отсутствия интереса, как мне кажется, нежели из неспособности его понять, – она быстро подружилась с Кельбиком, причем до такой степени, что иногда я даже ревновал ее к нему.
Первое, о чем попросил меня Кельбик, – отменить запрет на полеты планеров. Такое решение было принято в самом начале великих работ, и вовсе не из аскетизма – наоборот, всевозможные развлечения только поощрялись, поскольку приносили пользу, – а потому, что в окрестностях городов бесчисленные грузовые космолеты уже не придерживались заранее намеченных маршрутов и представляли смертельную опасность для планеристов. Когда геокосмосы были построены, транспортные космолеты вернулись на свои линии, однако запрет так и остался в силе – его просто забыли отменить.
У меня не было случая научиться управлять планером, но Кельбик рассказывал об этом благородном спорте так живо, так увлекательно, что я и сам загорелся желанием. Совет разрешил полеты, однако обязал применять все необходимые меры предосторожности. Единственным, кто выступил против, оказался новый властитель людей Гелин. «Для фаталистов это прекрасная возможность отыграться», – говорил он. Будущее показало, что в какой-то мере он был прав. Тем не менее, так как основная работа уже была закончена, закон все же отменили.
И вот я начал учиться управлять планером. Моим инструктором стал сам Кельбик, и вскоре я познал неведомую доселе радость свободного парения. Оно ничем не походило на полеты в аппаратах с космомагнетическими двигателями: тут не было ни стремительных подъемов в атмосферу, ни сумасшедшей скорости, ни видов проносящейся под тобою Земли. Наоборот, это, скорее, напоминало беспечный полет птицы, с медленной сменой пейзажей, равнин, холмов, долин и рек. А как передать наслаждение полетом над вершинами гор, радость борьбы с нисходящими воздушными потоками, величественными ястребиными подъемами по спирали или ленивыми, плавными спусками к земле!
Отныне по нескольку раз в неделю мы втроем – Кельбик, Рения и я – отправлялись в свободный полет, каждый на своем планере. Мне пришлось заказать себе один для личного пользования, однако в нем я не чувствовал полного удовлетворения. Мне казалось, что он более тяжелый и неповоротливый, чем учебный, но я объяснял все своей неопытностью и, скрывая уязвленное самолюбие, старался выжать из своего аппарата все что можно.
Однажды мы спокойно парили над обширным заповедником. Метеостанции пообещали постоянный ветер, и мы действительно легко удалились на четыреста пятьдесят километров к югу от Хури-Хольдэ, затем перелетели через горы, которые вы называете Атласскими. Вдалеке стадо слонов купалось в реке Кераль (в ваши дни ее не существует), которая течет практически по тому же руслу, что и ваша марокканская река Драа, но берет начало из внутреннего моря Кхама. Кельбик ушел вперед, Рения держалась слева от меня. Далеко позади нас в небе медленно кружились другие планеристы.
Внезапно Кельбик вызвал меня по радио:
– Хорк, видишь те планеры, прямо перед нами?
– Да, а что?
– Они не из Хури-Хольдэ. На такое расстояние от базы могли залететь только Камак, Атуар или Селина, однако я точно знаю, что сегодня они в небо не поднимались. И едва ли это кто-то из планеристов, – мы слишком далеко от Акелиоры.
– А нас-то это как касается?
– А так, что я не прочь бы узнать, за счет чего эти планеры летят так быстро, а главное – против ветра?
Три черные точки действительно росли на глазах, и тем не менее, когда стало возможным различить их силуэты, я безошибочно признал в них силуэты безмоторных самолетов, а не коротких сигар космомагнетических кораблей.
– Осторожно, Хорк! – подала голос Рения. – Вспомни, что тебе говорил Гелин! Фаталисты…
То, что произошло затем, случилось невообразимо быстро. Три планера, летевшие нам навстречу, словно рассы́пались в воздухе: их крылья надломились и, вращаясь, начали падать вниз. А прямо на нас устремились три черные, зловещие сигары.
– Вниз, Хорк, вниз! – закричал Кельбик.
Но было уже слишком поздно. Один из космолетов ударил меня по правому крылу, и оно отломилось, послышался треск раздираемого легкого металла. Земля перевернулась подо мной и начала быстро приближаться. Вокруг изувеченного планера свистел воздух.
– Оторви приборную панель! Скорее, Хорк, скорее!
Растерявшись, я потерял несколько драгоценных секунд. Наконец я нагнулся, просунул руки под приборную панель и потянул ее на себя. Она отскочила целиком, и я увидел знакомый щит управления космолета. Теперь я знал, что делать, и попытался замедлить падение. Это мне удалось лишь наполовину. Остатки планера коснулись земли со слабым ударом, впечатав меня лицом в ветровое стекло. Вытерев набегавшую на глаза кровь, я посмотрел на небо. Там оставался только один планер с наполовину отсеченным крылом: он быстро терял высоту. Это был первый планер, кельбиковский. Второй, на котором летела Рения, исчез.
Я спрыгнул на землю и, зацепившись за торчавшую железяку, порвал комбинезон. Планер Кельбика коснулся земли в нескольких сотнях метров от меня, проскользил дальше и разбился о дерево. Чуть поодаль, почти в водах Кераля, я заметил обломки планера Рении и, сам не свой, со всех ног припустил к ним. Рения, согнувшись пополам, лежала в искореженной кабине. Она была без сознания. Я попытался вытащить ее, но сразу не получилось.
– Не так. Сдвинь дверцу чуть назад, она отъедет по пазу, – услышал я спокойный голос Кельбика.
Я обернулся. Через все его лицо тянулся вздувшийся бледный шрам, из которого уже начинала сочиться кровь.
Вдвоем нам удалось вытащить Рению, и мы уложили ее на песок под уцелевшим крылом. Кельбик, который, как и любой пилот, обладал навыками оказания первой помощи, склонился над ней:
– Ничего серьезного, полагаю. Обморок от потрясения.
И действительно, спустя несколько мгновений Рения очнулась. С момента появления в небе врага прошло не более пяти минут.
– Что ты думаешь об этой атаке, Кельбик? – спросил я.
– Такое ни с чем не спутаешь! Есть у них на то основания или же нет, но фаталисты – те, что еще уцелели! – решили, что тебя нужно грохнуть. Возможно, в это же время они пытались покончить и с другими членами Совета, хотя в этом я сомневаюсь. Меня больше тревожит то, что для подобного камуфляжа космолетов под планеры требовались определенные технические навыки, которыми обладает далеко не каждый. Должно быть, среди фаталистов есть и текны. Текны-фаталисты… Даже и не верится!
– Может, у них есть свои специалисты? В конце концов, для людей, решивших пойти против закона, это не так уж и невероятно. Возможно даже, у них есть свои собственные тайные мастерские…
– Даже не знаю, какая из этих гипотез хуже, – заметила Рения. – Что меня удивляет, так это то, что они промахнулись. Почему они не ударили прямо по фюзеляжу? Тогда бы нам точно была крышка!
– Обломки планеров рассказали
