Через два часа Беннетт проехал через город Мохаве, где лежал в больнице его отец и где Джулия работала дизайнером-пейзажистом. Население города, хаотично построенного в конце последнего столетия эко-чудаками, мечтавшими об экологически благоприятном обществе, выросло с годами за счет исхода из других городов работавших на дому специалистов, художников, компьютерщиков и интерактивных бизнесменов. Купола разной величины блестели в свете луны, словно огромные мыльные шары, между которыми были вкраплены оазисы садов и озер, а также высокие мачты, аккумулирующие солнечные лучи.
Жилой купол Беннетта располагался в двадцати километрах дальше по шоссе. С веранды его купола смутно виднелся город Мохаве, а ближайшие соседи жили в десяти километрах. Купол окружала умиротворяющая тишина пустыни, и нарушали ее разве что изредка пролетавшие мимо кондоры да рыщущие в поисках падали шакалы.
Он свернул с шоссе, прокатил последние три километра по изрытой ухабинами проселочной дороге и припарковал машину в тропическом саду, окружающем его жилище, внутренний дворик и бассейн. Когда Беннетт поднялся по внутренней лестнице в гостиную, купол ожил. Само собой включилось освещение; Беннетта приветствовала его любимая музыка — джаз-каприз с одной из колонизированных планет. Рядом с дверью на веранду вспыхнул ком-экран.
Он взял из холодильника пиво и се л во вращающееся кресло перед экраном. На одной четверти экрана было изображение Джулии, на другой — незнакомый Беннетту седой человек лет семидесяти. Верхнюю половину экрана занимал список электронной, почты, пришедшей за время его отсутствия.
Он посмотрел на снимок Джулии — короткие темные волосы, обрамляющие спокойное овальное лицо балерины. Она была привлекательна и умна, и он не уставал удивляться тому, что их отношения продолжаются так долго — скоро уже год. Они познакомились, когда он пригласил ее оформить свой сад. Начали разговаривать — и никак не могли остановиться. Его привлекала ее сложность — качество, редко встречающееся у женщин на станции «Редвуд», — и он предполагал, что ее привлекает в нем то, что он пилот и хорошо обеспечен.
Их первая ссора спустя пару месяцев произошла из-за того, что Беннетт имел глупость сказать ей это, когда она тихим голосом выговаривала ему за то, что он не хочет брать на себя никаких обязательств.
— А скакой стати? — ответил он. — Ты же не любишь меня. Я просто богатенький орбитальный пилот, которого ты можешь продемонстрировать своим знакомым.
Она уставилась на него в шоке:
— Ты подонок, Джош. Если ты думаешь, что я нашла в тебе только это…
Не в силах продолжать, она выбежала из купола. На следующий день она послала ему видеописьмо. Она плакала и говорила, что любит его вопреки тому, что он привилегированный, зажравшийся подонок и пилот.
Ему стало стыдно — и в то же время он испугался того, что она, быть может, говорит правду. Несколько дней он молчал, а потом послал ей сообщение с извинениями, обозвал себя круглым дураком и поинтересовался, не могли бы они встретиться и где-нибудь поужинать.
Но все уже было не так, как прежде. Похоже, то, что он признал свою вину, дало Джулии право язвительно высмеивать его недостатки и подчеркивать, что психологически он не что иное, как типичный пример избалованного ребенка. Он все недоумевал, почему терпит такое обращение. Из-за страха потерять ее? Пусть даже она терпеть его не может — это все-таки лучше, чем быть одному.
Он провел ладонью по лицу Джулии, и ее улыбка сразу ожила.
— Джош! Я звоню в воскресенье. Ты должен вернуться во вторник, да?
Она отошла от экрана и тронула пальцами горло. Этот жест, как он знал по опыту, означал, что она раздумывает, что сказать дальше. Джулия сидела в своей гостиной, окруженная свисающими корзинами с цветами. Оттуда она смотрела на экран, как бы желая отстраниться от того, что скажет дальше.
— Джош! Я в последнее время много и серьезно думала о своей жизни… О том, на каком я свете… — Это было типично для Джулии, с ее вымученными словесными околичностями и болезненным самоанализом. — Я думала о нас, Джош. Знаешь… Мы могли бы пообедать вместе, когда ты вернешься во вторник… Скажем, в час в «Новой Луне»? Позвони мне, если не сможешь, ладно? — Она печально улыбнулась напоследок. — Пока, Джош.
Ее образ застыл и растаял. Джош сидел, глядя на опустевшую четверть экрана, потягивая пиво и пытаясь понять свою реакцию на то, что сказала Джулия.
Все кончено. Он уже несколько месяцев знал, что так будет. Правда, он не думал, что именно Джулия прекратят их отношения, а сам он не решался этого сделать, поскольку в те короткие периоды; когда он был на Земле, ему доставляло удовольствие ее общество. Он искренне привязан к ней. Но… Как это Джулия говорила об «искренней привязанности» мужчины? «Это не более чем эвфемизм. А на самом деле значит: Ты сойдешь, пока я не найду себе что-нибудь получше».
Беннетт допил пиво. Он встретится с ней сегодня в ресторане, поболтает о старых добрых временах, согласится, что их отношения зашли в тупик, — и они расстанутся, как цивилизованные люди. Он только молился про себя, чтобы Джулия не закатила сцену, обвиняя его в там, что он холодный, бесчувственный подонок, как она уже не раз делала в прошлом.
Он коснулся другой четверти экрана, активизировав лицо хорошо одетого незнакомца. Мужчина сидел, примостившись боком на столе, словно капитан, произносящий зажигательную речь перед командой матросов.
— Джошуа Беннетт? Простите, что звоню в ваше отсутствие. Я доктор Сэмюэлс, консультант по гериатрии Оазисного медицинского. Центра в Мохаве. Ваш отец находится на моем попечении. Насколько я знаю, вы возвращаетесь двадцать второго. Свяжитесь, пожалуйста, с моим секретарем и договоритесь о встрече на этот или другой удобный для вас день. Доктор Сэмюэлс сделал паузу, и Беннетт с нетерпеж нием ждал, что же он скажет дальше.
— Мистер Беннетт! Ваш отец попросил об эвтаназии. Как его врач, я должен принять решение, и я хотел узнать, как вы, его ближайший родственник, отнесетесь к этому. Поэтому я буду вам признателен, если вы свяжетесь со мной как можно скорее. Благодарю вас, мистер Беннетт.
Эвтаназия… Беннетт никогда не думал, что до этого дойдет. Хотя что именно так его шокирует: неизбежность кончины отца или выбранный им способ? Беннетт всегда думал, что отец умрет в его отсутствие. Он смирился с этим фактом и Представлял, как мало он будет опечален. Но эвтаназия… В сущности, в шок его привел тот факт, что выбор отца втягивает его, Беннетта, в процесс ухода. Ему придется увидеться с отцом в последний раз, обсудить с ним причины, выразить сочувствие человеку, которого он никогда не любил.
