— Чтобы поверить в это, мне надо увидеть это воочию.
— Ты увидишь это на празднике Великого Единения.
Стоя сейчас рядом с Лето на празднике Сиайнок, Айдахо не мог не признать, что стал свидетелем великой силы, которая действительно может изменить мир по слову Лето.
Лето вновь положил нож в футляр и вложил футляр в отделение тележки. Женщины следили за его действиями в молчании, притихли даже дети — все подчинились великой силе, которая витала под сводами зала.
Айдахо взглянул на детей. Лето говорил, что все они — мальчики и девочки — получат на этом празднике заряд невиданной силы, которая определит их дальнейшую судьбу. Мальчики станут подчиняться женщинам, став, по словам Лето, «легким переходом от подростковой незрелости К мужу и отцу».
Говорящие Рыбы и их потомки жили жизнью «одержимых неким волнением, которое недоступно большинству прочих людей».
Что будет с детьми Ирти? — подумал Айдахо. Стоял ли здесь мой предшественник, наблюдая, как его, одетая в белое, жена разделяет ритуал праздника Лето?
Что хочет предложить мне Лето, показывая это зрелище?
С такой армией ее командир может перевернуть вверх ногами всю Империю Лето. Сможет ли? Нет… пока жив Лето. Лото говорил, что женщины по натуре своей не агрессивны.
«Я не воспитываю в них это», — говорил Лето. Они знают циклический паттерн королевских праздников каждые десять лет, они знают ритуал смены гвардии, они слушают благословение новому поколению. Они молча оплакивают павших Сестер, смерть своих близких. Это становится привычным. Изменение превращается в нечто незыблемое, в свою противоположность — отсутствие всякого движении. Праздники Сиайнок движутся своим чередом, становясь частью предсказуемого, измеримого будущего.
Айдахо оторвал взгляд от одетых в белое женщин и их детей. Оглядев массу лиц, он подумал, что это только ядро огромной женской силы, которая господствует сейчас над всей Империей. Теперь он мог поверить в слова Лето: «Власть но ослабевает. Она становится сильнее каждые десять лет».
«И до каких пор это будет продолжаться?» — спросил себя Айдахо.
Он посмотрел, как Лето в благословении поднял руки.
— Теперь мы пойдем вместе с вами и между вами.
Женщины у полоза расступились, подавшись назад.
Было похоже, что расступилась сама земля в результате какого-то грандиозного естественного катаклизма.
— Дункан, ты пойдешь впереди меня, — приказал Лето.
У Айдахо от всего виденного пересохло во рту. Он оперся рукой о борт и спрыгнул вниз, войдя в трещину, в проход, образованный в живом месиве Говорящих Рыб. Он решительно направился вперед, понимая, что только так можно закончить эту пытку.
Он стремительно обернулся и увидел, что тележка Лето двинулась вперед на подвесках.
Он развернулся и двинулся вперед, ускоряя шаг.
Женщины немного сузили проход. Все это происходило в странной тишине — женщины не отрывали глаз от него и от червя, в которого постепенно превращался Бог-Император, червя, который следовал мимо них в хитроумной иксианской тележке.
Айдахо стоически шел вперед, женщины со всех сторон тянулись к ним, стараясь дотронуться до него и до Лето или просто коснуться тележки. В этом движении чувствовалась сдерживаемая страсть, и Айдахо против воли испытывал глубочайший страх.
Проблема лидерства возникает неизбежно. Вопрос заключается лишь в том, кто будет исполнять роль Бога!
(Муад'Диб, Устное Предание)
Вслед за юной Говорящей Рыбой Хви Нори ступила на широкий уклон и но винтовой лестнице начала спускаться в подземелье Онна. Поздно вечером третьего дня Празднеств Лето вызвал ее к себе, прервав ход событий, которые и сами по себе требовали напряжения всех ее душевных сил.
Первый помощник посла, Отви Йак был не слишком приятным человеком — этот субъект с волосами песочного цвета, длинным лошадиным лицом и бегающими глазками, никогда не смотрел в глаза человеку, к которому обращался. Йак вручил ей памятную записку, касавшуюся, как он писал, «вспышек насилия в городе во время Празднеств».
Стоя рядом со столом, за которым сидела Хви, и гляди куда-то в сторону, он доложил, что Говорящие Рыбы убивают Танцующих Лицом по всему городу. Казалось, что происшедшие события совершенно его не волнуют.
— За что? — спросила Хви.
— Говорят, что тлейлаксианцы совершили покушение ни Бога-Императора, Хви охватил страх. Она откинулась на спинку стула и оглядела кабинет посла — круглую комнату с единственным полукруглым столом, на полированной поверхности которого располагалась панель управления хитрыми иксианскими приборами, спрятанными внутри стола. Под темными деревянными панелями, которыми были обшиты стены этого солидного кабинета, находилась аппаратура для защиты от прослушивания. Окон в помещении не было.
Стараясь не выдать своего настроения, Хви спросила:
— И Господь Лето…
— Покушение не имело успеха. Но этим покушением можно объяснить публичную порку.
— Так ты полагаешь, что покушение действительно имело место?
— Да.
Говорящая Рыба от Господа Лето вошла именно в этот момент, о ее присутствии аппаратура сообщила еще из приемной. Рыба явилась в сопровождении старухи из Бене Гессерит, которую девушка представила как Преподобную Мать Антеак. Антеак принялась пристально рассматривать Йака, а юная стражница сразу перешла к делу:
— Он велел напомнить тебе свои слова: «Возвращайся сразу, как только я позову тебя». Он зовет тебя.
Йак засуетился. Он начал нервно оглядываться по сторонам, словно пытаясь найти какую-то потерянную вещь. Хви задержалась только для того, чтобы накинуть темно-синюю накидку поверх платья и сказать Йаку, чтобы он дождался в кабинете ее возвращения.
Оранжевый вечерний свет придавал пустынным улицам призрачный вид. Выйдя из здания посольства, Антеак посмотрела на Говорящую Рыбу, сказала: «Да», и поспешила откланяться, а Говорящая Рыба повела Хви к высокому зданию без окон, в подвале которого находился вход в подземелье.
От бесконечных поворотов лестницы у Хви начала крутиться голова. Спуск освещался маленькими белыми светильниками, по винтовой лестнице тянулась золоченая проволока, вдоль которой вилась декоративная виноградная лоза с огромными листьями.
Мягкое покрытие спуска скрадывало шаги, и был слышен лишь шелест накидки Нори.
— Куда ты меня ведешь? — спросила Хви.
— К Господу Лето.
— Я знаю, но где он находится?
— В своем личном помещении.
