада хватит?
— Сада хватит для того, чтобы сделать человека не опасным. Потом можно жить дома или в гостинице и гулять в Саду со своим психологом.
— На Мистрали также?
— Да, примерно. Но что-то серьезное у нас экзотика, так что одной прогулки обычно хватает.
— А, если человек не хочет?
— Есть психологическая служба. Есть полиция, если уж человек совсем не адекватен. У нас мало полицейских, но, ты знаешь, существуют.
— Эли, а Адам остался на Остиуме?
— Пока да. Но не думаю, что его будут пытаться убить. Гнались за тобой.
Мы получили багаж, взяли на ближайшей стоянке гравиплан и поднялись в воздух. Внизу лежали квадраты полей и лугов, и острова лесов, вдали синела горная цепь.
— Анри, мне только что скинули информацию от Бюро. Мы нашли твоего убийцу.
— И кто он?
— Он мертв. Но мы установим личность. Он пытался пройти через Сад.
— Его убили ваши люди?
— Нет. Он вошел в Сад, как только открыли портал, в районе шести утра, и ему почти сразу стало плохо. Несколько человек тут же бросились на помощь, усадили на скамью, послали за врачом и местным психологом. Там были Марго и Лиз. Лиз, конечно, сказала, что она тоже психолог и подошла совсем близко.
Я отчаянно посмотрел на него.
Глава 26
— Все в порядке, Анри, — быстро сказал он. — Все живы. Ну, кроме этой сволочи!
Я поразился столь немилосердному эпитету. На РЦС считается, что преступник — это больной человек, которого надо лечить, а не ненавидеть. Конечно, и на Тессе и Кратосе — это во многом так, по крайней мере, в среде психологов, но на РЦС доведено до логического конца.
Главное, выловить болезнь до появления таких неприятных и несвойственных человеку симптомов, вроде желания что-нибудь украсть, или не дай Бог, кого-то убить, и вовремя подкорректировать, и будет все совершенно отлично.
— Его убил Сад? — спросил я.
— Ну, что ты! Убить человека можно в одном единственном случае: если он конкретно сейчас собирается убить другого человека и его невозможно остановить никак иначе. Искусственный интеллект Сада об этом знает, наши же психологи программу писали.
Было так. У убийцы была система вроде мини-арбалета, спрятанная в манжете накидки. Он был одет, как гражданин РЦС, ну, знаешь наши широкие манжеты. Он увидел мою жену и решил, что она тоже неплохая цель. В манжете была спрятана отравленная игла. Все устройство пластиковое, игла деревянная, яды входная арка Сада не детектирует — ловит одни железки. И иглу не нашли.
Он начал поднимать руку, чтобы выстрелить в Лиз в упор, и система его отключила. Но, прежде, чем потерять сознание, он успел активировать спусковое устройство: игла вылетела, но попала ему в ногу. Не спасли.
— Он не мог притвориться, что ему плохо?
— Вряд ли. Ведь основной целью был ты. Видимо, подумал, что умирает, и решил выполнить хоть часть задания: навредить мне, — Эли вздохнул. — Я — дурак, надо было идти всем вместе.
— Неважно, — сказал я. — Все обошлось.
Новость уже появилась в топе. «Смерть в Саду Гостеприимства», — гласили заголовки. А через полчаса Дик Моррис уже слабо отбрехивался от журналистов на тему: «Почему это у нас можно пронести яд в Сад, и за что мы вам деньги платим?»
Габриэла оказалась таким же малоэтажным полупоселком, что и Остиум-Мистраль, только совершенно огромным. Она раскинулась по берегам озера у подножия гор. И цена на недвижимость определялась не расстоянием до центра, а расстоянием до озера, и была ему обратно пропорциональна. Особняк Кэри располагался не прямо на берегу, но пешком дойти можно, что свидетельствовало о принадлежности семьи к среднему классу.
Центра у столицы и вовсе не было, по крайней мере, я не нашел, точнее, у нее было много центров, но небоскребов габриэльцы не строили: даже офисы и промышленные предприятия были не выше пяти этажей и разбросаны по всему городу с небольшим увеличением плотности в сторону гор.
Договоры в основном заключались дистанционно, подписывались тоже, так что офисы были не особенно нужны: ну, на любителя. Предприятия, как правило, имели одного или несколько владельцев, которые на них и работали дизайнерами и инженерами: все остальное от штамповки и сборки до бухгалтерии было запрограммировано и механизировано.
И так же было устроено сельское хозяйство: фермер мог неделями не появляться на своих полях, ибо поля прекрасно справлялись без него, а он обсуждал с генетиками новые сорта яблок и пшеницы. Генетики, между прочим, не работали на его ферме, а были владельцами своей генетической фирмы, и он нанимал фирму скопом. Она, впрочем, могла состоять из одного человека.
