— Да, гос… Лето. Но в чем…
— Сиона была рождена для того, чтобы править. В такой селекции заключается определенная опасность. Начав править, познаешь вкус власти. Это может, в свою очередь, привести к непростительной безответственности, к неприятным эксцессам, и на поверхность выплывет страшный разрушитель — дикий гедонизм.
— Сиона…
— Все, что мы знаем о Сионе, — это то, что она может остаться привержена своему нынешнему повелению, которое наполняет все ее чувства. Она но необходимости аристократка, но аристократия большей частью обращает свои взоры к прошлому. Это залог неудачи. Ты не сможешь разглядеть путь, лежащий перед тобой, если будешь, подобно Янусу, смотреть одновременно вперед в назад.
— Янус? А, это бог, два лица которого направлены в противоположные стороны. — Она облизнула губы. — Ты Янус, Лето?
— Я — Янус, увеличенный в миллиарды раз. Но я и меньше, чем этот двуликий бог. Например, я обладал свойством, которое приводило в восторг всех моих администраторов, — все мои решения были выполнимы и действенны.
— Но если ты потерпишь неудачу, то…
— Это верно, тогда они все обратятся против меня.
— Заменит ли тебя Сиона, если ты…
— Ах, какое это огромное если! Ты же видишь, что Сиона угрожает самому моему существованию. Но она не представляет собой угрозы Золотому Пути. Остается также фактом то, что мои Говорящие Рыбы очень привязаны к Дункану.
— Сиона кажется такой юной.
— Я же играю роль обманщика, который притворяется, что полностью игнорирует нужды своего народа.
— Может быть, мне стоит поговорить с ней и попытаться…
— Нет, ты не должна в чем бы то ни было убеждать Сиону. Пообещай мне это, Хви.
— Если ты просишь, то я, конечно, соглашусь, но я…
— У всех богов возникают такие проблемы. Воспринимая глубокие потребности, я часто жертвую сиюминутными. Такое пренебрежение оскорбляет молодых.
— Но разве ты не можешь разумными доводами…
— Никогда не пытайся с помощью разума отговорить человека от чего бы то ни было, если он искренне считает, что он прав.
— Но если ты точно знаешь, что он не прав.
— Ты веришь в меня?
— Да.
— Ну а если кто-нибудь попытается убедить тебя в том, что я — величайшее на свете зло…
— Я очень рассержусь, я… — она замолчала.
— Разум ценен тогда, когда приходится иметь дело с бессловесной материей, основой вселенной.
Размышляя, Хви нахмурила брови. Лето наслаждался, видя, как пробуждается ее осознание.
— Ни одно разумное создание никогда не посмеет отрицать опыт Лето, — сказал он. — Я вижу, что начинает просыпаться твое понимание. Начинает! Начало! Вот в чем заключается суть любой жизни!
Она согласно кивнула.
Никаких споров. Когда она нападет на след, она последует по нужному пути до конца.
— До тех пор, пока существует жизнь, любой конец будет одновременно означать начало. — Я же спасу человечество' от него самого.
Она снова кивнула. Движение началось.
— Отсюда следует, что никакая смерть не может означать неудачу, которая якобы постигла умершего, — сказал он. — Именно поэтому самые трепетные чувства у нас вызывает рождение нового человека. Вот почему самая трагичная смерть — это смерть юного создания.
— Икс все еще угрожает твоему Золотому Пути? Я всегда знала, что они замышляют против него какое-то зло.
Они плетут заговор. Хви не понимает глубинного смысла слов, которые сама же и произнесла. У нее нет нужды их слышать.
Он внимательно посмотрел на нее, полный ощущения чуда, которое являла собой Хви в его глазах. Девушка обладала той формой честности, которую многие назвали бы наивной, но которую сам Лето предпочел бы назвать честностью, лишенной себялюбия. Честность не была чертой ее характера. Она сама была честностью.
— Завтра я устраиваю на площади представление, — сказал Лето. — Выступать будут уцелевшие Танцующие Лицом. После этого будет объявлено о нашей помолвке
Пусть ни у кого не будет сомнений в том, что я — собрание моих предков, арена, на которой протекает их активное существование. Они — мои клетки, а я — их тело. Это душа, коллективное бессознательное, источник архетипа, хранилище душевных травм и радостей. Я выбираю за них, когда им просыпаться. Мои состояния души — это состояния их душ. Их знания кристаллизуются в моей наследственности. Миллиарды этих людей составляют мою целостность и единство.
(Похищенные записки)
Представление Танцующих Лицом продолжалось около двух часов, после чего прозвучало объявление, повергшее в шок всех обитателей Города Празднеств.
— Прошли столетия с тех пор, как у него в последний раз была невеста!
— Дорогая моя, прошла целая тысяча лет.
Собрание Говорящих Рыб было кратким. Несмотря на шумное ликование, они были встревожены.
«Вы — мои единственные невесты». Так он говорил, но, значит, это не было истинным смыслом Сиайнока?
Лето рассудил, что Танцующие Лицом выступали весьма хорошо, несмотря на то что были объяты диким страхом. Костюмы нашлись в подвалах фрименского музея — черные накидки с капюшонами, белые веревочные пояса, распростерший крылья зеленый ястреб на плечах — форма бродячих священников Муад'Диба. Танцующие Лицом надели на себя маски иссеченных песками лип, рассказав в танце о том, как Муад'Диб со своими легионами насаждал свою религию во всей Империи.
Во время представления Хви, одетая в блестящее серебристое платье, украшенное жадеитовым ожерельем, сидела рядом с Лето на его тележке. Один раз она склонилась к нему и спросила:
— Это не пародия?
— Вероятно, лишь для меня.
— Знают ли об этом Танцующие Лицом?
— Они подозревают об этом.
— Значит, они не так напуганы, как хотят показать?
— О нет, они очень напуганы. Просто они храбрее, чем думает большинство людей.
— Храбрость может так близко граничить с глупостью, — прошептала Хви.
— И наоборот.
Она окинула оценивающим взглядом Лето и вновь обратила свое внимание на арену. В живых остались около двухсот Танцующих Лицом. Все они участвовали в танце. Сложные волнообразные движения их тел завораживали зрителей. Наблюдая за их представлением, можно было забыть о кровавой драме, разыгравшейся накануне ночью.
Лето вспомнил об этом незадолго до полудня, когда лежал в приемном зале, ожидая прихода Монео. Монео к этому времени успел проводить Преподобную Мать Антеак в порт Гильдии, обсудил с командирами Говорящих Рыб результаты вчерашнего побоища и слетал в Цитадель, где удостоверился, что Сиона по-прежнему находится под надежной охраной и не участвовала в событиях У иксианского посольства. Он вернулся в Онн после оглашения помолвки, о которой никто заранее не поставил его в известность.
