От станции в Пуэрто-Кристалл, верхний ярус, левая сторона, хорошо видно бухту и череду тающих в легкой дымке зеленых островов. И множество туристических лодок. Шторм, видимо, прошел немного южнее… впрочем, погода здесь быстро меняется. Полчаса назад небо было лазурным и безмятежным, и вдруг крохотное облако за считанные минуты превращает день в ночь, а ветер загоняет людей по домам, а лодки – поближе к причалам. Или на глубину.
Теплое солнце придавило мне плечи, стоило только выйти из-под козырька телепорта. Нордвелл появился следом, подставил упругим лучам загорелый нос и блаженно улыбнулся.
Наверное, люди севера совсем иначе относятся к солнцу.
Я заглянула в свое новое – непривычно пустое – виртуальное пространство, и поняла, что ничего интересного кроме курортной рекламы я тут не увижу. Значит, пора прощаться с космическим пиратом, с его тайнами преступного мира и секретными убежищами контрабандистов, и вперед, к полицейским будням и сложным разговорам.
Завтра Нордвелл и думать забудет об этом приключении, а мне оно, наверное, еще аукнется, не тем боком, так этим…
– Ну, – сказала я, – мне пора. На Байя Соледо телепорты на нижнем уровне.
Поморщилась, потому что фраза прозвучала как-то неловко. Не надо было вообще ничего говорить – просто пойти своей дорогой, и все. Нордвелл явно не заметил бы, все его внимание было уделено горячим лучам.
Но нет. Моргнул, сфокусировал на мне взгляд.
– Я провожу. Да не шарахайтесь вы так. Сейчас я для вас совершенно неопасен и никто меня не ищет.
– А ваши приятели это учтут, когда снова решат повоевать?
Нордвелл хмыкнул и протянул мне руку – ну уж, дудки. Рядом, но не вместе! Хватит с меня обнимашек в преступном мире.
Мы медленно шли по галерее, спускаясь с яруса на ярус, навстречу нам шли люди, похожие на нас почти как две капли – они молчали, или вели никчемные разговоры, или просто улыбались – счастью быть на этом замечательном острове, легкому ветру, морю…
С нижнего яруса телепортационной станции моря уже не видно – только красноватые и зеленые пальмы, цветы, ярко раскрашенные сувенирные киоски.
Солнечные козырьки внутренних телепортов торчали из-за зарослей, как полупрозрачные грибы. Между мной и ими такими же полупрозрачными коробками расположились узлы таможенной службы. Если Ашот из апокалиптического кафе не налажал, пройти я должна легко и свободно.
Нордвелл остановился на нижней ступеньке галереи:
– Ну что, офицер Родригес. Удачи вам разобраться с вашими проблемами. И будьте осторожны!
– И вы… будьте осторожны.
Я легко поймала его взгляд – желтые сощуренные глаза разглядывали меня, как инопланетный артефакт. Словно оценивали – стоит красть, или выйдет себе дороже. И я добавила:
– В следующий раз я вас обязательно задержу!
Усмехнулся, небрежно махнул рукой и заспешил по лестнице обратно.
Я проводила его взглядом – не обернулся. Ну и ладно. Значит, нечего тянуть! Вперед, таможня ждет. И шеф Ларди тоже ждет…
3. О том, как мы держали оборону
Шеф молчал. Долго молчал. Лишь слегка шевелились его рыбьи усы и подрагивали кончики пальцев. Я даже слегка развела руками, как бы признавая, что он имеет право на легкое замешательство: не каждый раз в отдел вваливаются усопшие сотрудники.
Потом я заметила у шефа на столе свою шкатулку с двойной красной раковиной казорской каракатицы. Этот сувенир я притащила из родительского дома, когда спешно его покидала пару недель назад. Потом мне бросилась в глаза моя дорожная сумка на полу возле стола. Я перевела взгляд со шкатулки на сумку, потом обратно, потом на шефа Ларди. Кажется, он заметил мою настойчивую мимику и, наконец, встал.
– Родригес, – сказал шеф. – Родригес, вы отсутствовали больше суток! Объяснитесь!
– Я арестовывала мародера и контрабандиста Александра Нордвелла в Западной бухте. Но во время ареста кое-что произошло. Шеф, это ведь моя ракушка?
