семья. Ариэль – моя любовь, а это место – наша светлая обитель. Они разнесут здесь все, если никого не обнаружат. – Он шагнул и сжал мое плечо. – Собирайся и иди будить сестру. Все будет хорошо.
Я действовала как во сне. Проснулась Любима, и я дала ей сок. Потом подняла Ариэль, и, хотя сестра изо всех сил старалась не показывать страха, я знала, что она в ужасе от предстоящего.
И уже на пороге, с сумками в руках, меня настигла чудовищная мысль
– Передатчик! О, боже! Мун, мне ведь ввели его в больнице! Все пропало…
– Эм… – он отчаянно поглядел мне в глаза. – Я могу попробовать достать его… Один раз у меня получилось…
Никогда еще не видела его таким растерянным.
– Нет. Летите без меня.
– Мама? – заволновалась Любима.
Я взяла ее на руки и крепко обняла.
– Я позже к тебе приеду, лисенок. Ты сейчас отправишься на красивое голубое озеро и там побудешь с тетей Ариэль, хорошо? Там стрекозы, и большие цветные бабочки, и много цветов. Хочешь посмотреть?
– Да… – неуверенно сказала дочка. – А ти сколо пидёшь?
– Да. Мне нужно ненадолго остаться.
– А папа када плиедеть?
Это был стандартный ежедневный вопрос, и я ответила как всегда:
– Нескоро, малышка. Он много работает.
Любима вздохнула. Она постоянно целовала изображение папы на экране. Первое время я пробовала это запрещать, потом перестала. Хорошо, что он был у нее хотя бы так, ведь за эти месяцы я успела понять: полагаться нужно только на себя и на тех, кто рядом. И в этой ситуации ждать чуда не следует – Бьёрн не придет и не спасет нас.
– Теперь иди к дяде Муну и слушайся его во всем. Вот твоя ляля, потом расскажешь мне, как вы играли и что интересного видели.
Мун взял малышку на руки.
– Я вернусь к тебе, – сказал он, глядя мне в глаза.
– Не надо.
– Нет, надо! – вдруг сказала Ариэль. – Мы с Любой и без вас справимся. Будем венки плести, да, пельмешек?
– И каяблики пускать, – сообразила Любима. – Да-а-а! Каяблики!
Теперь она была рада путешествию, и мне немного полегчало. Малышка помахала мне из иллюминатора, корабль медленно поднялся в небо и скрылся в облаках.
На сей раз слез не было. Я готовилась к бою. Главное, чтобы у Муна был план помимо бегства, а уж вместе мы справимся. И только потом я поняла, что Терра загнала нас в тупик. Не было выхода из этого лабиринта кроме как принести жертву, но кто должен был стать ей?
Я села на крыльцо с ружьем наперевес. Не зря ведь Глайм давал мне читать свод межпланетных законов. Выкручусь, если смогу, и пусть этот капитан Фроуди подавится своими угрозами!
Через пару часов мне захотелось есть. Хорошо, что Любима уже почти не брала грудь, и я отпустила ее с запасом овощей, фруктов и каш.
Еще раз оглядевшись, я пошла на кухню обедать, а ружье положила на стул. Не станут же они брать дом штурмом! Суп, сваренный накануне, показался безвкусным. Я залила его в себя, потом зашла в комнату переодеться, выбрав темные джинсы, черную толстовку и пыльную кепку. Вот он, суровый вид! Настоящая свихнувшаяся колонистка, не любящая, когда чужие лезут на ее территорию.
Темнело, и я нервничала. Где же Мун? Побоялся бросить жену и племяшку? Возможно, оно было и к лучшему. Мне даже как-то легче на сердце стало – пусть одна, зато все любимые люди в безопасности.
А если нет? Я погнала прочь страшные мысли, и тут вдалеке послышались шаги. Оружие было под рукой, в нише за окном, но тотчас хватать его не годилось.
Четверо. Во главе – Фроуди. Он вежливо улыбался. Я оглядела терронцев и поняла, что они пришли безоружными. По крайней мере, нигде ничего не висело, но, возможно, у них было что-то спрятано под одеждой? Хотя, вероятнее всего, они меня совсем не боялись и думали взять голыми руками.
– Добрый вечер, Таиса, – сказал капитан.
– И вам здравствовать, только лучше остановитесь.
– Почему это? – усмехнулся он, но шаг замедлил, словно крался к добыче.
– Потому что я вас не приглашала и, не ровен час, сердиться начну.
– Как страшно. Может, тогда, присядем вон там?
– Вы присаживайтесь, господа, а мне и на крыльце хорошо. Кстати, по закону вы не имеете права войти в дом без моего согласия и тем более шастать по моей земле.
– Согласно документам, собственность поделена между вами и братом, а его разрешение у нас имеется. Хотите – позвоните, убедитесь.
Я была уверена, что брат действительно дал согласие, даже не разобравшись, что к чему. Вот же гадство! Фроуди уселся на лавку и закинул ногу на ногу. Мне хотелось взять вместо ружья сковородку, желательно, раскаленную, и прижечь его самодовольную физиономию.
– Собственно, посещение ваше бессмысленно, – ровным голосом сказала я. – Любимы сейчас нет дома, гостит у родственников.
– Какое внезапное путешествие!
– Отнюдь. Если бы вы утром не вели себя нагло, узнали бы, что она отбыла еще вчера.
О, как врать научилась! Мне было мерзко, но иного выхода я не видела.
– А вы знаете, что не должны лгать представителю Терры? – сразу разгадал меня Фроуди. – Это наказуемо, и серьезно. Сядете в тюрьму, Таиса, и вовсе не увидите дочь. – Он поднялся, и трое безразличных к происходящему мужчин встали за его спиной. – Где девочка? Я увижу ее сегодня, даже если мне придется вломиться в чужой дом ночью.
– Я вас, капитан, не боюсь. И зря вы угрожаете, потому что я хорошо знаю свои права.
– Неужели?
– Да! Ребенок, рожденный за территорией Содружества, имеет статус «Свободного», пока ему не будет с согласия матери и отца присвоен статус гражданина одной из Восьми планет-гигантов. Независимо от происхождения отца и матери он до своего тринадцатилетия не может быть отдан на воспитание в приемную семью, если жива родная мать или иные родственники по материнской линии. Доказательством рождения за Завесами служит либо индикатор матери, введенный при беременности, либо должны быть приведены свидетели рождения – врачи, акушеры, неонатологи.
– И у вас есть свидетели? – холодно спросил он.
– Найдутся.
Ага, занервничал! Его чувства было легко
