На меня смотрели, несколько зевак, слушавших группу, и я обратился к ним:
— Сеньоры и сеньорины, а сейчас, во время небольшого перерыва, вашему вниманию представляется песня о давно минувшей и всеми забытой гражданской войне. К сожалению, люди не склонны помнить уроки прошлого, потому вынуждены периодически повторять одни и те же ошибки.
Палец нажал на проигрывание, затем смахнул с глаз вихрь визора. Раздалась мелодия, скрипучая, но берущая за душу. Особенно меня в моем состоянии, уводя куда-то вдаль, прочь от земли. Я перестал существовать, остались лишь музыка и текст песни, который я должен был спеть так же, как чувствую, чтобы другие почувствовали то же самое. Пальцы начали медленно подрагивать, я же куда-то проваливаться, становясь генералом, воюющим за свою Родину и готовым отдать за нее всё. Над аллеей Малой Гаваны раздался какой-то знакомый, но чужой скрипучий голос со странным старинным акцентом:
Четвертые сутки пылают станицы
Горит под ногами донская земля.
Не падайте духом, поручик Голицын.
Корнет Оболенский, седлайте коня…
Я открыл глаза. Дрожь в теле и пальцах прошла, на тело навалились усталость и отупение, какие бывают после излишнего усердствования на тренажерах. Или после нервной встряски. Но оно того стоило — если вначале песни меня слушало человек пять, да еще десяток прохожих остановились поглазеть, что там за птица такая вылезла на свет божий, то теперь перед сценой стояло около двух десятков человек, и еще с пару десятков смотрели, оценивая, не остановиться ли им.
По телу прошла волна эйфории. Не так это и страшно, как казалось! Да, алкоголь взял на себя ударную волну переживаний, я чувствовал себя расслабленным только благодаря ему… Но может это и к лучшему? Не те у меня слух и голос, чтобы выступать на сцене по трезвее. А так, глядишь, и будет что вспомнить?
— Следующая песня, — обратился я к аудитории, а это была именно аудитория. Маленькая, но моя собственная. — …Так же из далеких давно забытых времен, когда люди только грезили о космосе, не догадываясь, что некоторые их потомки будут жить на других планетах. Знаете что самое интересное? Они тогда, там у себя, ничем не отличались от нас. Те же проблемы, те же задачи, те же заботы и сложности, и радости. Как будто нет между нами никаких веков.
Почувствовав, что начинает нести, я спешно включил минус второго трека. Прикрыл глаза, но открыл их не Хуан Шимановский, а вновь некое безымянное существо, живущее в своей песне, в своем мире и пытающееся донести до других свои чувства.
Если я заболею, к врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям, не сочтите, что это в бреду:
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте ночную звезду.
— вновь раздалось над Малой Гаваной. И люди, решавшие для себя, слушать ли юного не совсем трезвого слегка фальшивящего выскочку или идти дальше в большинстве начали склоняться к первому варианту и подходить поближе. Другие же, кто просто шел мимо, завидя толпу, спешил посмотреть, кто это там поет и ради чего собрались люди. Ведь люди не собираются просто так, и определить причину сбора — святая обязанность каждого уважающего себя человека. А затем уже можно решить, стоит ли останавливаться самому, или плевать на всех и идти дальше…
* * *
— Ну, за дружбу! За начало хорошей и надеюсь крепкой дружбы! — потянул Хан, он же басист, поднимая рюмку. Народ радостно загудел, все принялись дружно чокаться. Выпили. Девки кривились, но водку жрали наравне со всеми. Ну, почти наравне. Теперь я понимал, что «отдыхать» с марсианами еще не самое страшное — пьянка с музыкантами ничем не лучше, несмотря на весь их творческий лоск.
Группа эта называлась «Алые паруса» и носила ярко выраженный национальный характер — пели ребята на русском и для своей аудитории, небольшой, но верной. Играли в основном романтические слезливые вещи, которые пишет Карен, он же основатель группы, он же временный вокалист. Временный, потому, что вокальные данные его лучше моих не на много, на постоянной же основе у них был один парень, но он «не так давно свалил». Под «не так давно» подразумевался срок в полтора года, и все это время Карен «временный».
— Так что нам нужен вокалист, братуха! — хлопал меня по плечу Хан, уговаривая выступать в их группе. — Кровь из носа нужен!
Я отнекивался слабыми данными, отмерянными природой, на что он категорично качал головой:
— Ваня, ты идиот, раз тему не сечешь! Ты собрал нам бабла больше, чем мы налабали без тебя! Теперь сечешь?
Я отрицательно качал головой, понимая, что это не серьезно. Может и налабал, озвучивая старые ретро-песенки под минус на аллее туристической жемчужины. Бывает. Но пел я проверенные временем вещи, классику, на которые когда-то «настроился». Они уже выстрелили в свое время, и закономерно выстрелили теперь, в отличие от непроверенных «нетленок» Карена.
Да и вряд ли кто меня отпустит в их группу, это вопрос, который стоит ставить на первое место. Так что всё перечисленное чисто риторические размышления. Но по большому счету мне и самому это не нужно. Хочется, есть шальная мыслишка, что может что-то получиться, раз ребята говорят, но трезвая несмотря ни на что часть моего мозга безжалостно гнала ее, как всегда гнала беспочвенные бессмысленные надежды.
Коротко о самих ребятах. Их на самом деле трое, четвертый, который лабал на гитаре, временно приходящий, друг Карена. Пить он отказался, ушел сразу после выступления, мы с ним даже не пересеклись.
Далее сам Карен. Парень спокойный, рассудительный, излишне сдержанный. Но как показало время, заводящийся с пол-оборота, когда речь заходит о девушках, и конкретно о его девушке, которая, как я оценил ее со стороны, любит гульнуть. Несмотря на сопливую лирику, назвать его самого слабым ни на что не годным романтиком язык не повернется, но брутальности ему явно не хватало.
Хан — полная противоположность. Второй человек в группе, бывший одноклассник Карена, с которым они вместе группу и основали. Музыкант, как здесь сказали, от бога, хотя последнее проверить я не смог по техническим причинам. Полное его имя то ли Алимхан, то ли Амирхан, но иначе, как просто Ханом его никто не называл. Человек эмоциональный, деятельный, легко возбудимый, но легко же отходчивый. Шума от него было едва ли не столько же, сколько от всех остальных представителей этой тусовки, с поправкой, что все они музыканты, люди от природы активные.