— Где они? — спросил вдруг мантиец почти четко, хотя ртом у него шла кровь. Николас не сразу понял его. Поняв, ответил:
— Ушли.
Доктор предупреждал, что с ними нельзя разговаривать, вспомнил он и почти улыбнулся. Значит, пары реплик хватит, чтобы он стал твоим другом? Сколько нужно, чтобы стать чем-то большим?
— Ясно, — хрипло продолжал мантиец. — Свяжись с «Тропиком». Немедленно. Пусть уходят со стоянки. «Лепесток» скоро взорвётся.
Николас не ответил и не притронулся к струнам управления. Вместо этого он медленно поднялся с кресла, не вполне осознавая, что собирается сделать.
Мантиец резко перекатил голову набок.
— Не подходи, — выдохнул он. Чёрные глаза сузились. Только сейчас в них выразилась боль.
— Что?
— У меня сейчас человеческий гормональный фон, — отрывисто сказал мантиец. — Это плохо. Настройка не держится. Не подходи ко мне. Я слишком… — он замолчал и судорожно сглотнул, а потом выговорил тише и невнятней, — Ник, свяжись с кораблём, платформа сейчас взорвётся.
Эрвин мёртв, подумал Николас.
— Там Найру Тин, — выговорил мантиец через силу, почти зло. — Я его знаю. Он взорвёт платформу.
Николас помолчал. Потом сказал:
— Ты мог увернуться от пуль.
— Ты не мог, — ответил мантиец и добавил умоляюще: — Ник, пожалуйста. Дай мне довести тебя до корабля. Потом делай что хочешь.
Хватит на него пялиться, думал Николас, но всё равно смотрел неотрывно, пристально, непонятно что пытаясь разглядеть.
— Ты весь в крови, — зачем-то сказал он.
— Да, — сказал мантиец. — Я вывожу пули. Ник, прошу тебя.
Зачем ему это нужно, подумал Николас, но тотчас вспомнил, что о риске взрыва его предупреждал даже ИскИн стоянки. Действительно, устройство должно было по крайней мере самоликвидироваться.
Он молча сел, развернулся и запросил связи. Капитан ответил мгновенно. Доложил, что место на другой стоянке им уже предоставлено, перелёт — дело получаса, с минуты на минуту он запустит двигатели. Компьютер унимобиля получил новые координаты и сменил курс. Николас бездумно смотрел на экран с технической информацией. Он ничего не чувствовал. Перетянутые струны обрываются под ударами; в нём не осталось струн, на которых можно было бы сыграть, и ничего больше не звучало. Все силы воли уходили на то, чтобы не впасть в окончательную прострацию. Хотелось сложить руки и больше ничего не делать и не говорить. Николас прикусил губу изнутри. Что я собираюсь делать, спросил он себя. Я не имею права на шок. У меня максимум час, чтобы принять решение. С «Тропика» я позвоню Доктору, но решить нужно до этого.
Я ещё не сошёл с ума, чтобы везти на Циалеш мантийца.
Но в него стреляли свои. Эрт Антер сказал, что его перевербовали.
Он элитный агент. Его начальник водил Йеллена вокруг пальца. Ради того, чтобы внедрить агента в Звёздный Легион, можно его и подстрелить слегка.
Провалить агента — плохой способ внедрить его куда-либо. Можно сказать, наихудший. Фрайманн пользовался безусловным доверием и сотни раз подтверждал свою надёжность, он был первым кандидатом на должность командира Легиона. Более успешного интервента трудно вообразить.
Но он не работал, думал Николас. Внедрялся — но не работал, не отвечал «бабочкам»… всё это были части одного плана?
Зачем?
Зачем им всё это?
…Мантиец глубоко вдохнул и выдохнул с хрипом.
— Ник, — сказал он, — прости. Я больше не могу оставаться в сознании. Мне нужно уйти в транс. Отдай меня ИскИну в медотсеке. Если. Решишь. Так. — Последние слова дались ему с трудом, но явно не из-за ранений: всё остальное он выговаривал с лёгкостью, разве что не так твёрдо, как обычно. — Пули выйдут. Правда, медленнее, чем должны.
— Почему?
Николас обернулся и пожалел об этом. Но прятать глаза не стал.
— Потому что я курю, — мантиец улыбался окровавленными губами. — Курить вредно.
Он поймал взгляд Николаса — на один миг перед тем, как смежить веки. Потом лицо его стало спокойным.
«Тропик» поднялся со стоянки немедленно. Разрешение на взлёт капитан уже получил. Он встретил Николаса у трапа. Рядом помигивала огоньками медицинская платформа для раненого. Капитан набрал воздуху в грудь, но спросить ничего не успел. Покушение, коротко сказал Николас. Вид он, должно быть, имел при этом такой, что опытный, немолодой капитан космического корабля вытянулся и побледнел. Подробностями он не интересовался. Николас сухо пожелал ему успешного полёта и прошёл в каюту, платформа поехала в медотсек под надзором врача-ИскИна, а пилоты взяли максимальный разгон, какой только позволяли гравикомпенсаторы корабля. Из зоны, в которой запрещались прыжки, «Тропик» должен был выйти через двенадцать часов.
Николас послал запрос в Плутоний-Сити.
Но оказалось, что погода нелётная: плюс-пространство отчаянно флуктуировало, о прыжке не могло быть и речи, даже мерцательная связь работала с перебоями. Николас увидел красную панель «связь отсутствует», а в ленте новостей Сердца с интонациями, достойными Апокалипсиса, сообщалось о том, что Сеймаран лишён доступа к интернету, объёмы мерцательного трафика с Эрминией и Джакартой сократились в двести раз. Коммуникационные компании несли миллиардные убытки из-за буйства природы.
Это не имело никакого значения.
Николас поднялся с кресла, достал из шкафа лайский коньяк. Оставалось ещё полбутылки. Но жидкость словно выдохлась, в ней не было ни вкуса, ни хмеля. Пить её было мерзко, к тому же совершенно бесполезно — голову не туманило. Николас поставил бутылку на стол и сложил руки на коленях.
Он не чувствовал времени. Он не выходил из каюты, следил за лентой новостей и за тем, как ИскИн пытается дозвониться в семнадцатую сферу. Порой то ли засыпал, то ли терял связь с реальностью и переставал слышать мелодичные отчёты компьютера о неудачах. Он приходил в себя и бездумно смотрел на кричащие в ужасе заголовки — транспланетные банки прекратили расчёты в реальном времени, стоит вопрос о приостановке работы Большой биржи… Её, кажется, действительно останавливали, потому что когда он очнулся в следующий раз, ленту переполнял оптимизм по случаю возобновления торгов. Во всей этой суете совершенно потерялась новость о неудачном разминировании стоянки «Лепесток». Ответственность за теракт взяли на себя радикальные антиглобалисты. Прошло двенадцать часов. «Тропик» подходил к границе безопасной зоны. Мерцательная связь восстановилась в неполном объёме, внешние сферы по-прежнему были отключены. Внешние сферы вообще регулярно отключались и никого это особенно не волновало. От коньяка нет толку, подумал Николас, может, попросить таблетку? Я должен прийти в себя. Но компьютерному медику пришлось бы объяснять, в чём дело, подробно расписывать самочувствие, а это было последним, чего Николасу хотелось сейчас.
