— Не держит, — сообщил «третий», внимательно осмотрев трупы. — Эти противоплазменные.
Оружие пришлых — плазмоганы и лучемёты — пусть они при включённом АЭП и не действовали, мы забрали с собой (благо, что весили они не так много, меньше, чем огнестрел). Затем, прежде чем топать назад к челноку, направились к «точке четыре» — недавно сделанной ухоронке возле НП, где нас должны были ждать Пао и остальные.
Само укрытие представляло собой очередную землянку, замаскированную сверху специально пересаженными кустарниками. По уверениям спрятавшихся, их никто не заметил. Впрочем, как и они — кого-то. Но то, что где-то стреляли, слышали.
— Значит, так, — скомандовал я, когда все выбрались на поверхность. — Прямо сейчас забираете Рубтуса и дуете с ним к главному схрону у Склинки. Дальше, как договаривались. А здесь мы сами закончим. Понятно?
— Я иду с вами, — тут же заявила Паорэ.
— Я тоже, — поддержала подругу Нуна.
— Я вас не оставлю, милорд, — набычился Борсий.
Таг с Калером переглянулись и виновато пожали плечами: мол, мы как все.
Доктор Сапхат промолчал.
Я мысленно чертыхнулся.
— Ладно. Сделаем так. Ты и ты, — мой палец нацелился сначала на Тага, потом на Калера. — Забираете Рубтуса и сопровождаете его с доком и Нуной к главному схрону.
— Милорд! — вскинулась было Нуна, но Пао остановила её, тронув за локоть: — Не спорь.
— Ты, — повернулся я к Борсу, — останешься здесь.
— А миледи? — буркнул тот, посмотрев на Паорэ.
— Я пойду с господином бароном, — непререкаемым тоном сообщила «госпожа баронесса» и встала рядом со мной.
— Да. Она пойдёт с нами. И если мы через час не вернёмся, ты… — я снова взглянул на Борса, — тихо дойдёшь до точки один, выяснишь, что да как, дальше по обстановке. И это не обсуждается. Понял?
— Понял, милорд…
К прогалине с челноком мы вышли через пятнадцать минут.
Там почти ничего не изменилось. Оператор-механик всё так же ковырялся в какой-то технологической нише, охранник стоял перед аппарелью и насторожённо осматривался. Слышали они звуки боя возле святилища или не слышали, мы разбираться не стали.
— Жди здесь и ни в коем случае не высовывайся, — приказал я Паорэ, после чего обогнул кусты и, вскинув обрез, вышел на открытое место.
Гас обошёл кустарник с другой стороны.
Несколько секунд охранник попросту пялился на нас, раскрыв рот, потом вдруг очнулся и заорал на пиджине:
— Стоять! Ни с места! Стреляю!
Мы на его дурацкие вопли внимания не обращали. Шли себе спокойно и шли. Палить по нему из ружей желания не было. Разброс у картечи приличный, и через открытую аппарель она могла повредить в челноке что-нибудь важное. Вот на большом корабле — там пожалуйста, стены и переборки толстые, их даже пулей из рельстрона не сразу возьмёшь, а здесь — ну его нафиг…
Шагов за тридцать до шаттла Гас вытащил из ножен тесак и рванулся к противнику.
Тот, судя по вытаращенным глазам и дёргающейся руке, раз за разом пытался выпустить в нас лазерный импульс, но лучемёт на его потуги не отвечал. Предпринять что-то более умное стрелок не успел — короткий росчерк клинка опрокинул его на землю с распоротым горлом.
Механик оказался сообразительнее. Не став искушать судьбу, он выскочил из-под шаттла и бросился наутёк. Попытка зачётная, но безуспешная. Получив в спину порцию дроби, он рухнул в траву, не пробежав и десятка шагов.
Секунд через двадцать Гас вышел из челнока, волоча за шкирку пилота.
— Звание, имя, подразделение, борт приписки? — грозно вопросил я, приставив ствол к голове пленного.
— Ууу-оррент Дж-же́рбен, — застучал зубами пилот. — Тр-ридц-цать вт-торой конв-войный б-батальон. Тр-рансп-порт «Алп-пак-ка».
— Связь?
— Не р-работ-тает.
— Позывной?
— Кр-расный в-восемь.
— Отлично!
Я показал «третьему» большой палец и кивнул на торчащую из аппарели скобу.
Гас понял меня без слов. Вынул откуда-то стальные наручники (видимо, прихватил в челноке) пристегнул пленного к толстой скобе и, покосившись на кусты на опушке, где пряталась Пао, громко выдал в пространство:
— Пойду, принесу барахлишко!
