— Успокойтесь, вы в безопасности, — промурлыкал силуэт на общегалактическом милом сердцу языке.
«Ко-онцы…»- подумала Маша, и мир померк в ее глазах.
Когда она пришла в себя, то долго не могла понять где в ее воспоминаниях сон и где реальность, и что происходит сейчас.
Темно. Но воздух свежий. И не больно. Значит паниковать пока не следует. А принц?.. Где Айхен?..
Маша поднялась, выбравшись из какого-то плотного мягкого и влажного одеяла, которое окутывало ее всю, как упаковка. Села. Она увидела длинное помещение, утопающее во мраке, но мрак этот был даже приятным, в нем чувствовали себя очень комфортно глаза. Одеяло оказалось пористым, словно мох… Стены оказались из того же вещества и пол. Оно живое?.. Действительно, складывалось странное впечатление, что помещение (пещера или строение) живое. Оно… кажется, дышало?
Впечатление было жуткое, рождало в подсознании какие-то темные ассоциации. Маша поднялась со своего ложа с одним желанием — бежать. Куда-нибудь.
Она была раздета до гола, исчез и хронометр и «регенерат» и даже маленький оловянный крестик — последняя реликвия из дома. Она огляделась в надежде, что обнаружит все это где-нибудь поблизости.
— Куда вы? — услышала она.
Из полумрака выступил низкорослый печальный ко-онец, приблизился, взял ее за руку, посмотрел снизу вверх большими влажными глазами.
— Вы здоровы?
— Кажется, да.
Ее сердце колотилось и никак не могло успокоиться, в горле пересохло и пульсировало в висках. Это дурацкий, иррациональный и необоснованный мистический страх, но избавиться от него не так уж просто.
— Пойдемте, нам уже не стоит здесь находиться.
Маша не чувствовала стыда, находясь обнаженной перед ко-онцем, может быть, потому, что ко-онец сам был столь же неодет и ничуть этим не смущался, но выходить в таком виде на улицу ей не очень хотелось.
— Где моя одежда? — спросила она.
— У нас тепло, — сказал ко-онец, направляясь к выходу.
— Впрочем, — он остановился и снова печально посмотрел на нее, — Я знаю, что для вас это важно. Я принесу вам что-нибудь. Но позже.
«Позже, так позже, — подумала Маша, сделала глубокий вдох, и поспешила за ко-онцем — чем скорее она покинет это место, тем лучше. Пусть даже так, без ничего.
Они вышли из странной пещеры, отодвинув мягкий пористый полог, и Маша почувствовала большое облечение, когда оказалась на воздухе, увидела небо и травку. Так мило. Так приятно. Так обыденно.
И множество ко-онцев вокруг. И ни одного звероноида.
— А где мой… мой… мой товарищ?
Товарищ! Ну, а кто он, сослуживец?
— Он жив?
— Он жив. Но он не скоро поправится.
Как камень с души упал. Поправится. Главное, что поправится.
— А где он?
Ко-онец остановился, посмотрел на Машу почему-то укоризненно и ничего не ответил. А почему? Запрет? Табу?
Ладно. Что, собственно, она о них знает?.. И об их планете, странной и удивительной. Да уж, это точно, что странной и удивительной! Мерзкий Айхен расскажет ей все! Теперь уж точно расскажет, иначе она его просто убьет, задушит собственными руками.
Меж тем странное зрелище открывалось ее глазам — большое практически открытое всем ветрам (и взорам врагов) плато, уставленное малюсенькими домиками. Разнообразными, но одинаково пористыми и будто поросшими мхом. Местные жители сновали вокруг в больших количествах, деловитые, озабоченные. Они совсем не походили на тех сомнамбулических существ, что видела Маша в космопорту, у этих глаза живо блестели, и выражения лиц совсем не казались дегенеративными. И испуганными они не казались.
— Куда мы идем? — спросила девушка своего провожатого.
— С вами хотят поговорить.
— Кто?
— Джеклайз… Наш глава, начальник, старейшина.
Ко-онец постарался привести как можно больше синонимов слова «джеклайз», подумал какое-то время и произнес важно:
— Президент.
Маша весело хмыкнула про себя.
Заходить в моховой домик было неприятно, девушку так и не оставляло ощущение, что домик живой, она чувствовала себя Ионой в брюхе кита, которое хотя и не шевелилось и не сокращалось, но все-таки — жило.
Девушка вошла одна, провожатый остался за дверью.
Ко-онец, которого она увидела был в точности похож на него. Никаких знаков отличий, и никакой, абсолютно никакой одежды.
— Садись, — сказал джеклайз.
Маша послушно опустилась на теплый мягкий пол (везде у них что ли одинаковые полы? Нет, здание космопорта совсем не было похоже на живое.)
— Кто ты?
— Я офицер Службы Охраны Галактики. Мой корабль остался на орбите, им завладели цирды.
— Мы зовем их звероноидами, — джеклайз улыбнулся, растянув на складчатой физиономии тонкие сухие губы.
— Мы тоже, — улыбнулась ему в ответ Маша.
— Почему они не убили вас? Они убивают всех.
На это Маша только пожала плечами.
— Хотела бы я это знать… Впрочем, я на них за это не в обиде.
Они с джеклайзом снова улыбнулись друг другу.
— Я очень рад, что вы из СОГа, — сказал ко-онец, — Мне нужна консультация. Получилось так, что все инопланетяне, что были на Ко-оне, погибли… По моим сведениям, связь с внешним миром оборвалась, мы не можем попросить о помощи, а защитить себя сами не умеем. Не знаем, как это делается.
— То есть? — удивилась Маша.
— Мы никогда не воевали. Никогда ни с кем. Возможно этим мы уникальны, возможно, нам есть чем гордиться, но сейчас… сейчас мы попали в неприятную ситуацию.
— Ну хорошо… друг с другом вы воевали?
Джеклайз похлопал огромными глазами — чистыми и невинными.
— Я же сказал вам — нет.
— Ну а в далеком прошлом?
— Нет.
— Этого не может быть.
— Все, кто попадает к нам впервые так говорят. Всем приходится рассказывать нашу историю. Теперь времени нет.
Маша закусила губу, нахмурилась.
— Ну хорошо. Допустим. Вы никогда не воевали.
Она произнесла эту фразу, почувствовала ее на языке — в своем собственном исполнении она казалась еще более неубедительной.
— Все бывает, — добавила она, — Я не буду удивляться и расспрашивать — действительно неподходящее время. Что вы хотите узнать?
— Как нам защититься?
— Никак. Звероноиды уничтожат вас. Всех до единого. О вашей беде знают, но помощь оказать не смогут — потому что просто не смогут!
Джеклайз помолчал.
— Извините, если я вас расстроила…
— Но пока что мы прогнали их. Ведь так?
— Это случайность.
— Что значит случайность?
— Ну… землетрясение…
— Вы ничего не знаете о нас, — покачал головой ко-онец, — звероноиды тоже не знают.
