постель, окно приоткрыто, и свет льется сквозь шторы. Утро или день, и сколько времени прошло? Я осмотрела себя: гипс на кисти, нога перебинтована туго и неприятно. В голове как будто что-то протухло, да и живот крутило. Мерзкое состояние, но я не могла лежать.
– Вы с ума сошли?
Вошедшая медсестра стала укладывать меня обратно, и ей это удалось – мое тело, словно студень, неустойчиво тряслось.
– Мне нужно домой.
– Еще чего! У вас сотрясение, вам сейчас вообще нельзя вставать. Помните, что произошло?
– Кажется, да.
– Хорошо. Сейчас все необходимое вколю и позову вашего мужа.
– А?..
– Он уже два часа здесь.
Меня охватило восторженной надеждой. Неужели Бьёрн?!
– Ложитесь, я поставлю вам систему. Аллергия на лекарства есть?
– Нет.
Она проделала все ловко и быстро, а я от нетерпения даже не ощутила иголки.
– Отдыхайте. Повезло вам, что супруг вовремя вернулся с работы. С давлением шутки плохи!
– Что?
– Вы упали с крыльца и сильно ударились. В следующий раз пейте таблетки, чтобы голова не кружилась, а еще лучше обследуйтесь.
Боже, а вдруг это Фроуди меня сюда засунул и представился моим мужем?
– Спасибо, – тихо сказала я, и женщина вышла.
Через минуту в дверь без стука зашел Мун. Облегчение смешалось с разочарованием, и я выдавила улыбку.
– Привет, «муж». Как ты? Где Любима и Ариэль?
Мужчина сел на край постели и осторожно обнял меня.
– Они в порядке. Бога ради, Таиса, что произошло? Это Фроуди с тобой сделал?!
– Я упала с крыльца по его вине, да. – Голова была чугунной, и стало подташнивать. – А еще ранила одного из тех шестерых… то есть четверых… что с ним пришли. И, кажется, они меня ударили… – Словно в бездну упала – никакого отклика памяти! – Или он ударил… Не помню! Я вообще не уверена в том, что видела.
Мне стало страшно.
– Позвать врача? – заволновался Мун.
– Нет! Расскажи, что произошло с вами? Как Любима и Ариэль?
– Мы не могли пробиться в долину через полосу грозы, а, когда я их там высадил и полетел обратно – корабль словно с ума сошел. Где-то в двенадцать я прибежал в усадьбу и нашел тебя на постели. Двери были нараспашку, в комнате словно звери друг друга драли… Я чуть с ума не сошел, думал, это твоя кровь на стенах.
– Боже…
– Ты точно не помнишь, что произошло?
Я начала рассказывать, как сидела с ружьем на крыльце, потом воссоздала наш диалог с капитаном… Дальнейшее плыло, сокрытое чернильно-синим холодом.
– Я выстрелила, но не помню, в кого! И в меня, кажется, стреляли…
– У тебя нет пулевых ранений. Я не понимаю… Где Фроуди и его люди? Как ты оказалась там одна, если они приходили?
– Не знаю. Не помню… Черт, как же трудно думать! Ты лучше возвращайся к девочкам. Я жива и скоро поправлюсь. Скажи Любимке… Ох! Скажи, что мама ее любит.
– Предлагаешь бросить тебя здесь?
– Именно. Если Фроуди пропал так внезапно – он вряд ли скоро вернется. Если он погиб – не вернется никогда.
– Но кровь, Таиса! Кто и с кем сражался? Возможно ли, что ты убила капитана?
– Знаю, что способна ударить, но вот убить… Нет. Тем более их было пятеро!
– Ты путаешься, милая.
– Да. Мне нехорошо.
Мун стремительно выскочил за дверь и вернулся с врачом. Все, что после, для меня было кошмарным сном. Еще сутки или больше пришлось лежать, страдая от дурноты, потом я смогла встать, а через два дня, несмотря на протесты врачей, вернулась домой. Не могла же я и дальше заставлять дочку ждать, тем более что везти ее в больницу Мун не рискнул.
– Мама-а-а!!!
Любима зарыдала, и попыталась попасть ко мне на руки, но я обняла ее, стоя на коленях. Мы долго прижимались друг к другу, и мне было горько и сладко. С ней все хорошо, а мои раны скоро заживут. Фроуди исчез – и ладно. Главное, что мы с Любой вместе. Она была моим солнышком, моей частичкой и частичкой Бьёрна.
– Лучка болить, – диагностировала малышка, тыкая пальчиком гипс. – Мама бо-бо!
– Скоро пройдет, – сказала я, и долго гладила дочку по голове – на большее просто не было сил.
Дома все было как всегда, и Мун уже отмыл стены и вернул на место мебель. Я проверила ружье – пусто. Кажется, я стреляла один раз, тогда где второй патрон? Пистолет тоже был пуст, и это пугало куда больше, ведь он был заряжен боевыми.
– Ложись и отдыхай, – сказала Ариэль. – Мы с Муном позаботимся обо всем.
Мне не хотелось спорить. Любима пообедала и уснула у меня под боком, а потом не отходила весь вечер. Только яркие кубики отвлекли ее, и я пошла в сад – искать следы терронцев. Было страшно обнаружить могилы или сваленные кучей тела, но их не было, и лесные тропы оставались нетронутыми. Разве что та, что вела к пляжу, хранила следы больших ног, но кто и куда шел, я не поняла. Терронцы словно испарились, и даже Мун не смог до конца разобраться в произошедшем.
– Здесь была драка – это точно, – хмурясь, сказал он. – Дрались несколько человек, и делали это яростно. Трудно сказать, кто и кого бил… Но что не ты – точно.
– Почему?
– У тебя было бы больше синяков и ссадин. Если ты била – то кулаками, а на костяшках нет повреждений. Нет их и на лице, кроме как оцарапанный нос – следствие падения с крыльца.
– Но пистолет…
– Да, здесь стреляли. Я нашел четыре гильзы. И ты не говорила, что в доме есть боевые патроны.
– Прости, не придала этому значения. Пистолетом ни разу не пользовались, и бабушка всегда подшучивала над дедом, что он зря остерегается – в округе в помине нет злодеев, кроме соседа дяди Шуры, когда перепьет. Но его всегда было достаточно напоить рассолом…
Мун не сдержал смешка.
– Есть еще запасы?
– Да, в кладовке. Там в стене сейф.
– Ясно, – рассмеялся мужчина. – Мне нравится подход твоего деда к делу. Я продолжу осматриваться, и на всякий случай установлю защиту вокруг дома. Ты не против?
– Только «за».
Мне было тревожно, дурацкий
