Коржевский взял на себя роль механика. Отцепив тросы, он включил мотор, и лодка медленно отошла от корабля.
Второв приник глазом к окуляру киноаппарата, снимая исторический момент, - началась первая экспедиция на Венере.
Белопольский вспомнил отъезд Камова и Пайчадзе восемь лет тому назад и все, что произошло во время первой экскурсии по Марсу: встречу с американской экспедицией, выстрел Бейсона, ранение Арсена Георгиевича. Не случись тогда этой встречи, Камов не оказался бы в безвыходном положении. Ему не пришлось бы возвращаться на Землю на корабле Хепгуда, не пришлось бы подвергнуть себя губительному для здоровья увеличению веса. И он был бы сейчас здесь, с ними. В том, что Камова нет на Венере, виноват только Бейсон.
С чувством досады и раздражения, которое всегда появлялось при этом воспоминании, Константин Евгеньевич снова подумал о том, что преступление журналиста осталось безнаказанным. Переданный советским правительством американским властям, Бейсон был, правда, отдан под суд, но оправдан, - и оправдан только потому, что Камов и Пайчадзе отказались выступить свидетелями обвинения. Строго логичный, математический ум Белопольского не мог понять мотивов, которыми руководствовались его друзья; их решение удивило и даже огорчило его, но, верный правилу не навязывать своего мнения, он тогда ничего не сказал. За эти восемь лет Белопольский редко вспоминал неприятный ему эпизод и подумал о нем сейчас только потому, что остро почувствовал отсутствие Камова в знаменательный момент отъезда в первую экскурсию по Венере. С какой радостью уступил бы он свое место учителю и другу…
В двадцати метрах от берега лодка остановилась. Обрыв отвесно шел вниз. Нигде не видно было удобного места, чтобы высадиться на берег. Высоко над головой виднелись края желтых кустов, которые и отсюда казались сплошной губчатой массой. Над ними, в самое небо, поднимались стволы деревьев; казалось, что тучи касаются их неподвижных вершин.
Ослепительно блеснула молния, ударившая где-то близко в противоположный берег, и оглушительный удар грома прокатился над лесом. Разведчики едва успели сдвинуть обе половины кожуха и закрыть лодку, как хлынул чудовищный ливень. Грозовой фронт, один из тех, сквозь которые недавно пролетал звездолет, надвинулся на залив, мгновенно погрузив его в полную темноту.
Все исчезло из глаз - корабль, берег, небо. Люди не видели ни воды, ни лодки, ни друг друга и только чувствовали, как сотрясается их судно под тяжестью сплошных водяных потоков, обрушившихся на него. Если пластмассовый кожух не выдержит напора воды, лодка будет мгновенно потоплена.
Почти одновременно вспыхнули прожекторы на шлемах Белопольского и Баландина. Осветилась клокочущая белая пена вокруг лодки, неразличимо сливающиеся друг с другом струи ливня и низвергающийся с высоты берега, совсем рядом, бурный водопад.
– Отведите лодку немного дальше от берега, - сказал Белопольский.
В его голосе не слышно было ни малейшего волнения. Казалось, что опасное положение, в которое они попали, его нисколько не тревожит.
Коржевский выполнил приказание, и лодка отошла на значительное расстояние от водопада.
– Как бы нас не вынесло в океан, - заметил Второв.
– Здесь нет ветра, - ответил Баландин.
– Когда мы летели на "СССР-КС2", - тоном лектора начал Белопольский, - то встретили грозовой фронт протяженностью в тысячу километров. Если этот такой же, то он может пройти через несколько часов. Тогда нам следует отойти под защиту борта звездолета. Если же фронт небольшой, то скоро пройдет. Большинство грозовых фронтов на Венере небольших размеров. Поэтому лучше немного подождать, стоя на месте.
– А выдержит ли кожух?
– Он рассчитан на такой случай. Если он цел до сих пор, то таким и останется. Опасность нам не угрожает.
– Почему нас не вызывает корабль? - спросил Баландин. - Это очень странно. Борис Николаевич! - громко позвал он.
Никакого ответа не последовало.
– Может быть, на станции никого нет… - нерешительно сказал Коржевский.
– Это совершенно невозможно. Товарищ Мельников! - еще раз позвал профессор.
Снова молчание.
– Они нас не слышат!
– Не могут не слышать.
Продолжительный, потрясающей силы раскат грома прервал разговор. Словно раскалывалось на части само небо Венеры, готовое обрушиться на "землю". Феерическим фейерверком засверкали одновременно десятки молний, осветив залив мерцающим светом. Близкой громадой выступил из мрака сквозь стену ливня исполинский корпус звездолета, на котором огненной сеткой дрожали вспышки разрядов, точно на корабль обрушились потоки не водяного, а электрического дождя.
Гроза, казалось, еще усилилась.
Лодка судорожно задрожала, и люди почувствовали, как она начала погружаться в воду. Бешено клокочущая пена все выше поднималась по борту, захлестывая нижнюю часть кожуха.
Внезапно на конце металлического форштевня загорелось голубое пламя, сжалось в маленький светящийся мячик шаровой молнии и лопнуло с оглушающим треском, рассыпав в темноте каскад голубых искр.
В наступившей на несколько секунд тишине неожиданно раздался голос Второва.
– Я знаю! - сказал он.
Никто не отозвался. Подавленные грозной мощью стихии люди молча ждали, - лодка продолжала медленно опускаться, точно какая-то непреодолимая сила затягивала ее в пучину.
И вдруг, будто на экране, где один кадр сменился другим, гроза промчалась мимо. Раздался прощальный затихающий гром, и темный занавес ливня, быстро удаляясь, исчез за лесом противоположного берега. Все приняло прежний вид, и даже низвергающийся с обрыва водопад как-то сразу прекратился.
Словно обрадовавшись, что с нее сняли давящую тяжесть, лодка резко подпрыгнула и закачалась на поверхности залива. Было такое впечатление, что взошло Солнце, так светло стало вокруг в сравнении с только что бывшим мраком.
– Посмотрите, что творится с компасом! - воскликнул Баландин.
Стрелка судорожно дергалась по циферблату во все стороны.
– Магнитная буря, - сказал Белопольский.
Точно согласившись с его заключением, стрелка компаса качнулась несколько раз и успокоилась, повернувшись в прежнюю сторону, - туда, где находился магнитный полюс Венеры.
– Я знаю, - вторично сказал Второв. - Причину радиоэха надо искать в электрических свойствах грозовых фронтов.
– Совершенно правильно, - раздался в их шлемах голос Топоркова. - Во время грозы приборы показали исключительную силу ионизации воздуха.
– Все в порядке? - спросил Мельников.
