Левин был безучастен, даже в большей степени, чем до этого.
— Например… — Доктор кивнул, предлагая продолжить.
— Например, другие тела, — сказал Левин.
На базе было два джипа, вернее два их неуклюжих русских аналога. Джек потребовал водителя, который отвёз бы его и Валерию к ней домой, в деревню. Он попросил, чтобы это был Сергеев, правда, не был уверен, почему он это сделал.
Ему было неприятно признать, что, если честно, он был бы рад избавиться от ответственности за девушку. Да, ему было жалко её. Никто не должен переживать то, что пережила она. Но, похоже, ей самой об этом ничего не известно. Её боль была уже в прошлом, и Джек не мог ничего изменить. Лучше будет отвезти её домой и предоставить родителям возможность переживать о ней и заботиться.
Возможно, он хотел, чтобы Сергеев увидел, как он умывает руки, увидел, что он такой же мужик, как и они. Затем Левин договорился, что Джек поможет организовать группу, проводящую измерения счётчиками Гейгера. Легко быть офицером разведки, — решил он, усаживаясь с неподвижной девушкой на заднее сидение джипа.
Софья Баринская согласилась отвезти Доктора к кругу камней.
— Мне нужно просто взглянуть, — сказал он. — А Роза хотела посмотреть деревню, да, Роза?
— Я?
— Ну конечно.
Софья везла их обратно к камням на утёсе по короткой, но ухабистой дороге; они сидели на заднем сидении.
— И почему я хочу посмотреть деревню? — спросила Роза.
— Чтобы осмотреться, позадавать вопросы. Не знаю даже… посмотреть, что ты сможешь разузнать.
— О чём?
— Это тоже нужно разузнать.
— О погибших?
— Я не думаю, что это произошло впервые. И не думаю, что то, что это случилось именно сейчас, совпадение. Понятно?
— Понятно, — по её голосу чувствовалось, что он её ещё не убедил.
— В любом случае, это будет прикольно.
— Прикольно?
— Да. Роза Тайлер — особый расследователь.
— Это ещё что за должность? — засмеялась она. Затем она подумала о совсем другом. — Слушай, а почему они не считают моё имя странным? Оно же не совсем русское, так?
— Точно также и ты слышишь, о чём они говорят, но не слышишь, что они произносят. Это ТАРДИС делает.
Они уже подъезжали к камням и Баринская, сбавляя скорость, заложила большую дугу.
— Тебе кажется, что они говорят по-английски, а им кажется, что ты говоришь по-русски, то же самое и с именем. Оно просто как бы уместное.
— Хочешь сказать, я тут что-то типа «Розецка Тайлеров», да?
— Я тут ни при чём. Я и сам, наверное, «Докторский».
Представив себе это, она снова рассмеялась. А Доктор уже вылезал из машины.
— Ну, до встречи!
— Где?
Он пожал плечами:
— Где-нибудь, — и закрыл дверь.
— Эй, подождите! — сказала она Софье. — Я с вами сяду.
Роза перелезла вперёд и села в пассажирское кресло.
— Спасибо, что подвозите.
Софья на неё почти не взглянула. Но впервые на её лице промелькнуло подобие доброжелательной улыбки.
Это было правильное решение. Хорошо, что он избавился от бедной девушки. Джек был рад, что всё позади. Он попытался пошутить с Сергеевым, но русский солдат не поддержал его.
— Эй, послушай, прости, что я на тебя наорал. У меня просто тяжёлый день. У тебя, наверняка, тоже. Но теперь мы квиты, да?
Сергеев кивнул, не поворачиваясь.
— Молодец, — Джек усмехнулся. — Ну что, возьмёмся теперь за дело?
Но, пока они ехали к своему подразделению, у Джека из головы не выходило лицо мужчины, который открыл им дверь. Мужчины, который завёл безмолвную постаревшую девушку вовнутрь. Мужчины, который из-за местного климата и тяжёлой работы и сам выглядел намного старше, чем был. Лицо мужчины, который только что лишился всего смысла своей жизни, а вместо него получил новую обузу.
Вся подводная лодка пропахла ржавчиной, мазутом, солью, и дизельным топливом. Николай Стреснев настроил регулятор и прислушался к тому, как изменился гул старого генератора. Ни один из датчиков уже не работал, так что всё приходилось делать ориентируясь на звук.
Когда-то давным-давно он играл на скрипке. Но последние струны порвались много лет назад, а запасные взять было неоткуда. Когда он сидел на холодном металлическом полу возле генератора, ему часто казалось, что эхо в сырых коридорах старой подлодки доносит до него музыку. Но не сегодня. Сегодня он слышал только слабое завывание ветра снаружи. Когда ветер дул с востока, он задувал в рубку, заходил через открытый люк вовнутрь, и продувал лодку. В очень сильный шторм вся подлодка тряслась и качалась, и Николай чувствовал движение воздуха даже в генераторной.
Но он не мог закрыть люк. Во-первых, он заржавел открытым, и его петли спеклись под действием солёной воды. Во-вторых, через люк проходили силовые кабели, которые подключались к деревенской подстанции. После закрытия доков и вывода военных все генераторы поломались. Этому, последнему, уже тоже недолго осталось. «Что дальше?» — думал Николай. Некоторые предлагали запустить генератор на какой-нибудь другой подводной лодке. Но эта подлодка была последней из дизельных, остальные были атомными. Они могли, конечно, и заработать; может быть, даже безопасно. Но Николай чётко дал им понять, что для этого им придётся найти кого-нибудь другого.
В деревне было лишь два места, где можно было по-настоящему согреться. Это было одно из них — свернувшись возле работающего генератора. А вторым был бар. В старые времена там был кабинет начальника порта. А теперь там был бар, центр общины, и поселковый совет — всё в одном.
Поэтому, когда он достал свою флягу и обнаружил, что там не осталось ни одной капли водки, решение о том, где провести остаток дня, пришло само собой. Он почесал за ухом; быстрым, резким движением, словно собака, которую грызли блохи. Генератор работал исправно. Бак с горючим был полный, и до вечера здесь делать нечего. Он встал, и пошёл по узкому коридору, осторожно нагибаясь под трубами. Стены были покрыты ржавчиной, с потолка постоянно капало. Была вероятность, что сама подводная лодка развалится даже раньше, чем сломается генератор.
Когда Николай вылез по лестнице из люка, ему в лицо ударил холодный ветер. В воздухе кружились хлопья снега, лениво опускавшиеся на землю. Он услышал, как ветер тихо посвистывал в рубках других подводных лодок. Он привык сравнивать этот звук с пением русалок. Сейчас он его еле слышал.
И в этот раз звук был другим. Звучало что-то ещё. Он замер и прислушался, пытаясь определить источник отличия: скользящий, шуршащий звук. Как будто что-то тяжёлое и мокрое кто-то тащит по льду с другой стороны подлодки. Но, когда он перешёл на другую сторону рубки и заглянул вниз, там ничего не было. Только тонкий, сломанный лёд, и ледяная вода, тихо плескавшаяся о тёмный, ржавый металлический корпус. Большие обломки льда постукивали о борта подлодки, словно узкий залив был огромным стаканом водки со льдом.
