то подпространстве и никак не могла осмотреться. Отчетливо ощущала, что не одна. Рядом кто — то есть. Нет. Не кто — то. Рядом находился мужчина. Здоровый. Сильный. Выносливый. И терпкий аромат, сводящий с ума, оголяющий нервы, заставляющий все древние инстинкты делать стойку.
Никогда еще я так не реагировала так ни на одного самца. Тело всегда предавало. Всегда. Но сейчас не было «как всегда». Сейчас творилось нечто особенное, безумное и чудесное. На незнакомца реагировало не только тело, я все к нему тянулась. Безумно хотелось дотронуться хотя бы кончиками пальцев, до боли, до покалывания в подушечках. А еще больше я жаждала ощутить его прикосновения, поцелуи, ласки. От одних только мыслей внизу живота рождалась сверхновая, готовая в любую секунду сдетонировать, чтобы рвануть мощным фейерверком неведомого доселе наслаждения.
Туман, застилающий глаза, постепенно рассеивался. Сквозь дымку отчетливо проступали контуры мощного мужского тела, перевитого тугими напряженными мышцами. Но, как бы я ни старалась, никак не могла рассмотреть лицо незнакомца.
Стоило ему сделать шаг навстречу, и мое внимание переключилось. На его плече, прямо сквозь кожу, поступали таинственные символы. Они сияли, иногда вспыхивая ослепительно белым светом или загадочно мерцая неоново — голубым. Ровные и ломаные линии, соединенные между собой в строгом порядке, образовывали знаки, а может быть руны или даже магические письмена. Определенно, магия в них была, потому что меня они звали, манили, притягивали, почти полностью лишая воли и разума.
А потом мужчина наклонился и едва ощутимо коснулся моих губ губами. Никто из нас не понял, что произошло дальше. Незнакомец застонал и жадно впился в мой рот, лишая последних крупиц самообладания. И я раскрылась ему, совершенно беспомощная перед нахлынувшими ощущениям.
Стон, мой или его — неважно, лишь на секунду отрезвил, а затем твердые, беспощадные губы заскользили по коже, воспламеняя каждую клетку, зажигая все новые и новые огни.
Я чувствовала его взгляд, жадный и восхищенный, но посмотреть на мужчину не могла. Да и не хотела. Сейчас я жаждала его поцелуев, бесстыдных прикосновений и движений внутри себ, резких до боли. Я хотела его. Я мечтала о нем. Я плавилась и сгорала для него. Не было ни прошлого, ни будущего. Были только мы и дикая страсть, объединяющая нас в одно целое, в совершенное гармоничное существо.
— Не отдам, не отпущу! — хрипло выдохнул он, и каждое слово, каждый звук словно омыл меня горячими волнами, которые заставляли кричать и выгибаться ему навстречу.
— Дай… Дай мне это… — почти прошептала я, и незнакомец глухо застонал, жадно ловя отклик моего тела.
Бедра сами раскрылись, капитулируя под натиском. Наслаждение растекалось внутри густой патокой. Под его руками и губами рождалась новая я, твердо знающая что так, как с ним, уже не будет ни с кем, уверенная в правильности происходящего.
Один его толчок, мощный, дикий, нужный, и я срываюсь на крик. Я растворяюсь без остатка в этом мужчине. Тело само выгибается, стараясь вобрать больше, подстраиваясь под древний как мир танец. Его хриплое рваное дыхание опаляет кожу, каменное напряжение мышц выдает состояние незнакомца — он едва сдерживается, но все еще размеренно двигается, глубоко проникая в меня, даря и забирая, освобождая и порабощая меня одновременно.
— Взлетай! — нет, не попросил — приказал он. И на меня одновременно нахлынуло столько чувств, что они едва не разорвали грудную клетку.
Мой отчаянный крик — вестник нереального освобождения смешался с его стоном, Тела дрожали, приникая друг другу, и не было такой силы, способной оторвать меня от этого мужчины.
— Всем встать и пройти в санитарную зону!
Я поморщилась, пытаясь понять, кому пришла в голову глупая идея поставить мне на будильник этот вызов. Точно знала, что молчать не буду и придумаю в ответ что — то пакостное. Карканье вороны или рёв буйвола, например. А еще лучше — отключу будильник. Больше пропусков — веселее жизнь! А веселье наши преподаватели могли устроить такое… Что может быть лучше мести чужими руками?
— Всем встать и пройти в санитарную зону! — повторил голос, и я резко открыла глаза. Услужливая память очень вовремя прокрутила то, что со мной произошло накануне.
— Каролина, не сиди. Вставай! — поторопила Николь, подруги по несчастью стояли рядом.
Это я, что ли, самая последняя проснулась?
Похоже, на меня местное успокоительное действует сильнее, чем на остальных. Или это нервная система отключает организм в попытке пережить страшные новости о моем новом социальном статусе?
Глядя на остальных, поднялась. Чего там надо сделать? Пройти в санитарную зону?
— Мы уже прилетели? — спросила девчонок, холодея от этой мысли.
— Не ясно, — ответила Эми. — Но душ приму с удовольствием. А дальше… дальше постараемся выжить. Да, девочки?
— Надеюсь, то место, куда мы прилетели, и то, чем нас заставят заниматься… — Николь шмыгнула носом и не закончила мысль. И так все было ясно. Страшно было всем, только если мы пытались держаться и временно словно отложили мысль о своем будущем, Ник боялась вслух за всех.
— Эй! — воскликнула Бренда, привлекая внимание. Она теребила майку, что доходила до середины ягодиц, но это не мешало ей возмущаться. — А где моё нижнее бельё? Я положила его под подушку, когда легла. Фетишисты проклятые, верните!
Девушка погрозила кулаком в сторону, откуда доносился голос, и почти сразу охнула от боли, прижав руку к груди. На глазах Бренды выступили слёзы, и Николь тут же подскочила к кузине, пытаясь утешить, поддержать.
Не нужно разъяснений, мы всё поняли.
— За неповиновение правилам господина следует наказание, — провозгласил ненавистный голос. Фантазия добавила инфернальный смех за кадром. Хорошо, что наш надсмотрщик или машина, кто его знает, что у них здесь и как работает, не расхохотался на самом деле. Неприятностей и унижений нам и без этого достаточно.
— Прекратите, пожалуйста. Ей ведь больно, — попросила Николь. — Мы все поняли и будем вас слушаться.
Бренда выдохнула, утерла взмокший от напряжения и боли лоб. Все выдохнули.
В следующий момент правая стена нашего помещения растворилась, открывая вид на несколько вертикальных стеклянных капсул диаметром с метр. Они мерцали, словно на них был нанесён тончайший слой серебра, по поверхности сновали уже знакомые нам почти всемогущие огоньки.
— Санитарная зона. Доступ десять минут, — прогундосил мерзкий, не дающий поспать приличным девушкам, голос.
Мы переглянулись и шагнули в сторону капсул. Я осторожно коснулась стекла рукой, пытаясь найти вход, и оно растворилась. Просто исчезло, словно его и не было. Раздеваться не стала. Ощущение постороннего присутствия кололо затылок.
Зашла внутрь, ступни коснулись тёплого пола, а стена за спиной снова отделила меня от подруг.