Сказал и, не оборачиваясь, зашагал к оставленным в лесу рюкзакам. Шесть сотен тян туда и обратно. Минимум, пять минут чистого времени.
И откуда только в нём эта деликатность взялась?..
Фиг знает. Но всё равно спасибо.
Ведь, так или иначе, с Паорэ я разговаривал наедине (если, конечно, не считать не знающего флорианского языка пленного).
Госпожа «баронесса» подошла к челноку, когда моего приятеля на прогалине уже не было.
Ни на убитых, ни на пристёгнутого к аппарели пилота женщина внимания не обращала. Она смотрела лишь на меня, а я на неё.
— Решил? Улетаешь? — вопрос прозвучал абсолютно буднично, словно бы мы совсем не прощались, а просто беседовали на темы, стоит ли заводить дома кошку и когда наконец дядька Аркуш найдёт себе новую пассию.
— Да. Улетаю, — развёл я руками.
Все те слова, которые мне хотелось сказать ей, вдруг вылетели из головы.
Удивительно, но даже в последний месяц беременности Пао выглядела такой же привлекательной, как и тогда, когда мы впервые встретились. И почему у нас так и не получилось влюбиться друг в друга? Может быть, это тоже барьер? Может быть, это он отталкивает меня от неё, а её от меня?..
— Когда ты окажешься там, — указала она на небо, — дырка в защите исчезнет.
— Исчезнет? Зачем?
— Затем, что сейчас её удерживает в равновесии проходящее через нас барьерное поле, — пожала плечами Пао. — Когда ты уйдёшь, равновесие рухнет и барьер восстановит всё в прежнем виде.
— Так, значит, обратно на Флору мне уже не попасть?
— Кто знает. Я же ведь как-то попала сюда в спас-капсуле. Защита меня пропустила. Возможно, что и тебя пропустит… Ну, если ты, конечно, захочешь вернуться, — добавила она, опустив взгляд.
Вернуться? Захочу ли я когда-то вернуться?
— Помнишь, я предлагал тебе стать баронессой? Ну, в смысле, чтоб всё было по закону.
— Помню.
Я медленно снял с себя орден власти и аккуратно надел его на шею Паорэ. Потом отдал амулет.
— Ну вот. Теперь ты действительно баронесса, законная владелица всех здешних земель.
На лице женщины застыло странное выражение. Как будто она боролось сама с собой, порываясь то ли скорее снять с себя мой подарок, то ли укрыть его ото всех, чтобы никто ничего не увидел. Внутренняя борьба (по мне, абсолютно ненужная) длилась секунд пятнадцать, после чего Пао устало вздохнула, дотронулась рукой до кристалла, а её взгляд опять стал осмысленным:
— Ладно. Раз ты так решил, пусть будет. Но я всё равно не могу считать себя баронессой.
— А кем же тогда? — поднял я бровь.
— Просто хранительницей. Поэтому, если ты всё-таки передумаешь и вернёшься, я сразу отдам тебе этот знак и всё, что к нему прилагается. Без всяких условий. А чтобы ты не считал это просто словами…
Паорэ вдруг стиснула зубы и резким движением переломила амулет пополам.
— Вот! Держи, — протянула она мне половинку. — Думаю, тебе пригодится.
От изумления я даже рот раскрыл.
— Зачем ты сломала его?! Разве его можно ломать?
— Естественно, можно, — улыбнулась подруга. — Он же и так обломок. Обломок великого и неизвестного прошлого. Мне про него рассказывал мастер барона Калистуса. Он говорил, любая частичка великого древа, какой бы они ни была, малой или большой, хранит изначальный код, инструкцию, технологическую карту процесса, который управляет барьером. И тот, кто этот код разгадает, сумеет повернуть время вспять и, может быть, даже снимет, наконец, с этой планеты проклятье барьера.
— Проклятье барьера? Ты хочешь сказать, что…
— Да! Я хочу сказать… То есть, нет, не так. Я хочу предложить тебе. Хочу предложить тебе разгадать этот код. Я знаю, ты сможешь. Ты, вероятно, единственный, кто это сможет. И тогда этот чёртов барьер не будет больше держать нас здесь, словно в клетке. Мы сами станем себе хозяевами. Сами будем решать, где жить и что делать, куда улетать отсюда и когда возвращаться. А тот, кто узнает код, ему будет подчиняться не только этот барьер, но и, наверное, все барьеры на всех барьерных планетах. Ты понимаешь, Дир?! Ты понимаешь, что это означает? Для тебя, для меня, для всех?
