— Что это изменит? Твое лицо и голос легко скопировать.
— Я все-таки хотела бы попробовать.
— Пробуй.
— Прямо сейчас?
— Чем скорее они выведут корабли из зоны обстрела, тем меньшие потери понесут. Им нас не остановить, так пусть и ненужных жертв не будет. — Геспер ободряюще улыбнулся. — Обратись к ним, Портулак. Может, у тебя получится то, что не удалось мне.
— Не представляю, с чего начать. Знать бы хоть что-то о тех, к кому я обращаюсь. Хоть самое основное: двуногие ли они, дышащие ли — и так далее.
— К сожалению, я помочь тебе ничем не могу. Надеюсь, они хоть Язык понимают. Должны понимать, раз ответили на предупреждение Горечавок.
— Ладно… — Я откашлялась — в горле пересохло, несмотря на выпитое за завтраком. — Говорит Портулак, шаттерлинг Линии Горечавки. Вы уже получили послание моих братьев и сестер. И моего друга Геспера — тоже. Знайте, оба послания — правда. На борту нашего корабля одноразовый ключ к этой звездамбе. Если он сработает, случится беда. Пострадают все: люди, постлюди — каждое разумное биологическое существо метацивилизации. Это факт. Вы правы, что собираетесь нас остановить. Если бы имелся безопасный способ уничтожить наш корабль, я сама скомандовала бы вам: «Вперед!» Только для вас эта задача невыполнима. Геспер правильно сказал: вы лишь впустую погубите живую силу и технику. Если у вас есть неизвестное мне абсолютное оружие, если десять тысяч кораблей, равных этому, в укрытии дожидаются приказа открыть огонь из гамма-пушек, не теряйте времени. Если нет — умоляю отвести пилотируемые корабли подальше от звездамбы.
Я замолчала.
Геспер кивнул:
— Отлично, Портулак. Получилось очень убедительно.
— Но они ведь меня не послушают?
— Не знаю, будем надеяться на лучшее.
Я провела рукой по волосам, спутавшимся под шлемом.
— Только разве это сейчас важно? Если долетим до звездамбы, число погибших в битве покажется ничтожным в сравнении с последующими потерями. С числом жертв Первых Роботов, которые к нам прорвутся.
— Вот чего я боюсь больше всего и хотел бы обсудить с тобой эту тему.
— Я думала, ты хотел, чтобы я убедила участников кордона отвести корабли.
— Кордон — лишь прелюдия к самому страшному. Как ты сказала, если звездамба откроется и если Первые Роботы настроены враждебно, даже гибель целой цивилизации покажется эпизодом.
— Первые Роботы настроены враждебно. Как бы ты был настроен на их месте?
— Я уже говорил, месть — удел биологических существ.
— Скажи это Каскаду и Каденции. По-моему, для них месть была чуть ли не первостепенной задачей.
— Ты права.
— Так что ты хотел обсудить?
— Я могу остановить «Серебряные крылья» в любую секунду. — Геспер сделал паузу, чтобы до меня дошел смысл сказанного. Его прекрасные бирюзово-опаловые глаза изучали меня, пока он не решил, что можно продолжать. — Я не управляю «Крыльями» целиком и полностью — не могу менять скорость и направление, не могу остановить обстрел дружественных нам сил. Но я в состоянии уничтожить и сам корабль, и ключ. У меня получится запрограммировать двигатель ковчега на самоуничтожение. Как мы говорили много веков назад, «Серебряным крыльям» не сдержать такого мощного выброса энергии.
— Ключ под защитной оболочкой. Он точно не уцелеет?
Я могла сосредоточиться только на практической стороне предложенного, а не на его чудовищной подоплеке.
— Вряд ли. Энергию оружия оболочка выдерживает, а с мощным выбросом от взрыва двигателя едва ли справится.
— Других вариантов нет?
— Внешняя сила нас не остановит. Все в наших руках.
Я заново прокрутила в голове варианты, которые мы рассмотрели и отмели.
— А если покинуть корабль и управлять двигателем ковчега дистанционно?
— Мне отсюда не выбраться. Чтобы преобразовать себя, уйдет слишком много времени, а у нас его нет.
— Извини.
— К сожалению, это и для тебя не вариант. Я не в состоянии ни отключить завесу на грузовом отсеке, ни открыть люк. В скафандре ты сможешь выбраться через пассажирский шлюз, но в открытом космосе долго не продержишься.
— Ну и ладно. Одного тебя я здесь не оставлю.
— Спасибо, Портулак, ты настоящий друг.
— Что нужно для уничтожения ковчега?
— Одно твое слово. Скажешь — и его не станет.
— Зря ты меня разбудил. Сделал бы по-своему, и точка.
