прочесть по глазам, но они оказались мимолетны. На смену недовольству пришло уверенное торжество.
– На тот период, что будет необходим для поиска, ребенок должен быть на территории, близкой к Терре: одном из спутников или ближайших колониях, – и добавил с наигранным дружелюбием: – С матерью, конечно.
Мне было, чем крыть.
– Только если мать здорова и привита.
– А вы больны?
– Простудилась, а на многие вакцины у меня аллергия.
Снова ложь, у меня в помине не было реакций на лекарства.
– Сочувствую, но вам все равно придется со мной пойти. Вместе мы отправимся за вашей дочерью, а потом – на корабль содружества.
– Только если не исполнить второе условие – прочитать индикатор.
– Он у вас есть?
– Да. Вот только не в вашей компетенции его опознавать, уважаемый капитан. Это должен сделать специальный доктор в присутствии полиции, юриста и одного родственника.
– А, может, вам пригласить всех членов Комитета по правам колонистов? – сказал он с плохо скрываемым раздражением.
– Можно только председателя.
– Вы забываетесь. Живо пакуйте вещи, или будет по-плохому! Мое терпение на исходе. Знаете, я не всегда использую мягкие методы.
– Поэтому притащили с собой троих? Боялись со мной не справиться? А если здесь где-нибудь камера припрятана и наш диалог записывается, что делать будете?
– Не держите меня за дурака, Таиса! Все ваши приборы заглушены, и ни телефоном, ни камерой вы воспользоваться не сможете.
– А как же брату позвонить? Что-то вы темните, уважаемый…
Он шагнул вперед, и я поняла, что пора действовать жестче. Наверняка со стороны смотрелось жалко: оборванка с двустволкой, да еще в грозной позе.
– Стоять, или я вам ногу прострелю! Учтите, стрелять меня учил дед, а он бывший военный. Не промахнусь.
– Тогда уж точно сядете, – оскалился Фроуди.
– Даже по законам Терры самозащита – не преступление. Скажу, что вы угрожали меня убить. Кстати, ради дочки я готова закопать ваши трупы в саду.
– Ложь! Вам духу не хватит! С такого расстояния мне оторвет ногу – крови-то не боитесь?
– А вы суньтесь – и проверим.
На самом деле в двустволке были специальные «пугалки». Крупная соль, конечно, причинит муки, но не убьет. Составной сбор патронов был своего рода хобби дедули. Страшные боевые я заряжать не стала, зная, что со злости могу и пристрелить негодяя. Сердце громыхнуло в груди – глаза Фроуди похолодели.
– Вынуждаете, – сказал он, и вдруг один из мужчин стремительно достал откуда-то из-за спины темную штуку.
Выстрел был почти беззвучным, и, уже чувствуя в себе иглу, видя приближающихся терронцев, я спустила курок. Послышался вопль, и меня стало погружать в мутную, отвратительно вязкую пелену.
В себя привел сладкий вкус крови, и я открыла глаза – моя комната, лежу на кровати.
– Ну что, Таиса, приступим к новому разговору?
Я попыталась вскочить, но ноги не слушались. По подбородку текло, левое колено онемело, голова кружилась. Кажется, я лицом вниз рухнула с крыльца. Судя по всему, на руке были сломаны, по крайней мере, два пальца, да и носу досталось. Было больше противно, нежели больно, а еще во мне закипал гнев. В самом деле, зачем было меня ловить? Свалилась – и хорошо. Наверняка надеялись, что, почувствовав боль, я пойду на попятную.
Нет уж. По сравнению со схватками все эти переломы, вывихи и ссадины были терпимы. Я подняла глаза: Фроуди сидел на стуле, удобно облокотившись о спинку.
– Я вам уже всё сказала.
– Вы подстрелили моего парня.
Я едва сдержала довольный смех.
– И поделом! Пришли с тремя громилами, решив, что, едва их завидев, я безропотно сдамся?
– Обычно они делают за меня грязную работу.
– Допросы устраивают?
– Нет, что вы. Этим я занимаюсь лично. Ребята всего лишь мусор выносят.
– Ваши отвратительные намеки меня не страшат, Фроуди!
– Вы глупы. Не понимаете, что есть унижение и принуждение. Вас еще ни разу в жизни не обижали по-настоящему. Неужели хотите, чтобы это случилось впервые сейчас, здесь?
Я плохо соображала, и действительно не осознавала, что он имеет в виду. Грабеж? Избиение? Изнасилование?.. и все-таки, несмотря на дурноту, во мне не ожил древний страх.
– Значит, станете истязать раненую женщину?
– Стану, – спокойно отозвался он. – Я делаю это во благо Терры.
– Из-за одного ребенка?
– У меня длинный список, Таиса. Вы одна из многих. Я привык к тому, что люди цепляются за то, что им дорого.
В прикроватной тумбе лежал пистолет, и я как будто случайно подвинулась ближе к ящику.
– Я вас плохо вижу.
– Сотрясение, полагаю, – отозвался он.
– По закону вы не имеете права…
– Да к демонам эти законы! Мы одни, свидетелей всего, что произойдет, не будет. Я могу потом рассказать что угодно, и мне поверят. Вас же слушать никто не станет.
– Неправда!
Он вздохнул и поднялся.
– Не думайте, что сможете меня провести. Что у вас там? Нож?
Я стремительно открыла ящик, и в тот же миг мужчина бросился на меня. Бить я не могла, но укусила его за руку. Нащупала рукоять пистолета и, вытащив его, выронила на пол.
– Зря… – пробормотал Фроуди.
Я вцепилась ногтями ему в щеку, потом с дуру боднула головой и тотчас отключилась. Мгновение темноты – и он стоит надо мной с оружием. Позиция была удобной, чтобы ударить подло, и я распрямила ногу.
Попадание было четким. Мужчина взвыл, но оружие не выпустил, к тому же его стопа обрушилась мне на живот. Сквозь тошнотворную боль я ощутила, как ослабела его хватка, и попыталась выдрать оружие. В ход снова пошли зубы, ноги, руки… и я упала на пол, судорожно вцепившись в пистолет.
Фроуди наступил мне на руку, но грохот выстрела все же прозвучал в тишине дома. Стало душно и тошно, и я завопила, как безумная. С треском распахнулась дверь, топот ног ударил по уху, а потом до меня донесся почти звериный рык. Я медленно повернулась на живот, понимая, что больше драться не могу, и не понимая, что происходит в комнате. Я не успела разглядеть сцепившихся: они налетели на выключатель, и комнату поглотила тьма, которая вскоре обрушилась и на мое сознание.
Открыв глаза, я сразу поняла, что нахожусь не дома. Белая комната – конечно же, больничная палата. Напротив моей кровати пустая
