Аэродинамическое сопротивление герметизированного отсека пригвоздило нас к месту.
— Нельзя же болтаться у закрытого шлюза, — проговорила я.
— Справа свободная платформа. Рискну завести двигатель и поставить шаттл на нее.
На пульте вспыхнуло предупреждение, раздался тревожный сигнал, но Геспер загнал челнок на платформу и посадил на ограничители. Фиксаторы поля мгновенно нас заблокировали.
— Мы покидаем систему Невмы, — сказал Геспер. — Твой корабль — один из быстрейших у Линии?
— Да, и особенно сейчас, когда остался пятьдесят один шаттерлинг. Поэтому Каскад и Каденция так рвались заполучить «Крылья».
— Этого я и опасался. Нагнать нас твоим собратьям будет непросто, тем более с учетом фактора внезапности.
— Нельзя же опустить руки и лететь с угонщиками. Мы даже не знаем, куда они направляются.
— Вряд ли у них есть намерение взять нас с собой. Улетят из системы, разберутся с потенциальной погоней и примутся за нас.
— То есть?
— Уничтожат. Я буду тебя защищать, но я в меньшинстве.
— Что им нужно?
— Куда-то улететь.
— Корабль можно было найти не только на Невме. Если ты прав, получается, что Каскад и Каденция готовили эту диверсию задолго до бойни.
— Да, так и получается.
Геспер отвернулся от пульта. Золотое лицо было, как всегда, невозмутимо прекрасным, но я чувствовала в нем доброту — и ничего более.
— Геспер, ты что-то недоговариваешь. Я поняла это сразу, как ты очнулся. Что случилось на Невме?
— Нужно заново проанализировать ситуацию, — отозвался он, проигнорировав мой вопрос. — На шаттле есть устройства для стазиса?
— Нет, в них не было нужды.
— Так я и думал. Пока укроемся в шаттле, но, по идее, неплохо бы перебраться на большой, лучше защищенный корабль. Если у тебя есть что-нибудь со средствами поражения и реактивным двигателем, мы вырвемся из грузового отсека. Ничего на ум не приходит?
— Дай подумать. Створки грузового шлюза довольно толстые. Парой лазерных пушек их не прошибешь.
— Может, что вспомнится?
— Ага, — оторопело пробормотала я, тщетно пытаясь осознать последние события. Я так боялась потерять «Серебряные крылья», а теперь поняла: это ерунда. Стать пленницей собственного корабля — вот что страшно. — Геспер, все случилось так внезапно. Пожалуйста, не суди меня строго. У меня есть периферическая нервная система, поэтому мне труднее приспособиться к радикальной смене парадигмы.
— Портулак, да разве я тебя виню? — Робот снова повернулся к пульту и что-то подрегулировал. — Оставлю двигатель в холостом режиме — вдруг появится шанс? Хотя особо рассчитывать на это не стоит.
— Я и не рассчитываю. Думаешь, на Невме заметили, что «Крылья» покинули орбиту?
— Наверняка.
— И что?
— Горечавки, скорее всего, гадают, в чем дело. Могут подумать, что корабль угнала ты, а не Каскад и Каденция.
— Они так не подумают, — возразила я и тут же поняла, что Геспер прав. — Надо было связаться с Лихнисом.
— Горечавки решили бы, что ты искажаешь ситуацию, выставляя злодеями роботов.
— Они и есть злодеи.
— На Невме в это не поверил бы никто.
— Лихнис поверил бы. Он поверил бы в любой мой рассказ, как бы дико тот ни звучал.
— Тогда жаль, что ты не связалась с Лихнисом, хотя в итоге это мало что изменило бы. — Золотая ладонь Геспера легла мне на плечо. Пальцы у него были холодными, сильными, но при этом нежными. — Вероятно, и не получилось бы. Если Каденция и Каскад подчинили корабль прежде, чем ты решила их катапультировать, — а я в этом почти уверен, — они без особых раздумий блокировали бы твои попытки.
Я закрыла усталые затуманенные глаза, отчаянно желая, чтобы Вселенная сложилась в стопочку и спряталась в уголок. Но вот я разомкнула веки и обнаружила, что и Геспер, и Вселенная ждут моего ответа.
— Мне страшно, — призналась я. — Прежде я всегда контролировала ситуацию. Даже к Фантому Воздуха мы отправились по собственному желанию.
— Рано или поздно такое случается с каждым.
Геспер коснулся моих век большим и указательным пальцем. Не будь прикосновение молниеносным, я вздрогнула бы, а так почувствовала лишь ледяной укол, слишком быстрый, чтобы отозваться болью. Доля секунды — и золотая ладонь опустилась.
— Я подлечил тебе глаза. А то в обоих лопнули капилляры, а в правом еще сетчатка частично отслоилась. Полагаю, сейчас ты видишь лучше.
