Идти домой вдруг расхотелось, захотелось еще больше залить злость. И я пошел в заведение, что дальше, по улице Пионеров Марса. Вот там, на входе, и начались проблемы.
— Парень, к нам нельзя! Не в таком виде! — вежливо выталкивал меня пузом дюжий охранник. В принципе, я бы с ним справился, в нем чувствовался лишь стандартный армейский контракт, но он был трезв, а я нет. Да и вел он себя вежливо, лишь выталкивая, загораживая проход телом. И я не стал обострять.
— Слышишь, служивый, будь человеком? — по-хорошему попросил я. — Ну, дай надраться! Надо! Очень надо!
— Куда тебе, сопляк, надираться? Мал еще!
Он кривился и показно усмехался, но я видел понимание в глазах. Что так же говорило в его пользу. — Вот пущу тебя, а ты драку устроишь. И меня уволят. Ну и зачем это мне? Иди-ка лучше отсюда!
— Не устрою, — покачал я головой.
— Не устроит, — раздался сзади голос моей красноволосой родственницы. — Я за ним присмотрю.
Я обернулся, бросил на Паулу ненавистный взгляд. Та не шелохнулась.
Ярость медленно поднималась изнутри, и когда я уже хотел высказать ей пару ласковых, ситуацию разрядил охранник, посторонившись:
— Ладно, muchacho. Сеньорита за тебя поручилась. Но смотри, если что, вылетите отсюда оба, пробкой!
В том заведении мне не понравилось. Но я был еще слишком трезв, чтобы идти куда-то еще. Помню, сидел за стойкой, что-то пил, что-то кому-то рассказывал. Дальше в воспоминаниях значился провал.
— Эй! Вставай! Давай, брат, вставай! — тряс меня кто-то за плечо. Голос жесткий, властный, насмешливый.
— Аа-а-а? — Я приподнялся. Навел резкость. Желто-синяя форма патруля гвардии. Два человека, при оружии.
— Кто таков? Что тут делаешь?
Я заозирался вокруг. Хм, хотел бы я сам ответить на этот вопрос!
— Сплю, — предположил я, рассуждая вслух. — На лавочке, возле памятника пионерам-китайцам. А почему?
— Это, друг, мы у тебя хотели спросить.
Я пожал плечами.
— Не знаю. Не помню. Наверное, до дома не дошел.
— Где живешь?
В голове гудело, но я ответил. Видно, часть алкоголя выветрилась, полегчало, голова начала соображать.
— Сам кто таков?
Я снова ответил. И зачем-то добавил:
— Позывной «Ангелито», тринадцатый взвод.
С последней части фразы они рассмеялись.
— Смотри сюда! — поднес один из них к глазам ручной терминал считывания сетчатки. Другой взял мою руку и считал данные электронного паспорта.
— Правда, он. Хуан Шимановский, улица первого космонавта Гагарина, — подтвердил первый, сверяясь со своей базой данных. — Школьник. Чист.
— Ну что, оформляем или как? — задал он напарнику риторический вопрос, предназначавшийся мне. Но тот неожиданно ответил, покачав головой:
— Его из школы выпрут. — Пускай себе валяется. Проспится — домой пойдет. Зеленый еще, жалко.
Командир отдал честь, они отошли. Нет, не думайте, порядочные гвардейцы у нас тоже встречаются. Но если бы я был, скажем, этническим русским, или не дайте высшие силы, марсианином… Или гастербайтером каким… Не уйти мне домой, не расставшись с энным количеством империалов. Причем количеством, обратно пропорциональным статусу.
Посмотрел на часы. Полпятого. Огни на куполе уже начали набирать мощность, ночные сумерки сменялись очередным венерианским днем. Идти домой по-прежнему не хотелось, да и рано еще. Не охота маму будить. А там она, глядишь, на работу уйдет…
Я прикрыл глаза. Перед взором тут же предстала кудрявая девочка, обнимающая собаку. Девочка прокаркала мне противным тягучим басом:
— Это был мой отец, Шимановский! Я любила его, а ты взял, и убил.
— Твой отец был преступником, — пытался отвечать я, но она смеялась смехом адских чудовищ из фильмов ужасов:
— Его убил ТЫ, Чико! Без приговора суда! Без доказательства вины, по одним лишь данным, «слитым» тебе этими прошмандовками! Без возможности оправдаться! Ты ищешь справедливости для всех, чтобы слабые могли быть равными сильным, чтобы могли защититься! Но сам, оказавшись на месте сильного, показал себя таким же, как они! Такой же сволочью! Да еще и убийцей!
Смех.
— Как Бенито Кампос! Как Виктор Кампос! Как Катарина и ангелочки! Ты плохой «император», Хуан!
И сними со стены игровой портрет Гагарина! Ты никогда не создашь для мира сказку, как он! Ты УЖЕ убиваешь ее в себе!..
…Далее в моем кошмаре она превращалась в какого-то монстра и летела мне в лицо, но в тот момент я тряхнул головой и видение исчезло. Но осадок остался.
Я не знал, как сделать так, чтобы не чувствовать это, не слышать голоса девочки. Потому вздохнул, встал и побрел к метро. В центр, в Центральный парк. Куда-нибудь, только не сидеть и не слушать эту девочку.
В дверь туалета раздался стук. Вспоминая, что произошло со мной, я чуть не уснул.
— Хуан, все в порядке?
— Да… — прокаркал я. Голос осип.
Вздохнул, встал, вышел. Марина стояла на кухне и что-то готовила.
— Я заказала еще снизу продуктов. Расплатилась с твоей карточки. Ничего? Тебе сейчас нужно поесть.
Я пожал плечами. Карточка и деньги меня заботили меньше всего. Присел.
А она красивая. Очень, невероятно красивая! Хорошо, что я к ней подошел. Хорошо, что именно к ней!
Видно, детоксин уничтожил львиную долю алкоголя, потому, что я вновь оценил девушку, с которой просыпался вот уже два дня. Так сказать, напоследок. Стройная. Плечи широкие, но не портящие женственности. Приличная грудь. Поменьше, чем у Паулы, но побольше, чем у Розы или Кассандры. Попа тоже ничего. Сама смуглая, но с великолепными европейскими чертами лица. Явно полукровка, и явно не одного поколения. Густые иссиня-черные волосы почти до талии, каким позавидовала бы даже наша незаконнорожденная аристократка.
— Ты обо мне так заботишься, — вырвалось у меня. — Наверное, мама обо мне так не заботилась. Ну, может быть только она!..
Девушка обернулась.
— Ты дурак, Хуан.
Я на всякий случай убрал глаза в пол. Почувствовал, что Пантера в ней начала заводиться, а когда женщина так заводится, лучше всегда убирать глаза в пол и делать виноватый вид. Знаю по опыту, быстрее все кончится.
— Нормальный вроде парень, а дурак.
Ты кто, мужчина или тряпка? — начала повышать она голос. — Человека он убил. Ну и что, что убил? Ну и что, что человека?
— Тряпка! — закричала она. — Здоровый! Сильный! Крепкий! Умный! Да-да, умный! Я разбираюсь в людях, и все вижу!
Пауза. И с новой силой:
— И ты, Хуан, несмотря на свой ум и силу, ноешь, как последний хлюпик?
Я молчал.
— Да ты рвать должен! Рвать и метать! Молнии из глаз! С твоими способностями можно каудильо быть, не меньше! А то и капитаном! А он, видите ли, из-за мокрухи плачет!
