Однако Кожемякин ответил иначе.
— Тосковал бы. Еще как тосковал! Думаю даже, не смог бы я на Земле жить. Наплевал бы и на деньги, и на почет воинский, улетел бы домой. Да вот спасибо: Малый Муром помогает!
— Малый Муром? Это где еще?
— В Подмосковье. Целый городок таких как мы с тобой. С нашими порядками. Тротуары деревянные, сбитень на каждом углу, рыбалка великолепная.
— Так вы там живете?
— Ну да. Когда не на службе и не в походе — там.
— А в том городке легко поселиться?
— Как тебе сказать… Желающих много. Но, если ты захочешь, мы с братом за тебя перед городским головой похлопочем. Нам там красавицы очень даже не лишние! А зачем тебе на Землю? В даль такую?
— Да вот хочу на флуггере выучиться! Быть как вы…
— Дело хорошее. Но с твоей муромской «грамотой» вместо нормального российского паспорта… — Фрол задумчиво почесал коротко остриженный затылок.
— Ну так получу паспорт!
Фрол глянул на нее с уважением — мол, ну и решимость!
— Что же, красавица, Бог в помощь. Но помни: придется пять лет ждать!
Тут до Василисы наконец-то дошло. Пять лет. Полторы тысячи дней! Она уже какая взрослая будет! Если не сказать «старая».
— А что, муромчан с грамотами в академии точно-точно не принимают?
— Да откуда мне знать… Сейчас такого понагородили — лукавый ногу сломит! Некоторые наши военные академии учат даже клонов! Но не просто так. Там разные дипломатические хитрости, программы обмена. А вот чтобы японцев принимали или муромчан — никогда не слышал… Есть у меня свояк один, тоже с Врана. В прошлом году пробовал он поступить в Донецкий горный университет. Так что ты думаешь? Не пустили! Экзамены сдал на «отлично», а конкурс — не прошел! Значит что? Значит указание было: муромских незалежников на учебу не брать!
— Выходит, мне в летную академию никак? — глаза Василисы некстати увлажнились.
— Никак, — и, заметив разочарование, если не сказать отчаяние своей собеседницы, Кожемякин попробовал ее утешить:
— Да плюнь ты! Подумаешь, полеты! Ничего хорошего.
Но в голосе Фрола не чувствовалось привычной твердости, врать добросердечный муромчанин не умел.
Поэтому он наклонился к самому уху Василисы и промолвил:
— Что ты у меня-то спрашиваешь, у чурбана… Ты у патронессы своей спроси. Товарищ Александра — она что-то вроде княжны. Может всё! То есть совсем всё. Смекаешь?
Василиса шморгнула красным носом и кротко кивнула. Мол, благодарствую. Мол, сотворю в наилучшем образе.
Май, 2621 г.
Легкий авианосец «Царь Иван Третий».
Орбита планетоида Ауруша, система Дромадер, Великая Конкордия.
Василиса открыла глаза и долго не могла заставить себя подняться с койки.
Уютно жужжала вентиляция, пахло свежей хвоей, за иллюминатором мягко светился желтый бок Наотара…
«Нет, это не Наотар, — вспомнила Василиса. — Это его луна, спутник. Называется Ауруша.»
Минувший день с трудом восстанавливался в памяти. Оно и неудивительно: столько всего произошло, а потом еще «Иван Третий» ка-ак начал скакать туда-сюда! В смысле — по Х-матрице.
Что-то там командование мудрило, пока не домудрилось до того, что «Иван Третий», так и не успев отдать лишние истребители пилотам-перегонщикам с борта «Трех Святителей», был отделен от основной эскадры и переставлен на орбиту Ауруши — луны Наотара. Где в компании фрегата «Отважный» должен был кого-то защищать. То ли клонские купольные города на Ауруше, то ли орбитальные станции, то ли всё это вместе…
Уже там, на орбите Ауруши, к «Ивану Третьему» подлетел флуггер «Гусар» — близкий родственник того «Кирасира», на котором Александра вывезла Василису из Рахша.
С «Гусара» на борт авианосца сошел флотский офицер по имени Виталий Чичин, обладатель холеных розовых щечек, уютного брюшка и волнистого темно-русого чуба.
За ним, как и за Александрой, хвостом ходили несколько головорезов в боевых скафандрах осназа.
Также за Чичиным ездил по пятам огромный контейнер для транспортировки опасной фауны. Вроде того, в каком подручные Иеремии Блада увезли василиска-талисман «Алых Тигров», но побогаче, посолидней.
Товарищ Чичин обладал несусветно высокой степенью допуска и имел на руках ворох волшебных бумаг. Они давали ему право немедленно изъять акселерированного василиска и транспортировать его на Землю, в распоряжение глубоко засекреченного отдела Генштаба, носившего никому ничего не говорящее название «Периэксон».
Александра отдавать василиска не хотела.
Между офицерами близких, но все-таки разных структур состоялся резкий разговор. Который перерос в конфликт, урегулировать который была призвана, как ни странно, Василиса.
Василиса к тому времени едва стояла на ногах от усталости — и на корабле, и на ее внутренних часах дело шло к полночи.
Вдруг к ней в каюту (ей досталась двухместная лейтенантская берлога — оба ее бывших постояльца были откомандированы летными наблюдателями на борт флуггеров радиолокационного дозора) вломились Александра с незнакомцем.
Незнакомцем и был Чичин, как позднее объяснили Василисе.
— Вот эту девушку, — сказала Александра, — василиск выбрал для разговора. Он хочет с ней говорить. Только с ней. Вы понимаете, насколько это важно?
— Не понимаю, — отрезал Чичин.
— Ну так я вам объясню! Перед нами уникальный шанс. Акселерированный василиск хочет самостоятельно сообщить человеку нечто важное. Мы обязаны этот шанс использовать!
— А что мешало использовать этот уникальный шанс сегодня днем? — Чичин глумливо заломил бровь.
— То, что Александра не дала мне обещания! — вдруг выпалила Василиса, набравшись храбрости. — А я — я желаю учиться в летной академии! Хотя у меня не ваш, московитский паспорт, а негодящая муромская грамота! И если вы мне паспорт не пообещаете, я ни в жисть не стану с вашим василиском говорить! Потому что я свое здоровье не на свалке нашла! И у меня душа! Нежная, как черничный йогурт!
Повисла пауза. Которая длилась несколько дольше, чем допускали светские приличия. Наконец Александра заговорила.
— Случилось небольшое недоразумение… Но теперь я готова. Готова дать подобное обещание, — твердо сказала Александра, глядя не на Василису, а на Чичина.
— Просто мелодрама какая-то, — проворчал Чичин. — Я, скажу откровенно, не верю ни одному слову, которое можно услышать от василиска! Поэтому ценность таких разговоров для меня — в высшей степени сомнительна!
