— Судя по тому, что увидела я, наши жизни принадлежат вождю, и он вправе сделать все, что взбредет ему в голову. Если он захочет посадить арфистку в деревянную клетку, чтобы она развлекала его по первому слову, кто помешает ему? Если он захочет сохранить арфистке жизнь и убить всех ее спутников, что я смогу сделать, кроме как пригрозить ему сатирой?
— Думаю, эта угроза для него не будет пустым звуком.
— Не знаю, какую защиту дает мое положение.
— Так спроси у Водного Стебля.
— Боже, нет. Он нам не враг, но и не друг. Ему может казаться, будто он нам что-то должен, поскольку мы разрешили ему укрыться вместе с нами за скалой. И он мог усвоить более глубокую концепцию морали в старой империи.
Донован фыркнул.
— Не заметил каких-то особо глубоких концепций морали ни у Лафеева, ни у Слоофи, ни у лодочников.
Он окинул взглядом сожженное укрепление.
— Только посмотри, — сказал он, указав пальцем. — С утесов свисают веревки. Вот как арфы напали на город. Они обвязались веревками и спрыгнули с вершин. Ближайший аналог воздушного налета из всего, что видел этот мир.
— Билли может притвориться моим слугой. Он знает, как играть эту роль. Тедди и Поули — моими телохранителями. Арфы поймут, почему арфистка путешествует с охранниками и слугой. Но кем мне представить Софвари?
— Или меня, — добавил Донован.
— Ты мой бонгко. Ты играешь на барабанах и задаешь ритм.
— Мéарана, я не отличу алап от джалы.
— Тебе и не нужно. Лодочники сломали твои барабаны, и ты должен пройти ритуал очищения, прежде чем взять новый комплект. А ты не сможешь сделать этого до тех пор, пока не вылечишь руку.
— Моя рука… — Донован внимательно осмотрел конечность. — О да.
Он согнул пальцы и покрутил запястьем.
— Софвари, — наконец сказал он. — Ты ему нравишься.
— Такого поворота я не ожидала, и он может быть… назойливым. Но у него красивое тело и хорошо подвешенный язык, а подобное сочетание встречается не столь часто, чтобы так просто отмахиваться.
— Когда Боквана повалил тебя, я думал, что умру.
— Боквана?
— Рулевой с «Зеленого лебедя». Громила. Когда он бросился на тебя, я проклял себя за то, что стоял сбоку, а не рядом с тобой.
— Так его звали? Я с ним даже не познакомилась. Что ж, теперь мы лучшие друзья. Кто может быть ближе друг другу, чем убийца и жертва?
— Когда Софвари выжег Бокване мозги, я полюбил его, как сына.
Она нанесла смертельный удар. Четыре раны в живот. Возможно, выстрел Софвари был лишним, но до чего приятно вспомнить, что он сделал это ради нее.
Каноэ причалило к берегу.
От Ревущего водопада к предгорьям поднималась хорошо проторенная тропинка, на которой в самом узком месте можно было устроить засаду, но те, кто охранял дорогу, погибли, и ею завладели арфы. Водопад с ревом низвергался с утесов высотою в триста футов, в брызгах воды переливались бледные радуги. Все было влажным, повсюду сверкали капли.
Арфы разгрузили каноэ и перебросили тюки на спину химмеров — местной разновидности ослов, полуводных в сезоны дождей и способных накапливать жир в спинных горбах в засуху. Отнятых у причитающих матерей мальчишек-ущель-цев приставили погонять животных.
— Взгляни на это с позитивной стороны, — произнес Фудир. — По крайней мере, нас ведут в нужном направлении.
Он кивнул на возвышающуюся гряду далекого Коббер-джоббла, чьи снежные шапки сияли под полуденным солнцем.
Они шли целыми днями. Каждое утро с гор спускался холод, и после быстрого завтрака они снова трогались в путь. Во время полуденных остановок погонщики поправляли поклажу, крепче затягивали подпруги на химмерах, и все пили горький отвар из листьев какао, чтобы легче перенести высокогорную болезнь, которая начинала проявляться у жителей низин. Ночью вокруг лагерных костров воины пели резкими гнусавыми голосами, от которых Билли скрипел зубами, а некоторые играли на свистульках дикие пронзительные мелодии.
Мéарана собирала все впечатления, чтобы однажды сыграть об этом приключении удобно усевшимся слушателям с Ди Больда и Иеговы, с Абалона и Верховной Тары, которые в своем невежестве сочтут, что легко перенесли бы подобные испытания. Спиральный Рукав большой, но он далеко, и прихоть приграничного вождя в головном уборе из перьев значила здесь больше единой воли Верховного Шинейда.
Наконец они выбрались на плато, где выли ветра и росли причудливо искривленные деревца. Они снова увидели Муль-тавии. Их встретили каноэ, волоком перетащенные по берегу реки. Погонщики ослов к тому времени перестали лить слезы и встретили разгрузку животных с горящими, решительными взорами.
Каноэ арф выглядели красивее, чем у ущельцев. Носы их кораблей украшали фигуры львов, грифонов и сказочных зверей, которые держали в когтях арфы. По всей длине бортов вились ярко раскрашенные узоры. Водный Стебель сказал ей, что каждый узор и тотем на носу обозначают определенный клан. Раньше ему не доводилось видеть так много кланов, собравшихся вместе.
— Там лежит страна арф, — произнес Водный Стебель, указывая мимо Второго водопада на горы Кобберджоббл. — Но вождь говорит: это плато теперь наш дом. Прошлый урожай был беден, и многие умерли в месяц Большого Голода, поэтому он повел нас вниз на поиски славы. Ущельцев согнали с утесов, а воины медведей вторглись в долину Теларнак. Ни один вождь арф прежде не покорял столько земель.
— Он — самый настоящий Элиша Бо Ванамеер, — согласился Донован, и Мéарана вспомнила, как юный Зорба де ла Суса убил Народную Надежду.
Когда поклажу погрузили на каноэ, вождь арф приказал выстроить детей ущельцев, и его люди обнажили мечи. Мéарана с ужасом поняла, что собираются сделать арфы.
— Нет! — вскрикнула она. — Вы’ня можете!
Донован поймал ее за руку, но она вырвалась и встала между мальчиками и мужчинами с мечами. Вождь не понимал галактического, но тут все было ясно без слов. Он снизошел до объяснений только потому, что она арфистка.
— Вождь говорит, — сказал ей Водный Стебель, — что эти дети станут мужчинами, а мужчины будут искать мести за своих отцов, которых убили у них на глазах. Когда это случится, они падут под нашими мечами, как и их отцы, поэтому зачем ждать?
— Затем, — сказала Мéарана на лоора нуксрьес’р, — что сейчас они не могут дать отпор.
Вождь кивнул:
— Да. И тем лучше.
— Арфистка, — сказал на галактическом Билли Чинс, — это не стоит риска. Их отцы готовились спуститься по реке и перебить нас. Их отродьям мы ничего не должны.
Мéарана не удостоила его даже взгляда.