Чудо из чудес, но он оказался прав.
— Что ты сделал?
Геспер поднял указательный палец левой руки. Между золотым ногтем и ложем появилось что-то вроде крошечного гарпуна, усеянного фрактальными шипами, мельчайшие из которых растворялись в пурпурно-золотой дымке, словно устройство лишь частично находилось в фокусе. Или в реальности.
— Я восстановил тебя, — ответил Геспер. — Это было не трудно.
— Ты всегда это умел?
— С тех пор, как мы встретились.
— Но ты еще много что умеешь. После возвращения от Фантома ты изменился.
— Умений у меня не прибавилось, но я вижу мир в новом свете. А еще знаю куда больше прежнего.
— Потому что Фантом восстановил твою память?
— И поэтому тоже.
— А еще почему?
— Портулак, мне открылось много нового. Кое-что я никак не могу принять.
— Но сейчас не время об этом говорить?
— Да, сперва ты должна решить, остаемся мы в шаттле или перебираемся на другой корабль.
— Решение должна принять я?
— Портулак, мне известно многое, но только не содержимое этого грузового отсека. Подумай хорошенько. От этого зависит наше будущее.
— Ну, тогда я само спокойствие и хладнокровие.
— Миледи, — начал Добентон, с поклоном войдя ко мне в покои, — я принес дурную весть.
Прошло две недели с тех пор, как я уколола палец иглой кровной связи. Я ожидала, что Калидрий появится в Облачном Дворце через два-три дня. Ну, или через четыре-пять, если учесть трудности странствий по открытой местности под носом у шпионов Мордекса. К концу первой недели я начала беспокоиться, а к концу второй — почти смирилась с ужаснейшим из вариантов — гибелью Калидрия. С одной стороны, я очень давно не получала от него вестей. Только поднося мне в дар иглу кровной связи, Калидрий обмолвился, что магия действует, пока жив он. Уколов палец, боли я не почувствовала, а ведь покинь Калидрий наш мир, я должна была ощутить хотя бы укол.
— Добентон, выкладывайте свою весть. Калидрий погиб? Его поймали на подступах к Облачному Дворцу?
— По донесениям наших шпионов, Калидрий жив. Миледи, мы совершили чудовищную ошибку.
До появления Добентона я сидела у красивого витражного окна.
— Не понимаю.
— Очевидно, когда вы подали знак Калидрию, он уже томился в плену у Мордекса. Разбойники графа захватили его с большой группой селян. Среди них были кузнецы и умелые ремесленники, поэтому пленных не казнили. Мордекс сделал их рабами, чтобы ковали оружие для его армий. Калидрий ловко замаскировался, а дар свой скрыл блокирующими заклинаниями. Затея мудреная, опасная, но она почти удалась. Калидрий одурачил даже чародеев Мордекса. Это не могло продолжаться до бесконечности — сила тратилась немыслимая, — но тщательный осмотр и проверку Калидрий выдержал. Позднее, когда пленных направили бы на работы, Калидрий изловчился бы освободиться.
— Прошу вас, расскажите, что еще узнали наши шпионы.
— Один из пленных увидел Калидрия в момент укола и ощутил действие чар. Кровь на пальце Калидрия появилась откуда ни возьмись, а боль была несоизмерима с пустяковой ранкой. В тот же миг Калидрий утратил контроль над блокирующими заклинаниями — слишком много сил они отнимали. Пленный испугался, вызвал стражу и рассказал о случившемся. Калидрия схватили и привели к Мордексу. К тому времени чародеи графа уже почуяли, что в Черном Замке появился великий разум. Калидрия разоблачили, заковали в цепи и заткнули рот кляпом, прежде чем он использовал магию против пленителей.
— Это шпионы вам поведали? — недоверчиво спросила я Добентона. — Раз у нас на службе такие люди, как же мы Черный Замок до сих пор не захватили?
— Еще мы получили это послание, — объявил Добентон, протянув мне письмо.
При виде печати с черной решеткой я содрогнулась: очередная депеша от моего сводного брата. Я вскрыла письмо и прочла злорадный рассказ Мордекса о пленении Калидрия.
«Думаешь, я не смогу изменить его? — прочла я. — Ошибаешься. Изменить можно. Изменить можно любого. Меня изменил Палатиал. Я думал, что я сильнее игры, что смогу стать Мордексом, не унаследовав его прошлого и характера, но просчитался, а ты просчиталась с Калидрием. Я скажу: ты предала его ради спасения своей фрейлины, а я захотел удостовериться, что это не самозванец, и потребовал у тебя доказательства. Сперва он мне не поверит, но я видел, как ломаются люди. Время подточит его преданность и подчинит воле Черного Замка. Тогда на Королевство обрушится магия, силу которой ты даже не представляешь».
