Аквилина так настойчиво выделила слово «клиенты», что галийка не удержалась от одобрительного смешка. Видно, наварх «Аквилы» разыгрывала наивность мастерски.
— Разумеется, клиентам мы всегда рады и готовы предоставить весь спектр услуг. Могу тебя успокоить: ситуация на втором спутнике не представляет опасности ни для кого. Временные перебои со связью, вызванные атмосферными помехами, и не более. Служба безопасности уже работает над этим. Что-то еще, наварх Аквилина?
— Значит, я могу прямо сейчас отправить за членами моего экипажа бот и забрать их?
Женщина на экране поджала губы и помолчала. Ливия ждала ответа спокойно, ни вздохом, ни движением не выдавая тревоги.
— Нет, — наконец ответила галийка. — Прямо сейчас — не можешь. Вторая луна временно закрыта на карантин. Похоже, кто-то из наших гостей занес нам вирус. Карантинная служба проверит каждого и будет постепенно отправлять их с планеты… небольшими группами.
— Разве нас уже не проверили при входе в пространство Бренны и потом, перед спуском на планету? — наварх все еще разыгрывала недоумение, но выдержка уже начала изменять ей.
— Существуют правила, Аквилина, существуют строгие протоколы, и мы не станем делать исключений ни для кого, — отрезала собеседница. — Наберись терпения. Терпение — добродетель.
— Мне нужны мои люди.
— В свое время, — галийка непреклонно подняла ладонь. — Мы свяжемся с тобой, когда это станет возможным.
Она отключилась, не прощаясь, и это было отвратительным предзнаменованием.
— Мы влипли, — озвучил всеобщую мысль Плавтий, когда молчание на лацийских кораблях стало невыносимым, а подлокотники кресла наварха затрещали под яростно сжатыми пальцами Ливии. — Кажется, галийки умыкнули нашего патриция.
— Не думаю, что патриция, — вмешался вдруг Фурий прежде, чем Аквилина отдаст какой-нибудь самоубийственный приказ. — Галийкам нет смысла похищать того, кто и так готов раскошелиться. Божественный — это ходячий банковский счет с казной популяров, я верно помню? Повредить ему — значит, погубить репутацию всего сектора Галия. Нет, думаю, все проще.
— Да? — выдохнула Ливия. — Так поделись своими мыслями.
От злости серые глаза ее почернели, словно в них плеснули отработанным хладагентом.
— Кассия, — просто ответил Северин. — Женщина-лигария. Я считаю, что галийки украли именно ее.
Самая подлянка в том, что это была простейшая станнер-мина! Кассии ли Фортунате не узнать эту головную боль и гадский кислый привкус во рту. Словно гнилым лимоном самопальное бухло зажевала! Тьфу! И попасться так по-глупому… Еще зеленому новичку, едва показавшему нос в тренировочном лагере, можно простить, но опытному солдату — никогда! Позор!
Теперь главное — не пытаться сразу вскочить на ноги иначе вестибулярный аппарат окончательно сбесится. Поэтому даже глаза девушка открывала крайне осторожно и медленно — по одной ресничке.
— Vae[22]… - только и смогла выдавить она из себя.
Прямо над ней в густой темноте мягко светились до боли знакомые контурные линии: две синих — вдоль, и красная от сканера — поперек. Маны и лары! Кто-то очень заботливый уложил бесчувственную Кассию в регенерационную капсулу, подключил все модули и запустил нейро-программу. Надо полагать, чтобы свести на нет ущерб, причиненный нервной системе станнер-миной. И этими благодетелями были вовсе не соотечественники-республиканцы. Корабельный врач с «Аквилы» вряд ли стал бы фиксировать нареченную патриция за лодыжки и запястья. Кто же у нас такой заботливый оказался? Какая же это сука осмелилась?
Парфы? Если военную преступницу выследили, подстерегли и захватили врасплох, то теперь её, бережно упакованную в капсулу, везут в парфийский сектор, чтобы там предать публичной казни. Тщательно и обстоятельно, так сказать, в назидание и для устрашения. Парфы это умеют, чтобы долго, страшно и очень-очень больно.
Несколько мгновений Кассия боролась с желанием любой ценой разорвать путы, вырваться и хотя бы попытаться умереть более легкой смертью. Но она вовремя вспомнила, что замки у капсулы наружные, а фиксаторы не ломаются, даже если внутри бьется в агонии здоровенный штурмовик из Меммиев. Нужно набраться терпения и подождать, когда появятся похитители, всего лишь подождать. Хотя ожидание для неё — это самое сложное, так считает Ацилий.
— О боги! Гай!
Фортуната в отчаянии жалобно заскулила. Туча страшных вопросов ядовитым нейропаралитическим облаком окутала её со всех сторон. А вдруг Ацилия тоже похитили? Или ранили? Или убили, как ненужного свидетеля?
— Эй вы там! Покажитесь! Немедленно! — проорала она. — Ща я тут всех порву!
Тело манипуларии без участия разума перестраивалось в боевой режим 36–12: кровь стремительно насыщалась кислородом, глюкозой и нейромедиаторами, частично блокировались болевые рецепторы, и весь страх вкупе с чувством самосохранения этим «коктейлем» смывался напрочь. И буквально через пять минут в мозгах наступило окончательное просветление. Кассии стало вдруг все равно, кто именно испортил самый лучший день в её короткой жизни, расставив подлую ловушку в траве, куда её отправят — к парфам или на удобрения, и что будет дальше. Главное другое — кем бы ни оказались эти люди, они дорого заплатят за каждую каплю крови Божественного Ацилия!
— Сюда, cunni! Stercus accidit[23]! — вырвался из глотки боевой клич трех веселых Фортунат из десятка Публия Меммия.
Долго кричать не пришлось. Датчики, прикрепленные к телу пленницы, отреагировали на биохимические изменения быстрее, чем долетел звук. Оператор — высокая девушка отнюдь не парфской внешности — примчалась с инфузором наперевес. Увидев, что Кассия пришла в сознание, стала сосредоточенно колдовать над управляющей панелью, пытаясь стабилизировать организм подопечной.
— А где твое «Ave, domina»? — оскалилась Фортуната.
Но в душе тихонько возликовала. С такими длинными унылыми физиономиями да еще с огненно-рыжими волосами только галийки бывают. Галийки — это хорошо, наверное…
— Да-да, теперь быстренько запусти сканер, — не удержалась от комментария Кассия, снисходительно наблюдая за действиями медички. — Впрыскивай «тормозуху». А теперь надейся и жди. Что? Никаких изменений? Ай-ай, жалость какая! А без армейского био-блокатора ни хрена у тебя не получится.
Но галийка и не подумала сдаваться после первой неудачной попытки утихомирить подопечную. И в кровь Кассии полились препараты, о существовании которых армейская пропаганда предпочитала молчать.
