– Вы не можете долго находиться в таком состоянии, правда? – спросила Эвелин.
– Что?
– Я имею в виду со стимуляторами. Как долго ваш мозг способен выдерживать такое напряжение?
– Не очень долго, возможно пару дней.
– Они убивают вас.
– Все равно мне осталось мало времени, – ответил Адам. В его голосе не чувствовалось грусти. – Я хочу видеть и мыслить ясно.
– Они сжигают ваш мозг.
– Он никогда не был моим, – без всякой горечи заметил Адам. – Это всегда был инструмент Кластера.
На несколько секунд воцарилась тишина:
– Адам?
– Да?
– Есть кое-что, о чем я вам еще не сказала.
– Вы имеете в виду информационную шину с маленькой программой для хранения воспоминаний? Теперь я знаю, что это было нечто большее. Она должна была дать вам возможность вывести меня из канала с низкой пропускной способностью.
– Да, верно. Но я имею в виду другое. Помните, я рассказывала про тысячелетника.
– Туссена. Того, кто оценивает вероятность.
В воспоминаниях тоже не было неуверенности, никакой обрывочности. Все было на своих местах.
– Он осмотрел голову фактотума, где находилось ваше сознание. Там он обнаружил, что вам установили еще одну, гораздо большую по объему программу для стимулирования памяти.
– Это еще одна причина, по которой мы должны попасть в Центральный архив, – сказал Адам. – Там также должна быть информация об этом. А теперь попытайтесь немного поспать.
Хотя Эвелин выглядела уставшей, главная причина сказанного заключалась в том, что он не хотел беспокоить ее своими размышлениями и воспоминаниями.
– Я устала, – Эвелин села поудобнее, откинула голову назад и закрыла глаза. – Адам?
– Я все еще здесь.
– Вы вообще уверены в том, что она на Земле? Я имею в виду Ребекку. Ее могли отправить в миссию за десятки и сотни световых лет.
– Я знаю, что она в Йорке, – ответил Адам. – Я полностью в этом уверен. Я понял и почувствовал это после пробуждения.
Однако здесь тоже было все не совсем так. Он ничего не чувствовал, когда проснулся, а просто был уверен, что Ребекка в Йорке. Вероятно, между ними еще частично оставалась связь, которую стремились разрушить Бартоломеус и Кластер.
Несколько мгновений спустя Эвелин кивнула. Адам вымотался. Его старое дряхлое тело было измождено, но он не позволил себе уступить усталости. Он решил проигнорировать совет мобилизатора не использовать стимулятор, он задумался о Ребекке, о словах, которые хотел ей сказать.
62
Далеко на горизонте вспыхнула молния, осветив перед ними темный силуэт башни Йорка. Севернее бывшего мегаполиса шаттлы и МФТ вылетели из терминала Кластера и уже через несколько секунд исчезли в плотных низких облаках. Словно из ниоткуда появились два больших грузовых корабля и стали снижаться напротив терминала на гравитационную подушку, освященную красным и синим. Транспорт Адама и Евы обошел сеть из ультразвуковых буев, не позволяющих акулам и другим животным океана заплывать на территорию города-лагуны. Боясь обнаружения, они не осмеливались произвести реконфигурацию МФТ и посадить его на крышу башни, где жила Ребекка. После почти часового путешествия под мостами, перекрывавшими затопленные улицы, они нашли стоянку с лодками, которые были копиями каноэ, созданными не брутером, а руками человека, сохранившего старую традицию. Пересев на одну из таких, они поплыли мимо домов пустого тихого темного города.
– Здесь должно быть больше света, – через некоторое время сказала Эвелин. – Машины охраняют эту часть Йорка, особенно башни с вертикальными садами, построенные незадолго до Великого Потопа. Жители создали особую комфортную экосистему. Здесь поселились некоторые из нас, а еще здесь жила рядом с терминалом группа смертных в последние месяцы перед обследованием. Но я не вижу света. Все темное. Ни у кого в окнах стапятидесятиэтажных башен не горят лампы. Если вы ошиблись, то мы потеряем массу драгоценного времени, – добавила она.
Адаму помогали двигаться тихо жужжащие сервомоторы. Их звук был слышен, когда он медленно перебирал веслами.
