Время подходило к концу, и Олег, мысленно выругавшись, неохотно отстранился от защитного выступа и шагнул назад к лестнице.
Тем временем бронетранспортеры уже миновали раскрытые ворота и оказались на территории лагеря. И здесь Соколова ждало очередное удивление. Пока он, чуть ли не падая со стены, разглядывал вояк, насчитав их всего шесть человек, их на самом деле оказалось значительно больше. Из остановившихся машин выбралось еще семь человек в "Вепрях". Один из них наиболее крупного телосложения снял с головы тактический шлем и, окинув пристальным взглядом глазеющих на него людей, громко спросил:
- Кто комендант?
Олег невольно отметил для себя как спокойно, четко, и ровно звучал голос военного. Почему-то Соколову казалось, что любой человек должен был чувствовать себя немного "некомфортно" под прицелом всех этих глаз, смотрящих с грязных, и далеко не самых прекрасных лиц. И прежде, чем он успел что-либо сообразить, его мозг уже прилепил к этому спокойному здоровяку прозвище "Командор".
- Я комендант, - отозвался Казюка, не выказывая особого желания бежать навстречу прибывшим.
Соколов мысленно улыбнулся и начал спускаться по лестнице.
Сергей Васильевич был на шахте главным. Он решал здесь все. Он разрешал и запрещал. Он писалникому не нужные указивки, и все вынуждены были их соблюдать. Он нормировал выдачу продуктов, боеприпасов, и то, будет горячая вода в душевых или нет. Конечно, для каждой этой цели был специально назначенный человек, но тот, в свою очередь, так или иначе, подчинялся Казюке. Только у него был доступ к аппарату местной связи и ключи от центра спутниковой. Он был предпоследней инстанцией закрывающей контракточасы каждого сотрудника компании. А если учесть то, что последняя инстанция была в далеком, почти мифическом офисе, за неисчислимые сотни тысяч километров отсюда, то, в масштабах Индигирки, Казюка был царь и бог. Правда, немного скованный в своих действиях все тем же контрактом и наличием независимого сервера компании. Впрочем, аппарат сам по себе ничего не решал, а лишь сохранял информацию, в том виде, в котором ее заливал на него Казюка.
И сейчас для коменданта был очень важный психологический момент. В нескольких метрах от него, явно превышающих расстояние, необходимое для нормального общения, стоял здоровый военный. Мужчина откровенно моложе него, но имеющий больший опыт, о чем говорил хотя бы тот факт, что он все еще в армии, и на нем превосходный боевой костюм, а на коменданте лишь грязный камуфляж, надетый поверх теплых вещей. К тому же, министерство обороны сотрудничало с компанией очень тесно, и появление вояк зачастую означало смену власти.
Таким образом, это было негласное противостояние. Казюка не мог сделать первый шаг к Командору. Сделать это ему не позволяла собственная "инертность мышления", и страх потерять уважение в глазах всего лагеря, а этого нельзя было себе позволить ни под каким предлогом. Похоже, что военный тоже прекрасно все понимал.
Он спокойно смотрел на коменданта, словно принимая решение, свергнуть ему прямо сейчас этого царя с его престола или не вмешиваться в сложившийся здесь порядок вещей, чтобы не усложнить ситуацию.
Соколов еще раз мысленно чертыхнулся. Время уже поджимало, а он рисковал пропустить почти историческое событие – увидеть, кто сделает первый шаг. Судя по воцарившейся тишине, в которой был различим только шум долетавший от входа в шахту, все ждали того же. Но тут в поле зрения Олега попал один из бойцов - выбирающийся из открытого люка бронетранспортера.
Лишенный долгое время чего-либо человеческий взгляд молниеносно обнаруживает это, как только данный объект оказывается в его поле зрения. Мозг мгновенно находит нестыковку обыденного и чего-то экстраординарного... И выделялся этот боец не только тем, что в руке сжимал снайперскую винтовку по технологии Гаусса. И даже не тем, что сняв шлем и потерев глаза, продемонстрировал аккуратно подстриженные золотистые волосы и мягкие черты лица. А скорее тем, что грудь третьего размера, обтянутая "Вепрем" мгновенно приковала к себе почти сотню глаз.
