Потом они сидели в кустах на краю леса. Сидели неподвижно, ни один лист, ни одна веточка не дрожали. Даже ночные птицы не замечали их, переговаривались на соседнем дереве. Сумерки спустились на лес тихо; сквозь деревья с другой стороны дороги просачивалась мутная сероватая дымка, лёгкая и зыбкая, как туман. Свет фар в этом тумане казался расплывчатым, нечётким. Машины проносились туда-сюда по большей части в сторону Чайна-Фло. Большие армейские машины с высо-кими бронированными бортами, с брезентовыми тентами.
А они всё ждали чего-то! Наверное, ночи…
Дюпрейн смотрел на дорогу, на машины, долго о чём-то думал, всё присматри-вался, что-то высчитывал в уме. Джейк сидел рядом, слева, тоже глядел на дорогу, а краем глаза следил за Дюпрейном. Затвердевшие скулы, стиснутые челюсти, при-щуренные внимательные глаза. Он злился, никак не мог успокоиться. Всё вспоми-нал Алмаара, заново передумывал последний разговор. Плохо, когда идёшь на такое ответственное дело, на разминирование, в его-то состоянии. Для сапёра большая часть успеха в его нелёгком деле зависит от настроения. Как настроишься, с какими мыслями за дело возьмёшься, таков и результат! Да, Дюпрейн, видно, и сам всё понимал, не в настроении он сейчас, как бы чего не вышло…
— Как он тебе, Тайлер? — спросил он вдруг. Неожиданно захотел поговорить. Пого-ворить просто, без соблюдения званий и других формальностей… Разговор на рав-ных помог бы ему настроиться на предстоящую работу, расслабиться телом и со-браться душой. Да и помощника не мешало проверить. Как он? Не трусит?
— Алмаар? — уточнил Джейк. Он никогда не спешил с оценкой других людей, подолгу к ним присматривался, этому его научил Элитный отряд. Поэтому ответил осторожно:- Сложная натура…
— Сложная! — Дюпрейн усмехнулся с разочарованием. — Я жалею теперь, что не при-стрелил его сразу… Ведь мог же! Мог! Гнал тогда по следу, знал: где поймаю, там и убью! Голыми бы руками придушил паршивца… А столкнулись… Он же с автома-том был против меня… Мог бы выстрелить! А он не сопротивлялся даже… Рукой не двинул! Так и стоял, ждал, когда я сам его… И я не смог! — он с досадой скривил губы, нахмурился. — Пригнал назад… А теперь… теперь обуза для всех нас — и толь-ко! И это всё моя вина!.. Во всех этих неприятностях…
Он замолчал, закусил нижнюю губу, её сильнее нахмурился. Молчал и Джейк. Да и что тут, собственно, скажешь? Для себя он одно точно понял: при всей своей рез-кости, внешней агрессивности, при всём своём вызове, бросаемом и миру, и всем людям, Алмаар — не убийца! Мог же он любого из нас и капитана самого во сне прибить, так нет, — убирался тихо! И потом! Знал, что капитан по следу гонится, мог бы и пулей встретить, при своей-то ненависти к нему.
Он же больше защищается, чем нападает! Правда, защищается немного другим способом и не только с помощью зажигалки с шилом. Если один молчит в ответ на все нападки и насмешки, то другой, — а Алмаар как раз из таких — обычно нападает первым, когда обидчик только рот раскроет… А отсюда и все его неприятности!
— Он же бродяжничал с двенадцати лет, воровал, наркотой приторговывал, в шай-ке уличной не раз отличился… Сидел несколько раз. Из отбросов, одним словом, — снова заговорил Дюпрейн с каким-то отчаянием или даже со злостью на самого себя. — Такие типы хорошо понимают язык силы! Уважают её!.. Я потому и взял его в группу, думал: с этим-то проблем не будет…
— А вы знаете, что Алмаар состоял в штате ОВИС? — спросил Джейк в свою очередь после того, как Дюпрейн замолчал и задумался. — Он — "информатор"! "Информа-тор", господин капитан!
Дюпрейн какое-то время сидел, не дыша, смотрел из-под нахмуренных бровей тёмными глазами, а потом, медленно повернув голову в сторону Джейка, спросил:
— А ты откуда знаешь? Кто тебе сказал? Сам Алмаар? Да такого быть не может! Он преступник, рецидивист, такого даже на завод грузчиком не возьмут. Ни на одно предприятие! А тут — Информационная Сеть! Чушь всё это! Бредни! Мало ли, что он сам наговорит. К тому же, про это ни слова не сказано в его личном деле. Одни данные из архива полиции…
— Не только в моём личном деле много неясностей, — заметил Джейк в ответ, пожи-мая плечами. Дюпрейн снова повернулся к нему, хотел ещё что-то сказать, но про-езжающая мимо машина оглушила их рёвом мотора. А когда она проехала, у капи-тана уже пропало желание продолжать разговор. "Мы же не на прогулке здесь! Пора и за дело браться… И так уже стемнело, придётся наощупь, по памяти… Ин-тересно, а Тайлер как? Справится? Работа сложная предстоит…"
— Ладно, пора начинать! Чёрт с ним, с этим Алмааром, — произнёс он вслух и осто-рожно отодвинул ветку, приглядываясь к дороге. Прямо за кустами начиналась довольно глубокая канава, сухая в это время года, а от её края и до дороги, до само-го криолитового покрытия обочина — полоска белого мелкого песка вперемешку со щебёнкой.
— Мины начинаются от той стороны канавы и до кустов, — наконец заговорил о деле Дюпрейн, — обочина "чистая"… Порядка я не знаю… вычислил пока одну. Вот здесь, в метре от нас… Её можно обезвредить отсюда, никто не заметит… Пока я занят, сиди, не шевелись, и ни звука, ни одного движения… Ясно? Начинаю нерв-ничать, когда меня хоть что-то отвлекает…
Дюпрейн осторожно, чтоб не брякнуло железо, снял и положил свой автомат на землю с ясным приказом: "Приглядывай!", а сам, опустившись на колени, переполз чуть-чуть вперёд. Джейк очень и очень медленно повернул голову, слух у капитана чуткий, поэтому он и старался ничем не выдать своего движения, чтоб даже ткань ворота не хрустнула. Ему было интересно, хотелось видеть Дюпрейна за работой. Конечно, они в Академии обезвреживали и боевые мины, их обучение максимально приближали к реальности, но здесь… здесь совсем другое дело…
Он мог видеть только спину капитана, его осторожно двигающиеся руки, напря-жённые плечи и отвердевшую шею. Тот сидел на земле, согнувшись чуть ли не в три погибели, в таком положении и дышать-то тяжело, но Дюпрейн, казалось, не замечал ничего вокруг. Когда мимо пронеслась ещё одна машина — большой тягач с пустым прицепом — капитан даже не дрогнул, лишь шумно выдохнул из лёгких воздух перед тем, как вывинчивать взрыватель. Тут Джейк уже не выдержал и по-тихоньку переполз поближе.
Мину вкопали по всем правилам сапёрного дела, да ещё и с хитростью: частично под кустом, в переплетении корней, частично — на открытом месте. Склонившаяся к земле ветка прикрывала эту ловушку, отвлекала внимание… Даже травинки зелёно-го дёрна вокруг мины казались не тронутыми и совсем свежими: ни одного корня, значит, не перерезано, ни одного стебелька. Работа на "отлично"!