— Нет, право выбора принадлежит тебе.
Я не ответила, понимая, что Геспер прав. Все дороги в жизни я выбирала сама, начиная с момента, когда мадам Кляйнфельтер удалила мне замедлитель роста. Возмущаются только живые, но, как ни абсурдно, я понимала, что возмутилась бы, если бы меня лишили шанса выбрать в последний раз.
— Надеюсь, что на твоем месте поступила бы так же. Геспер, мы разумные существа и заслуживаем права выбирать.
— Чувствуется, ты уже приняла решение.
— Разве у нас есть альтернатива? Решиться просто, ведь все остальные варианты мы испробовали. Ты не можешь нас остановить. Кордон не сможет нас остановить. Линия Горечавки не смогла нас остановить. Попытка унесла жизнь достойных шаттерлингов, а ведь Линия и так держится на честном слове. Горечавки потеряют и меня, но, по-моему, цена невысока. Не понимаю, зачем вообще об этом говорить. Жизнь человека и жизнь робота — или макровойна между механическими и биологическими существами? Я бы не мешкала, не тратила время на разговоры, а перешла к делу.
— Хочешь попрощаться с Лихнисом? Его корабль сохранит послание до тех пор, пока он не проснется.
— Хочу. Спасибо, Геспер.
— Говори сколько хочешь.
На сей раз я собиралась быть краткой, но слова шли куда труднее.
— Это Портулак. Ради меня ты залетел в такую даль и не представляешь, как я тебе благодарна. Чистеца и остальных очень жаль. Мы так старались, а получается — напрасно. Я решила уничтожить «Серебряные крылья» — другого выхода нет. Пройдет все быстро и для меня безболезненно. А еще вполне достойно — чисто и ослепительно-ярко. Разворачивайся и лети искать Линию. Выступи на моих похоронах, поставь мне памятник, а потом живи дальше. Я люблю тебя и буду любить всегда.
Геспер опустил голову:
— Готово. Сигнал отправлен. «Лентяй» скоро его получит.
— Точно?
— Несомненно.
Я снова взглянула на дисплеер — на черный круг звездамбы и красные иконки бесполезного, обреченного на уничтожение кордона. Спрашивать, есть ли изменения, было бессмысленно. Его участники еще не получили мое сообщение, а когда получат, времени для маневров почти не останется.
— По-моему, ждать больше нечего. Чем дольше мы тянем резину, тем вероятнее, что ключ сработает.
— Да, такая возможность есть. Шансы пережить самоуничтожение двигателя у тебя невелики, но они максимально возрастут, если снова погрузиться в стазис. При чрезвычайно удачном стечении обстоятельств твоя стазокамера уцелеет.
— «При чрезвычайно удачном стечении обстоятельств…» Умеешь ты обнадежить!
— Не хочу завышать твои шансы.
— Ясно, Геспер. А как ты оцениваешь свои?
— Если честно, не слишком высоко. Только это ничего не меняет. Уверен, будь на моем месте, ты убедила бы меня сделать все ради выживания, какими бы ничтожными шансы ни казались.
Достойных возражений у меня не нашлось.
— Тогда вернусь на ковчег. Стазокамеру я могу настроить сама.
— Нет, так ничего не выйдет. Возможность выжить ты получишь, если погрузишься в стазис на максимальном удалении от ковчега и двигателя «Серебряных крыльев». К счастью, такое место есть. Когда я блуждал по кораблю, нашел секретную комнату с бронированной стазокамерой, снабженной несколькими слоями защитной оболочки. Она в носовой части корабля, недалеко отсюда. Ты наверняка построила ее, чтобы защититься в ситуации вроде нынешней: если аварийная остановка двигателя застанет на борту корабля.
Осознанных воспоминаний об этом у меня не сохранилось.
— Ту камеру построила я?
— Портулак, в этом нет ни малейших сомнений. Я тебя знаю сравнительно недолго, но твою работу определил сразу. Ты молодец, о будущем позаботилась.
— Еще я молодец, что защитила ключ от чужих посягательств.
— Не вини себя. Ты не могла предвидеть, что сама будешь на него посягать.
— Лучше объясни, как попасть в секретную комнату.
— Я добавил ее к маршрутам камеры переброса. Набери на пульте «конец» и попадешь туда.
— Помимо секретной комнаты, есть и секретный канал переброса?
— Корабль большой, места для сюрпризов предостаточно.
— Спасибо, Геспер. Теперь хоть будет на что надеяться, и в стазис я погружусь не обреченной на гибель. Просвет, пусть крошечный, остается. По крайней мере, для меня.
— Чудесное спасение на мою долю выпадало уже не раз. Не исключено, что снова повезет. Ступай, Портулак!