- Баба что ль?! - забыв про свое беззвучное противостояние, воскликнул Казюка.
Никогда еще Соколов не видел, чтоб глаза коменданта настолько выпучились.
- Вот лять! - невольно воскликнул он сам от удивления, и чуть не упал с лестницы, схватившись за перила в последний момент.
Тут же, словно на территорию шахты внезапно забежала стая мартовских котов, со всех сторон поднялось похабно-одобрительное гудение хора мужских голосов.
- Ну-ка, заткнулись все и по местам! - вынужден был рявкнуть Казюка. - Быстро по местам, быстро! Совсем, лять, распустились! А вы рехнулись что ли, бабу сюда притащить?!..
Девушка никак на это не прореагировала, и, закончив тереть глаза, спокойно прислонилась к броне машины, держа снятый шлем подмышкой.
Соколов в третий раз мысленно выругался. Времени ждать больше не было, и он рисковал опоздать на смену. А он дал себе твердое обещание, что несмотря ни на что, он не позволит системе учета отработки контракточасов зафиксировать хоть одно нарушение договора с его стороны. С какими трудностями ему бы не пришлось столкнуться. Он не позволит штрафным санкциям съесть ни одного рубля из его кровных. И Олег, из последних сил обуздывая стремительный диалог мыслей в своей голове, и подавляя в себе желание как можно дольше поглазеть на девушку снайпера, быстро побежал на рабочее место, понимая, что "пищи для размышлений" ему теперь хватит не на одну смену.
Глава 2
Соколов вернулся в барак, когда уже совсем стемнело. Он был сильно утомлен и измотан. Этому было много причин, как физических, так и психологических. Сутки на Индигирке длились всего двенадцать часов, в отличие от привычных двадцати четырех. А подписанный на семь месяцев контракт измерялся стандартными, земными сутками. И это была только одна из ловушек трудового договора. Когда Олег начинал думать о множестве других тонкостей этой мерзкой бумажки, у него дико портилось настроение, и хотелось пустить себе пулю в лоб. Зато дни быстро сменяли ночи, ночи дни, и организм привыкал называть их своими именами. Но контракт требовал свои десять часов, которые начинались рано утром и заканчивались в середине ночи. Потом восемь часов на отдых, и снова смена, которая начиналась уже ночью и заканчивалась посредине дня. Организм попросту сходил с ума, не понимая, когда ему спать, когда бодрствовать. Это было очень тяжело.
К тому же все десять часов своей смены он вынужден был носиться по территории лагеря, решая кучу важных дел. Иногда он не понимал смысла своей должности. Что значило "Инженер - учетчик"?
С инженером все было как раз понятно. Его среднее техническое образование, и с горем по полам оконченный приборостроительный факультет, позволяли ему разбираться почти во всем оборудовании, имеющимся в наличии на их шахте.
Но вот термин "учетчик", до сих пор ставил его в тупик. Скорее всего, это значило то, что он должен был что-то учитывать, вносить в реестр, следить за соблюдением какой-либо технологии. На самом же деле он был универсальным специалистом, который знал и умел почти все, но на поверхностном уровне. Если же он не мог с чем-то справиться, только тогда вызывали специалиста по данному профилю. Невзирая на такую универсальность учетчиков, которых на шахте было десять человек, все "профессионалы" все равно всегда были заняты.
Олег осторожно открыл новую грубо сколоченную дверь барака, и, стараясь не шуметь, двинулся вдоль двух рядов простеньких стальных коек, отделенных друг от друга самодельными перегородками.
Человеческая потребность личного пространства заставляла людей возводить их из подручных средств. Как правило, это были доски, фанера, листовое железо, или грубый брезент из транспортных контейнеров, набитый на самодельный профиль из деревянных брусков или толстых веток. Большинство входов в импровизированные комнаты были завешаны кусками все того же брезента, или старым одеялом, давая возможность их владельцу побыть одному.
