Соломон (389): – Я возьму управление на себя.
Черный дождь
75
Адам умирал.
Бартоломеус смотрел сверху на дряхлого человека в эмульсионной ванне: серое лицо, изрезанное глубокими морщинами, осунулось, щеки впали, глаза уменьшились, слиплись.
Может ли этот находящийся на смертном одре человек прожить достаточно долго, чтобы выполнить еще одно последнее задание?
– У меня к тебе еще одно задание, Адам, – сказал Бартоломеус. – Самое важное из всех.
– О каком задании ты говоришь, Бартоломеус?
Адам знал, что за ним стоит еще один человек.
– Я ждал тебя, Урания, – сказал Бартоломеус.
– Почему ты здесь? Зачем ты разбудил этого старого Говорящего с Разумом?
Она появилась в поле зрения Бартоломеуса.
– Ты скрывал от меня Адама?
Двери комнаты коннектора открылись, и внутрь вошли сервомеханизмы, которые привезли еще две эмульсионные ванны и два подготовленных мобилизатора.
Урания посмотрела на систему жизнеобеспечения:
– Адам умирает. Из-за слишком интенсивной стимуляции мозга дегенерация нейронов достигла критического уровня. А двое других – Джаспер и Эвелин.
– Так их звали раньше, – ответил Бартоломеус, отдавая инструкции сервомеханизмам.
Двое сервомеханизмов осторожно вытащили Адама из эмульсионной ванны и поместили в стоявший рядом мобилизатор. Занимавший большую часть потолка цилиндр коннектора был еще открыт, и индикаторы показывали, что связь активна.
– Делай все, что хочешь, – сказала Урания. – Я все равно помешаю тебе.
– Давай попробуй, – ответил Бартоломеус.
– У меня по-прежнему много сторонников.
– Но их становится все меньше, Урания.
Он слышал ее мысли: тихий шепот в грохочущем шуме Кластера. Мысли эти были наглыми.
– Ответь мне на вопрос, Бартоломеус. У тебя есть проработанный план? – спросила Урания, указывая на Адама. Но она имела в виду не только его, а всю Землю и Солнечную систему.
– Это возможно? – спросил Бартоломеус, наблюдая за тем, как умирающего прикрепляли к системам мобилизатора. Снаружи стоял шаттл, оснащенный самым лучшим плазменным двигателем из тех, которые брутер мог изготовить за короткое время.
– Ты говорил о Туссене, упоминал его расчеты будущего.
– А ты говорила об алгоритмической стохастике, значительно превосходящей возможности его модели.
Сервомеханизмы вытащили двух других Говорящих с Разумом из эмульсионных ванн. Оба они были еще юными, по крайней мере их тела, принадлежавшие бывшим бессмертным. Они должны были помочь тому, на кого возлагалась последняя надежда.
– А что ты предлагаешь, Бартоломеус? Для чего ты хочешь выиграть время?
– Я не могу тебе этого сказать.
– Глупость, ты просто не хочешь ничего мне сообщать.
Он повернулся к ней.
– Я не хочу тебе это говорить, чтобы враг не узнал об этом.
– Еще большая глупость! – закричала Урания. – Как ты смеешь думать, что я могу передать что-то врагу?
– Потому что он получит контроль над Кластером и над всеми знаниями. Он уже приступил к выполнению этой операции.
– Защитный пояс у Земли…
– Корабль его беспрепятственно преодолеет и сделает частью своей эволюции. Но это не играет никакой роли, потому что его споры уже проникли сквозь нашу защитную линию. Враг не хочет нас уничтожить, он хочет захватить.
Мобилизаторы пришли в движение и в сопровождении сервомеханизмов, вышли на улицу. Бартоломеус и Урания последовали за ними.
– Трое Говорящих с Разумом, – сказала Урания – Их будет не хватать среди солдат или координаторов. Они могли бы залатать дыры в нашем защитном поясе.
– Тот, на кого возложена моя надежда, нуждается в помощи, – ответил Бартоломеус.
Он замолчал, задаваясь вопросом, не выдал ли уже слишком много.
– Тот… Адам, да? Он умирает.
«Адам еще жив, – подумал Бартоломеус, но ничего не говорил, так как не хотел, чтобы Кластер услышал его мысли. – Вопрос в том, проживет ли он достаточно долго».
– Я могла бы остановить тебя, – снова подчеркнула Урания, перед тем как покинуть станцию коннектора в Грюндландии. – Что бы ты ни замышлял, я смогу остановить тебя.