– Я не ошибся, – ответил он – Она здесь.
Он не сомневался, хотя единственный свет исходил лишь от терминала Кластера да от молний за морем далеко на востоке. В отличие от фактотума, сейчас Адам не мог полагаться на хорошие зрительные датчики, и порой перед ним из темноты неожиданно возникали препятствия, которые он не успевал обойти, и тогда нос лодки цеплялся за что-то наполовину спрятанное в темноте.
Эвелин проверила скремблер.
– Наши идентификационные данные все еще скрыты, – сказала она, задумавшись, почему в Йорке больше нет огней.
Адам не обратил внимания на ее слова, его полностью занимали собственные мысли. Эвелин открыла сумку и достала оттуда предмет, который его не интересовал. Ребекка. Он должен сказать ей правду, открыть глаза, объяснить, что человек, которому они доверяли почти шестьдесят лет, оказался лжецом. К тому же она может помочь им получить доступ в Центральный архив, а возможно, и на межпланетный корабль, на котором они долетят до Марса. Среди ускоренных мыслей Адама возник вопрос: как они доберутся до Супервайзера, живущего в Элизии, не будучи запеленгованы Кластером, но он отбросил его – они смогут разобраться с этим, когда придет время.
Эвелин почти все время говорила. Это был бесконечный поток слов, в основном касающихся темноты в Йорке. Она объясняла ее тем, что машины из-за появления врага в космосе похитили всех людей, которые здесь жили. Как смертных, так и бессмертных. Возможно, Всемирный Пожар миллионы лет назад уничтожил корабль, который в этот момент направлялся к Земле. Все это ее мало интересовало, она думала в первую очередь о бессмертных, о последних людях, переживших войну людей и машин шесть тысяч лет назад и Великий Потоп. Ее мысли удивляли Адама, чьи клетки мозга медленно сгорали, не причиняя никакой боли. Как может бессмертный, проживший более четырехсот лет, быть столь недальновидным? Почему она не готова увидеть взаимосвязь и сделать правильные выводы?
«Неужели я действительно умнее? – быстро пронеслось в его голове. – Меня привело сюда прошлое, а не забота о будущем. Я хочу сохранить частичку прошлого. Ребекку», – подумал он.
На последнем этаже одной из высоких башен, где деревья и кусты образовывали парк, горел свет.
– Веришь ли ты мне? – спрашивала во время их последней встречи Ребекка. А когда он ответил утвердительно, сказала: – Тогда доверяй Бартоломеусу и другим. Они желают нам только хорошего. Они заботятся о нас. С ними мы в надежных руках.
«Нет, – думал он. – Бартоломеус и другие никогда не желали нам добра. Они думают лишь о себе и о Кластере, так же как Эвелин думает о других бессмертных».
– Видите? – Адам вытянул руку.
– Да, вижу, – взволнованно ответила Эвелин. – Это довольно высоко.
– Сто пятидесятый этаж. Последний. На крыше – парк.
Через полчаса они вошли в здание через вход, переделанный сервомеханизмами из окна. Эвелин посмотрела на значок на скремблере.
– Все в порядке, – она села в прихожей. – Надеюсь, здесь есть лифт.
– Он находится с другой стороны здания, – Адам показал на лестницу.
Эвелин застонала.
– Если вы устанете, я могу вас понести, – сказал дряхлый старик молодой бессмертной. – Этот мобилизатор достаточно мощный.
63
Дверь была открыта. В прихожей горел свет.
– Это мне что-то напоминает, – прошептала Эвелин.
– Что? – так же тихо спросил Адам.
Она махнула рукой:
– Ничего.
Адам вошел внутрь. Здесь и там горели маленькие лампы, наполняющие пространство светом и создающие уютную атмосферу. Он стал подниматься по лестнице с высокими ступенями, мимо мебели, которая, казалось, была сделана из настоящего старого дерева. Несколько секунд был слышен только шум сервомоторов и вой ветра в полуоткрытом окне.
– Ребекка?
Она сидела на балконе. Адам видел на шкафу ее тень – Ребекка смотрела на приближающуюся грозу, на вспышки молний над ночным морем. Он подошел ближе.