– Не отвлекайтесь. Мне нужен подробный отчет обо всем, что с вами случилось…
Я посмотрела, куда бы сесть, но, к сожалению, у шефа в кабинете было только одно кресло. И хотя Ларди в данный момент стоял, опершись тяжелыми руками о столешницу, я сочла, что лучше мне будет тоже постоять. Хотя разговор предстоял долгий. Скрывать свое позорное фиаско с арестом я не собиралась, ровно как не собиралась скрывать ничего из того, что произошло после. Со спокойной душой я рассказала о тайном убежище контрабандистов на дне океана и о незаконной деятельности Ашота и компании из апокалиптического кафе на Фелице.
А потом я вспомнила еще кое о чем.
– Шеф, а вы знаете, кто такой сержант Мозес?
Ларди, до того с каменным лицом фиксировавший мои показания, поднял рыбьи глаза.
– Сержант Густав Мозес? А вы откуда о нем узнали?
– Мы встретили его на Фелице. Нордвелл сказал, что он опасный тип и занимается теневыми контрактами. Он пожалел, что не может предупредить о нем полицию.
– Вы что-то путаете. Или ваш мародер ошибся. Мозес был арестован пару лет назад и сейчас в федеральной тюрьме на Новой Гранаде, и будет там находиться еще лет сорок. К вящему спокойствию мирных граждан…
– Ну, может быть. Но они разговаривали. Мозес и Нордвелл. И Нордвелл его узнал. А он, соответственно, узнал Нордвелла.
Шеф Ларди хмуро кивнул. Потом демонстративно прервал запись разговора и пригласил меня выйти под пальмы маленького дворика за участком.
Там было пусто по случаю сиесты, только кулер на стойке сигналил, что готов оделить всех желающих свежей холодной водой.
Шеф тяжело забрался в барное кресло под навесом, я присоединилась.
Он долго думал, шевелил губами, словно подбирал слова для нового, куда более важного, судя по приготовлениям, допроса.
– Родригес. Что вы можете сказать об этом Нордвелле? Каково ваше впечатление?
Что-то новенькое. Раньше шеф о впечатлениях никогда не спрашивал.
Я ответила, не задумываясь:
– Он солнечный пират.
– Что?
Ну как объяснить? Да, я легко придумываю прозвища и часто они оказываются довольно точными… но я редко делюсь своими придумками даже с друзьями: люди обидчивы, а я не люблю ссориться.
И я только под страхом немедленной смерти расскажу шефу о синей рыбе.
– Он любит риск, браваду, он любит быть во всем прав. Иногда он, как бы поточнее сказать… слишком легкомысленный. Поэтому и солнечный. Он преступник, мародер – значит, пират. Еще, мне кажется… то есть не кажется, я уверена, что он наркоман.
– Что еще?
– Хорошо знает Фелицу. У него там много знакомых, которые его готовы прикрывать от полиции.
– С Мозесом у него какие-то дела? Если это был действительно Мозес, во что я не верю.
Дела? Возможно. Я нахмурилась, вспоминая их короткий разговор.
– Кажется, Нордвелл был не в восторге от этой встречи. Они обменялись колкостями, но это все.
– Еще, Родригес, еще! Что из вас все тянуть приходится, я не понимаю!
– Ну что вы хотите знать? – Взмолилась я. – Ну ладно. Есть еще кое-что. Он как будто играет роль самого себя. Прикидывается. Дурачится, я не знаю. Только всерьез. Не показывает себя настоящего. Но ведь это не преступление? К тому же, может, это он только из-за меня, я же из полиции. Вроде как.
Шеф легким движением руки отмел эту версию.
– А не кажется ли вам в свете вышесказанного, что Нордвелл является агентом какой-нибудь секретной спецслужбы? Или корпорации?
Еще не хватало, подумала я и пожала плечами.
Да какая мне разница? Тем более что я его в ближайшие сто лет не увижу.
– Шеф, – Напомнила я. – Могу я забрать свою ракушку? И сумку?
Ларди помялся. Потом сказал:
– Кое-что из вещей ребята взяли… на память. Уж извини. Кстати, насчет твоей комнаты…
И тут я поняла, что отправленные в архив личные данные – это лишь полбеды. Или даже четверть беды. Возвращать придется очень многое…
Мама, конечно, сказала, что мне надо куда-нибудь уехать. А еще лучше – поселиться у них на острове.