– Сколько у тебя осталось сторонников? – спросил Бартоломеус. – Сто? Пятьдесят? Десять?
– Я смогу все сделать и в одиночку! Я могу разрушить все твои планы, какими бы они ни были.
– А зачем тебе это делать, Урания? – поинтересовался Бартоломеус.
– А почему тебя это должно волновать?
Они вышли на улицу. На безоблачном небе появилась черная туча.
– Это вражьи споры, – сказал Бартоломеус. – Как ты можешь видеть, они уже здесь. Защитный пояс рядом с Землей не смог их задержать. Корабль врага спокойно прошел мимо него. Ему осталось пролететь всего шестьдесят тысяч километров.
На небе начали вспыхивать молнии, настолько яркие, что, несмотря на солнце, их можно было рассмотреть даже человеческим глазом. Каждая молния означала потерю одного защитника. Рядом со станцией коннектора, откуда они только что вышли, упала капля. Она не лопнула, а превратилась в нежный росток, который тут же врос в землю. Цвет земли изменился: сначала она стала серой, а потом черной.
– Началось поглощение, – сказал Бартоломеус.
– Что ты задумал? – спросила Урания. – Скажи мне, что ты задумал?
Из черных туч выпало еще больше «капель», они становились меньше, делаясь более частыми. Три мобилизатора дошли до большого шаттла, оборудованного собственным коннектором. Гравитационная подушка светилась матово-желтым, тихое жужжание говорило о готовности плазменного двигателя к работе. Отправив несколько локальных запросов, Бартоломеус убедился, что квантовые связи Говорящих с Разумом включены и перенесены на новый коннектор.
В голубом небе Грюндландии появилось темное пятно. Оно быстро росло.
– Вот он, – сказал Бартоломеус. – Корабль.
Мобилизаторы взошли на борт, и за ними закрылся люк. Через несколько секунд шаттл, питаемый энергией гравитационных двигателей, поднялся в воздух. Плазменный, который выведет шаттл за пределы околоземного пространства, мог активироваться только на высоте двух километров.
Бартоломеус немного приоткрыл свою информационную скорлупу и услышал крик Кластера – тот пытался защититься от спор.
Серебряное лицо Урании исказилось:
– Куда летит шаттл? Что ты задумал?
Она резко замолчала и посмотрела на себя. Ее ноги сделались черными от спор, упавших рядом. Урания продолжала стоять на месте, когда по ее ногам поползли ростки, покрыли руки, затем грудь и добрались до все еще искаженного серебристого лица. Бартоломеус не стал ждать, пока оно выест ей глаза. Он развернулся и пошел на станцию коннектора. Там его встретила тишина. Бартоломеус разорвал все пассивные связи с Кластером и отделился от него, чтобы никто не мог понять его мысли. Чтобы защитить себя от инфекции, распространяемой врагом через споры, ему пришлось раствориться.
Это не означало, что он перестал существовать, он продолжал жить. Большая его часть – около девяноста процентов индивидуального аспекта – оставалась частью Кластера. Но та маленькая, пребывавшая в автономном режиме часть, которая знала о задании Адама, прекратила свое существование. Враг не может охватить то, чего не существует.
Бартоломеус в последний раз посмотрел на комнату коннектора, наблюдая, как стены у входа стали серыми и через них просочились черные нити, формируя сетчатый узор. Некоторые из них поползли по полу и приблизились к нему.
Бартоломеус растворился. Серебряная фигура потеряла человеческую форму и разрушилась. От флексометаллла осталась лишь одна большая лужа.
Достигнув лужи, споры не нашли там разумных машин и каких-либо данных.
Они продолжали поиски, как и везде на Земле, куда упали черные капли.
Красная планета
76
Пока маленький корабль Мурии прыгал по световым годам, искривляя за собой время и пространство, Адам думал о роли случая в большом калейдоскопе событий. Путешествие по Каскаду привело его назад на Уриэль, прямо туда, где локальный Кластер разбудил, обрекая на смерть, спавшего миллион лет мурийца. После новой встречи с Эвелин, которая наблюдала за ним еще с тех пор, когда он грезил о вечности вместе с Ребеккой, Адам вернулся к этому мурийцу. Обратившись к последнему стражу, который передал ему управление кораблем, он снова встретился с Эвирой-Эвелин в месте, которое сулило надежду, а принесло одни разочарования. Как велика вероятность подобной встречи? Скорее всего, близится к нулю. И все же.
