и забота о бродячей собаке делают его мямлей и тряпкой.
Правда, перевод пса в приют и его содержание он оплатил,
уже не оповещая мужа о своем поступке. Не из трусости, а из инстинктивного желания избежать ненужных и ведущих в тупик разговоров.
«Почему выплыла та история? Потому, что этот туземец похож одновременно и на мужа, и на того несчастного, перепуганного пса со сломанными ребрами? Хочется пожалеть, приласкать, убедиться, что на тебя перестанут скалить зубы... Вот только приюта, куда его можно сдать, здесь еще не построили...».
— Напился, умылся? — стараясь говорить мягче, спросил
Арек. — Давай, снимай рубашку. Раздевайся. Лезь под душ. Ой,
не надо делать вид, что мы стесняемся... поздно уже.
«Отмыть, накормить... а там и переводчика привезут... гм... накормить...».
Запихнув мужчину под душ, Арек позвонил Хайнцу:
— Слушай... Михаэль еще не вернулся?
— Никак нет, хаупт.
— Ага... А давай твой муж пока в магазин съездит, пожрать что-нибудь купит? В гараже ведь есть вторая машина? Пусть ее возьмет, я ему денег дам и...
— Кефир и булочку, хаупт?
— А ты прямо все запоминаешь!
— Работа такая, хаупт. Не буду запоминать ваши приказания — выгонят.
— Мяса пусть купит... — тоскливо попросил наместник. —
Ну... и булочек, что ли... Я ему бумажник с балкона кину.
Рейн, несмотря на более устрашающий внешний вид,
оказался мягче и сговорчивей язвительного Хайнца. Арек,
свесившись через перила, продиктовал ему список продуктов, намекнул, что хочет попробовать местное вино, и напомнил, что еду надо покупать на шестерых — Михаэля с переводчиком тоже придется кормить.
За время продовольственных переговоров туземец успел помыться. Надеть грязные вещи Арек ему не позволил — выдал большое полотенце, которое кто-то заботливо повесил на крючок, и отправил на кровать, заставив улечься на живот. Из богатого содержимого шкафчиков в ванной он, поколебавшись, выбрал флакон с кремом для рук. Оставалось надеяться, что крем не вызовет аллергии или раздражения. Обгоревшие плечи и так выглядели отвратительно, а если еще разнесёт... Но не требовать же от Рейна, чтобы он заезжал в местную аптеку? Это уже перебор.
Арек закатал рукава рубашки, щедро плеснул крема на напряженную спину и начал осторожно массировать каменные мышцы, касаясь солнечных ожогов только кончиками пальцев.
Разница между мужем и чужаком была налицо. Обожавший такую ласку Грэг едва не мурлыкал, стоило провести ладонью по его лопаткам. А этот...
«Дергается, ёжится... и пополз бы в сторону, но боится лишнее движение сделать».
Рука скользнула к выжженному на плече клейму. Ареку рассказывали о лагерных развлечениях — в тамошнюю охрану сплавляли отморозков, которые не давали формального повода для лишения браслетов. Если бы тогда, в кафе, он знал, что мужчина носит такую метку...
«Да себе-то зачем врать? Все равно бы за ним пошел...»
Он размазал крем, вытер руки об полотенце и ушел на балкон.
Прикосновения вызвали легкое возбуждение, но ложиться в
койку, не переговорив с партнером, наместник больше не хотел.
Одного безумного раза вполне достаточно...
Как назло, Михаэль с переводчиком не появлялись. Арек вспомнил о дорожных пробках, уселся на плетеное кресло и стал созерцать окрестности. Рабочие уже убрались с тро-туара, оставив на прощание стопки плитки, вывороченный бор дюрный камень и две кучи песка. Благо, это безобразие частично скрывалось цветущими деревьями, приятными на вид, да еще и замечательно пахнущими. Он полюбовался на горы и сосредоточился на растениях в саду. Рядом с фонтаном росли какие-то кусты, сплошь усеянные пушистыми желтыми цветочками. А чуть дальше — красными. Вполне симпатичный пейзаж. В прошлый визит сад выглядел голо и убого, а сейчас всего лишь требовал уборки и небольшого вмешательства декоратора — свежая зелень радовала глаз.
