Снова вернулась к кораблю.
Теперь уже нет смысла идти к свежему тоннелю… более того, корабль очень скоро будет в районе выхода старого тоннеля… по крайней мере это место наверняка окажется в поле действия его сканера.
— Айхен, поворачивай! — сказала Маша, но принц ее, конечно, не услышал, тогда она поднатужилась и создала у него на дороге внушительных размеров пропасть.
Она искренне повеселилась, когда увидела, как принц застыл у ее края и как он ругается, в то же время Маша прогрохотала у него за спиной, показывая, что там, за спиной что-то тоже происходит, и что неплохо было бы туда вернуться.
Айхен услышал грохот, он обернулся, потом еще какое-то время смотрел в бездонную пропасть и действительно повернул. Может быть понял, что это намек, ведь знает, что Ко-он умеет делать намеки.
Какая жалость, что невозможно общаться непосредственно! Маше так хотелось рассказать Айхену, куда ему пойти и где лучше встать, а потом связаться с пилотом и показать ему, куда лететь. Увы, планеты могут разговаривать только землетрясениями.
Тем более разрушающиеся планеты. Маша в очередной раз подумала, куда же мог деваться истинный хозяин Ко-она, и ей стало очень не по себе, потому что на всей планете, ни внутри ее, ни вне она не могла обнаружить его, и ей самой захотелось как можно скорее выбраться из озера, она почувствовала себя в нем, как в ловушке.
Взглядом планеты она осмотрела окрестности озера и увидела свой силуэт почти на самой поверхности воды. Оказывается, ей только казалось, что она тонет… Занятно бывает увидеть собственное тело со стороны, Маше это ощущение совсем не понравилось, равно как и ощущение от того, что ты — планета. Тем более умирающая.
Ее тело болталось в воде как неживое, было маленьким и жалким… и каким-то бездомным. Точнее, оно само было домом, покинутым и заброшенным.
«Ой-ой, — подумала Маша, — А как же мне туда вернуться?»
Говоря по чести, она уже запуталась кто она, где находится, и что из себя представляет. Она в озере, и вместе с тем, она над озером. Или она и есть озеро?.. Дух Ко-она…
Нет уж, не надо нам такого счастья…
А впрочем… Маша представила себя озером, и это удалось ей так же легко, как и все остальное. Дальше все было просто — она ощутила в себе инородное тело и вытолкнула его, искренне надеясь, что вместе с ним вытолкнет и свое «Я».
Ее тело оказалось на берегу. Поднялось на ноги, качнулось и рухнуло. Маша не была уверена, вынырнула ли она вместе с ним, не успела понять. Впрочем, в озере ее тоже уже не было. Ее не было нигде.
Айхен сделал за последнее время много глупостей, на сей раз он поступил правильно, он повернулся к пропасти спиной и снова отправился вверх к завалу, проговорив про себя:
«Спасибо тебе Ко-он, что ты не разверз пропасть у меня на пути тогда, когда я уже дошел бы почти до самого лагеря…»
Надо отдать принцу должное, он почти не сомневался в том, что произошедшее — это знамение. Конечно, и на обычной планете может случиться так, что пропасть — если вдруг ей суждено появиться — разверзнется как раз в том месте и в то время, когда это особенно нежелательно, но Ко-он все-таки далеко не обычная планета и вряд ли сотворила у него под ногами пропасть просто так… К тому же в стороне завала что-то подозрительно громыхало.
— Хорошая планета… хорошая… — пробормотал Айхен, мысленно погладив Ко-он по головке.
Он радостно вскрикнул и пустился бежать несмотря на свои основательно стоптанные ноги, когда увидел «свет в конце тоннеля». В буквальном смысле этого слова.
Теперь уже он не сомневался, что планета дала ему знак. Какие уж тут сомнения.
Приемник запищал внезапно и сразу со страшной силой, так, что Армас подскочил от неожиданности в своем пилотском кресле.
Обычно бывает так, что сигнал появляется слабенький и постепенно нарастает, но этот рев… Армасу показалось, что принц, выскочил из-под земли чуть ли не под брюхом его корабля.
Впрочем, с Айхеном такое случается… Может и правда?..
А может случиться и так, что это звероноиды засекли его и заманивают таким образом… хотя, как смогли бы они вычислить канал, по которому отправлять сигнал?..
Ответ пришел сам собой — отобрав у Айхена приемник или же сняв его с принцева трупа. Но что делать, надо рискнуть! Зачем же он иначе вообще прилетел…
Армас назвал компьютеру нужный код и послал его на приемник. Компьютер сообщил, что сигнал прошел благополучно, что его приняли.
«Ну была ни была», — подумал Армас, включил дополнительное защитное поле, которое впрочем, вряд ли спасло бы от массированного удара с небольшого расстояния, и еще раз оглядел радары. Радары были чисты.
Компьютер уже определил координаты передатчика и повел корабль точно к тому месту. За те несколько минут, что продлился полет, Армаса посетило множество разных мыслей, доминировала из которых та, что эти несколько минут последние в его жизни.
Он подумал о Севелине и о том, стоит ли жизнь Айхена того, что девочка может в очередной раз остаться сиротой. Кто позаботится о ней, что станет с «Пауком», и со вей галактикой, если уж на то пошло…
Больше ни о чем Армас подумать не успел, потому как корабль уже прибыл на место назначение, и одна из камер показала ему отощавшее, грязное, оборванное и окровавленное существо, которое при сильном увеличении оказалось все же Айхеном.
Невероятно, но факт.
Айхен сидел у дерева, смотрел точнехонько в камеру и улыбался. Странно как-то улыбался.
Армас понял, что тоже улыбается. Признаться, он все-таки не ожидал увидеть принца живым.
«Черная молния» зависла у Айхена над головой и опустила трап. Принц не спеша поднялся и взошел на борт. По лицу его было видно, что он подозревает в корабле-невидимке мираж и готовится не очень расстраиваться, когда он рассеится.
Армас заключил его в объятия, стараясь, впрочем, не сильно сдавливать — вид у принца был какой-то нежизнеспособный.
— Доктора? — был его первый вопрос.
— Не-а, ванну! — хрипло ответил принц.
— Ванна будет дома.
Армас вернулся к приборам, готовиться к экстренному взлету.
Принц смотрел на него какое-то время, потом совершенно не ко времени пустился в воспоминания:
— Помнишь тюрьму на Аретасе?.. Я орал, что надо улетать, а ты рвался куда-то в подвалы…
Армас почувствовал недоброе.
— И что? — насторожился он, не отрываясь, впрочем, от панели управления.
— Тебе тогда дороже собственной жизни, и всех наших жизней была Севелина… ты не мог ее там оставить… Любой ценой спасти или погибнуть самому… Мне это было удивительно… тогда…
