Почему этот Дункан никогда не слушал меня, когда я пытался это объяснить? Мы же спорили о мятежах вот с этим самым Дунканом. То было наше с ним первое столкновение, и произошло оно именно в этой крипте.
«Искусство правления требует не отдавать инициативу в руки радикальным элементам», — сказал тогда Дункан.
Подумайте, какая педантичность! Радикалы вырастают в каждом поколении, и вы никогда не должны этому препятствовать. Именно это имел в виду Айдахо, говоря: «.. не отдавать инициативу». Он хочет раздавить их, подавить, остановить, не допустить. Дункан — живое доказательство тому, насколько мала разница между военным и полицейским мышлением.
Тогда я сказал ему: «Радикалов стоит бояться только тогда, когда ты пытаешься их подавить. Напротив, ты должен показать, что готов воспользоваться лучшим из того, что они могут предложить».
«Они опасны! Они очень опасны». Он думал, что многократным повторением сумеет убедить меня в истинности своих слов.
Медленно, шаг за шагом, я привел его к пониманию моего метода, и временами он делал вид, что внимательно меня слушает.
«В этом и заключается их слабость. Радикалы все упрощают — для них существует только белое и черное, добро и зло, мы и они. Обращаясь таким образом со сложнейшими проблемами, они разрывают порядок вещей и порождают хаос… Искусство правления, как ты выразился, и заключается в умении управлять хаосом».
«Никто не может управлять неожиданностями».
«Неожиданности? Кто говорит о неожиданностях? В хаосе нет ничего неожиданного, он обладает вполне предсказуемыми характеристиками. Прежде всего он уничтожает порядок и доводит противостояние сил до крайности».
«Но ведь радикалы и стремятся к этому. Разве они не хотят потрясти все до основания, чтобы овладеть ходом событий».
«Они думают, что делают так. На самом деле они только плодят новых экстремистов, новых радикалов и все начинается сначала».
«Но что если появится радикал, который, понимая все это, все же пойдет на вас под знаменем радикализма?»
«Это будет не радикал, а соперник, желающий захватить власть».
«И что вы тогда будете делать?»
«С ним надо либо объединиться, либо его надо уничтожить. Это есть самый низший уровень борьбы за власть».
«Но что вы можете сказать о мессиях?»
«Таких, как мой отец?»
Этот Дункан не любит подобных вопросов. Он знает, что Неким непостижимым образом я тождествен моему отцу. Он знает, что я могу говорить его голосом и даже надевать его психологическую маску, что моя память о нем точна и неумолима.
Айдахо неохотно заговорил: «Ну да… если хотите».
«Дункан, я весь соткан из них, и я знаю: никогда не было на свете бескорыстных мятежников — они все лицемеры — сознательные или бессознательные, это безразлично».
Помнится, эти слова растревожили осиное гнездо в моей предковой памяти. Некоторые из моих предков так и не расстались с наивной верой в то, что они и только они держали в руках ключ к решению всех проблем человечества. Ну что ж. в этом они очень похожи на меня. Я могу им только посочувствовать, ибо их неудача и есть демонстрация моей правоты.
Однако я вынужден их заблокировать. Нечего привыкать к их обществу. Они очень ядовитые напоминания… так же, как и этот Дункан, который стоит передо мной…
О великий Боже! Он же усыпил мою бдительность, держит в руке лазерное ружье и целится мне в лицо.
— Эй, Дункан! Ты тоже решил меня предать?
Tu quo que, Brute?[2]
Каждый нерв Лето пришел в состояние боевой готовности. Тело его начало подергиваться. Плоть Червя обладала своей собственной волей.
Айдахо дерзко заговорил:
— Скажи мне, Лето, сколько раз я должен платить за верность?
Лето сразу понял глубинный смысл вопроса: «Сколько раз меня восстанавливали?» Дунканы всегда хотели это знать. Каждый Дункан задавал этот вопрос и оставался. недовольным ответом, не веря в него и терзаясь сомнениями.
Лето заговорил самым грустным голосом Муад'Диба:
— Разве ты не гордишься моим восхищением, Дункан? Ты никогда не задумывался над тем, почему я хочу, чтобы ты был моим постоянным товарищем на протяжении стольких веков?
— Ты считаешь меня законченным и отпетым дураком!
— Дункан! — голос рассерженного Муад'Диба всегда приводил в замешательство любого Айдахо. Несмотря на то что Айдахо не знал, что Лето владеет Голосом Бене Гессерит так, как им не могла владеть ни одна Сестра, было вполне предсказуемо, что рука Дункана дрогнет при звуке этого Голоса. Так и случилось — дуло ружья дрогнуло.
Этого оказалось достаточно — тело Лето, развернувшись в мгновение ока, вылетело из тележки. Айдахо никогда не видел, как его повелитель покидает тележку, он даже не предполагал, что такое может произойти. От Лето требовались только две вещи: тело червя должно было почувствовать опасность и освободиться от тележки. Быстрота, с которой все произошло, поразила даже самого Императора.
Теперь главной заботой было лазерное ружье. Его луч мог серьезно поранить, но, однако, мало кто знал о том, какой жар способно перенести тело Червя.
Повернувшись, Лето ударил Айдахо хвостом, и ружье в момент выстрела отклонилось. Рудимент, в который превратилась одна из ног Лето, ощутил страшный ожог, боль заполонила все существо Лето, однако тело Червя было уже запрограммировано и действовало с безошибочной быстротой. Хвост зверя начал совершать сильные биения. Ружье было отброшено далеко в сторону из конвульсивно дернувшейся руки Айдахо.
Откатившись от Дункана, Лето изготовился к новой атаке, но в ней уже не было никакой нужды. Поврежденный рудимент все еще посылал болевые импульсы, и Лето понял, что остаток конечности тяжело обожжен, а один палец просто сгорел. Форелья кожа быстро наросла, закрыв дефект, боль превратилась в ноющую пульсацию.
Айдахо корчился в судорогах. Не было никаких сомнений в том, что он смертельно ранен. Грудная клетка была буквально раздавлена. Судя по дыханию, наступила агония, но Дункан смог открыть глаза и посмотреть на Лето.
Как упрямо одержимы бывают эти смертные! — подумал Лето.
— Сиона! — выдохнул Айдахо.
Лето увидел, как жизнь покидает тело начальника стражи.
Интересно, подумал Лето. Возможно ли, чтобы Дункан и Сиона… Нет! Этот Дункан всегда испытывал презрительное недовольство по отношению к глупостям Сионы.