Арек сделал несколько фотографий телефоном, не рискуя звонить Хайнцу и требовать от него фотоаппарат. Неизвестно, что он там себе вообразит — сначала наместнику нужен туземец, следом фотоаппарат... Горы никуда не убегут, да и цветы, похоже, завтра не осыплются.
— А дышится здесь действительно легко, — пробормотал он. — Недаром местные Храм Воздуха в горах построили... Надо бы до него добраться, посмотреть, что он из себя представляет.Теплый ветерок мягко трогал лицо, забирался под ворот рубашки, словно уговаривая откинуться на кресло и подремать.
Тишина и сонный покой опутывали невидимыми нитями и
нашептывали шелестом листвы: «Расслабься, отдохни...».
«Не иначе как магия местная... — подумал Арек, встряхиваясь
и открывая глаза. — Так... машина. Это Михаэль или Рейн?
Лучше Рейн, а то кушать уже сильно хочется»
Само собой, это оказался Михаэль, доставивший в особняк своего любовника-переводчика. И все бы ничего... Но брошенный на кровати мужчина тоже покорился магии здеш-них мест. Он спал, уткнувшись лбом в подушку и неловко скорчившись — полотенце не могло заменить ни покрывало, ни одеяло. Арек прислушался к тяжелому, чуть хриплому дыханию, вытащил из шкафа плед, набросил на обнаженное тело, стараясь не трогать покрасневшие плечи, и вышел из спальни.
Люкса — именно так все трое телохранителей именовали Алексея — вместе с Михаэлем сидели на диване в холле.
Увидев, что переводчик приподнимается, Арек махнул рукой и проговорил:
— Сиди. Ты мне понадобишься чуть позже. Сейчас Рейн
привезет продукты, сядем, поужинаем...
— Как прикажете, господин наместник.
Если парни и были недовольны тем, что поспешный приезд
из столицы обернулся приглашением к ужину, то умело это скрывали. Алексей не уступал Михаэлю в умении «держать лицо». Аккуратный, подтянутый, одетый в приличный костюм,
он ничем — ни выговором, ни внешностью — не отличался от кеннорийца из южных районов. Невысокий, темноволосый, темноглазый, чуть смягчающий окончания слов. И обладающий завораживающей улыбкой — открытой, мальчишеской, в доли секунды превращающей лицо из обычного в привлекательное.
Переводчик понравился Ареку еще в первую встречу, в госпитале.
Но брать ли парня к себе в канцелярию, он еще не решил.
Это значило продемонстрировать недоверие к проверенным специалистам, нарушить хрупкое чиновничье равновесие и, следовательно, вызвать волну разговоров и интриг.
— А что это за цветы такие — желтые и пушистые? —
поинтересовался Арек, указывая на куст за открытой дверью. —
Как они называются?
«Не сильно подходящая тема, но все лучше, чем о погоде».
— Извините, господин наместник, я не знаю, — растерянно
ответил Люкса. — Я не очень хорошо разбираюсь в цветах.
— Ясно...
После недолгого и задумчивого молчания все почему-то потянулись в сад — словно куст можно было спросить и получить внятный ответ. Замыкал процессию Хайнц, явив ший-
ся на звуки разговора и тоже возжелавший ознакомиться с местной флорой.
— Я знаю, что есть какие-то кусты с обжигающим кожу соком...
— Не трогайте, хаупт! — немедленно рявкнул Хайнц, и Арек отдернул руку — сработал условный рефлекс. — Давайте я биологов из лаборатории вызову, а то мало ли...
— Тьфу! Напугал... аж сердце екнуло... Ты меня в могилу сведешь!
Хайнц сощурился и явно собрался зачитать отрывок из
какой-то инструкции. По счастью, с улицы донесся шум мотора, и распахнулись повинующиеся пульту ворота — это прибыл Рейн с продуктами. Телохранители вытащили из багажника четыре огромных пакета и потащили их куда-то вглубь дома.
Арек послонялся по холлу, обдумывая нейтрально-деликатные варианты беседы с туземным любовником — надо же как-то вывернуться и не шокировать переводчика — так ничего и не придумал, и потихоньку побрел по лестнице на второй этаж. На площадке он услышал вопрос:
— Вам в спальню подавать, хаупт?
