— И ты считаешь, что можешь подыскать ей такую? — спросил Лондо.
Тимов поджала губки, показывая, что «нам вовсе не смешно». Это было ее обычное выражение лица, и строила она такую физиономию просто великолепно.
— Если ты действительно так одинок, как кажется Сенне…. то ты снова позовешь меня. Что же до меня, я сумею воспользоваться теми привилегиями, которые положены твоей жене.
— Конечно, если я не разведусь с тобой, — спокойно произнес Лондо.
Она пристально смотрела на него.
— А ты намерен это сделать?
— Не знаю. Я просто обдумываю все варианты.
— Хорошо. Можешь разводиться, — чопорно ответила она. — А пока ты этого не сделал, будь добр, попроси кого-нибудь перенести мои вещи в мою комнату.
Уверена, что где-нибудь в этом разукрашенном мавзолее ты сможешь отыскать для меня обычную комнату. Полагаю, что так будет гораздо лучше, нежели делить с тобой ложе, — она передернула плечами. — Я до сих пор помню, что за ужас ты устроил с Даггер и Мэриел. Сущее бесстыдство.
— О, да, — с ностальгией произнес он. — Как ты тогда это обозвала? А, «моя сексуальная олимпиада».
Она громко цокнула языком.
— Это же нелепо, Тимов, и ты это знаешь. Чтобы я позволил тебе жить здесь, слоняться по всему дворцу, высказывая недовольство мной? Чтобы ты унижала меня перед…
— Разве я об этом говорила, Лондо? Будь так любезен, не приписывай мне те слова, которых я не произносила, и не приписывай поступки, которых я не собиралась совершать. Мне бы в голову не пришло говорить в присутствии твоих подчиненных что-либо, хоть отчасти, унизительное, или, каким-либо образом, подрывать твой авторитет.
Он уставился на нее, чувствуя себя так, будто его огрели обухом по голове.
— Ты это серьезно?
— Конечно, серьезно. Уважение к личности — это одно. Но уважение к должности — это нечто иное. Личное есть личное, а общественное есть общественное, Лондо. Для меня нет ничего более подлого и лицемерного, чем пользоваться привилегиями жены императора, одновременно унижая этого самого императора на глазах у его подчиненных. Я пришла сюда для того, чтобы помочь тебе править, Лондо. Править мудро и справедливо. Но ты не можешь править, если тебя не уважают, а женщина, которая унижает своего правящего мужа в присутствии других, одновременно унижает всю Приму Центавра. Ибо, пока ты являешься императором, ты являешься самой Примой Центавра, и да помогут нам небеса.
— Ясно.
Он помолчал пару секунд, а потом протянул руку и нажал на маленькую кнопку около трона. Раздался звонок, и тут же вошел Дансени. Камердинер с явной опаской посмотрел на Тимов.
— Будь добр, немедленно проводи мою жену в Покои Императрицы, и доставь туда ее вещи.
— Будет сделано, Ваше Величество, — ответил камердинер, послушно кивнув.
Затем он запнулся и спросил. — Куда… куда именно ее проводить, Ваше.
Величество?
— Куда моя жена пожелает, — ответил Лондо.
— Благодарю вас, Лондо, — произнесла Тимов. — Я оставлю вас сейчас, чтобы принять ванну, смыть с себя дорожную пыль.
А потом, к величайшему изумлению Лондо, Тимов, склонив голову, сделала реверанс и преклонила колено с такой элегантностью, будто проделывала это всю свою жизнь. Потом она вытянула руку, предлагая ему.
Удивленный Лондо шагнул с трона, взял ее, а потом нежно поцеловал ее пальцы.
Тимов подняла на него глаза, и в них промелькнула веселая искорка.
— Если мы будем все делать правильно, Лондо, — тихо произнесла она, — то мы будем получать от этого некоторое удовольствие.
С этими словами она встала, повернулась и вышла из тронного зала.
Он сидел некоторое время в молчании, а потом тихо начал считать вслух:
— Три… два… один…
— Почему вы считаете? — услышал он голос Шив'калы.
— Да так, просто развлекаюсь, — ответил Лондо, даже не утруждаясь повернуться к нему. — Ведь вы позволите мне такие незначительные слабости, надеюсь? У меня бывает так мало подобных дней.
— Эта женщина.
— Что, женщина? — спросил Лондо.
— Мы… не знаем, чего от нее ожидать.
— Женщинам это свойственно.
— Если она будет здесь…. могут возникнуть проблемы. Ее лучше отослать.
— Просто так, без видимого повода? — возразил Лондо.
— Вы — император. Вы не обязаны никому ничего объяснять.
Тогда Лондо встал, спустился с тронного возвышения и прошел прямо к тому, вечно остававшемуся в тени, углу комнаты, откуда всегда появлялся Шив'кала, будто материализовывался из другого измерения.
— Даже император не может сделать что-либо, не имея на это достаточно веских причин, — произнес Лондо. — Императоры, поступавшие подобным образом, теряли популярность. А следом, зачастую, и жизнь или, по крайней мере, некоторые части тела, к которым я слишком привык. Нет уж, благодарю покорно. Я в состоянии контролировать Тимов.
— Мы с этим не согласны, — на мгновение Шив'кала замолчал, а потом вышел на пол шага из тени. На его лице, как всегда, застыла изумленно-презрительная гримаса.
— Вам ведь нравится эта женщина, не так ли? Невзирая на ваше хвастовство и на ее резкость… она до сих пор нравится вам.
— Вряд ли здесь уместно слово «нравится».
— Тогда что это?
— Вы, — заявил Лондо, ткнув в дракха пальцем, — даже представить себе не можете, что я чувствую. Эта женщина вместе с остальными моими женами все время доставала меня, ныла и требовала, чтобы я добивался высокого положения в обществе. Они хотели, чтобы я добивался власти для того, чтобы у них, в свою очередь, появились значительные привилегии и удобства. Они никогда не прекращали требовать. А Тимов орала громче всех, что мне никогда ничего не добиться. Когда мне предложили должность на Вавилоне 5, я знал, что это была шутка. Но я все равно согласился, лишь бы убраться от них подальше. А теперь я достиг самого высокого положения, о котором может только мечтать центаврианин.
И я готов согласиться с вами: я буду рад, если она будет рядом со мной, чтобы собственными глазами увидеть, что ее муж, ничтожество, по ее мнению, смог достичь вершины. Что теперь я — гордость и могущество Центаврианской.
Республики. Я стал частью истории, ныне здравствующей частью, императорской линии Примы Центавра. Что я…
— Наш слуга.
Это были жесткие, но верные слова. Лондо нечего было ответить.
— Пусть останется, раз это так вас радует, — тихо произнес Шив'кала. — Но не подпускайте ее к себе слишком близко.
— Этого не случится, — заверил его Лондо. — Она сама не испытывает особого восторга от близости со мной. Сейчас ей хочется вкусить сладость власти и престижа, но я знаю ее. Скоро ей это надоест. И она устанет наблюдать за тем, как уважительно относятся ко мне окружающие. Она скоро поймет, что не может больше сдерживать свой едкий язычок, это для нее слишком тяжелое испытание. Она выйдет из себя, и тогда я избавлюсь от нее без особых проблем.
