бесформенные тела, состоящие из сплошных бугров и складок, держались на тонких суставчатых лапах, как у краба, огромные выпуклые глаза двигались не синхронно, как у хамелеона, обиженно кривились маленькие, но зубастые пасти.
— Что за уродцы? — спросил я.
— Это «бяшки», — ответил Перепел.
— Это псевдоовцы, — одновременно ответил Макс.
— А почему «псевдо» и почему «овцы»?
— Некоторые ученые, — заговорил Макс тоном диктора с канала «Дискавери», — полагают, что «псевдоовцы» — результат мутации обычных овец, оказавшихся в Чернобыльской Зоне. Однако псевдоовцы, как и псевдособаки и многие другие представители здешней фауны не являются мутантами в точном значении этого термина. Скорее, следует говорить о новых биологических ви…
— Хватит трепаться, ботаник! — оборвал его Перепел. — Наша задача — перестрелять всех «бяшек» издали, близко не подпускать: у них копыта очень острые, опасные.
Макс меня удивил своими познаниями. Надо же — «псевдоовцы»! Являлась ли приставка «псевдо-» для овец трагедией, или же им так было лучше — этого я не знал.
И мы начали охоту на «бяшек». Перепел и Макс били короткими очередями, я палил картечью, когда кто-нибудь из панически метавшихся по поляне животных, приближался к нам. Однако в самый неподходящий момент, когда сразу три крупных «бяшки» ломанулись прямо на нас, у меня закончились патроны в магазине. Макс стрелял в одну, Перепел — во вторую, а третья сходу врезалась в меня и сбила с ног. Она встала прямо надо мной, отвратительная морда нависла над моим лицом, я чувствовал отвратительную вонь из её пасти… Меня спас Перепел, выпустивший очередь по твари, которая взвизгнув, захлебнулась собственной кровью, зашаталась и повалилась на меня тяжеленной тушей. С большим трудом я выбрался из под неё.
В конце концов половину стада мы уложили, а вторая половина трусливо скрылась в лесу. Мы вступили на поляну с гордым видом победителей, но Зона тут же щелкнула нас по носу: буквально на втором шагу Перепел чуть не влетел в мощный огненный фонтан, ударивший из-под земли. Только молниеносная реакция матёрого сталкера уберегла его от мгновенной гибели.
— Ох, ё! — единственное, что смог сказать ошалевший Перепел. Все остальные ругательства моментально улетучились из его обширного лексикона.
— Что это было?
— «Конфорка», — сглотнув, ответил Перепел. — Только вот я впервые вижу, чтобы она была под открытым небом. Обычно они в зданиях бывают, особенно в подземельях…
Дальше мы шли строго от шайбы к шайбе. В самом центре поляны обнаружилась яма, в которой лежали присыпанные листьями «чугунные арбузы» — пятнадцать штук. Перепел извлёк из рюкзаков свинцовые пластины, соединил их хитрым образом, и получились удобные контейнеры. Мы сложили «арбузы» в контейнеры, контейнеры — в рюкзаки. Но когда мы их надели, стало ясно, что далеко мы с такой тяжестью не уйдем. У меня спина заныла моментально.
— Перепел, может, не потащим это всё за периметр? Давай, в Шинок отнесём, он же ближе.
— Нельзя. Шинок на территории «Брони», они там всё контролируют. Если Фара расскажет про инфу с комута Пуделя, «броненосцы» могут у нас всё отнять. Скажут: «Это наш трофей».
И мы поплелись, устраивая передышки каждые 15 минут. Мы шли по принципу «кратчайшее расстояние между точками это прямая», слегка отклоняясь только, если на пути встречалась ловушка. Мы вышли на Трассу и пошли по ней, делая регулярные привалы на заросшей густым бурьяном обочине. С трудом мы добрались до того самого КПП: там уже пировала телами «шакалов» стая слепых собак, которых нам пришлось отгонять, взявшись за стволы. На открытом пространстве «бобики» оказались очень увёртливыми, и нам удалось подстрелить лишь одну и ранить двоих из целого десятка. Однако они отступили и дали нам пройти.
С трудом волоча ноги по растрескавшемуся бетону, мы добрались и до взорванного железнодорожного моста, под которым до сих пор валялись остатки некогда рухнувшего состава. Когда мы проходили под мостом, сверху раздался пистолетный выстрел, и Макс со стоном повалился на землю. Перепел моментально нырнул под укрытие разбитого вагона, я спрятался за ржавым контейнером. Сверху опять раздался выстрел, пуля цвыкнула по моему укрытию.
— Чашечка, это ты что ли? — крикнул Перепел.
В ответ только раздался очередной выстрел.
— А ты, оказывается, идиот! С одним пистолетом на два автомата и дробовик решил напасть!
Перепел повернулся ко мне и яростно зашептал:
— Стреляй в него, Серый. Пускай даже не заденешь, лишь бы меньше высовывался. А я в обход.
Я, выполняя приказ Перепела, высунулся из-за контейнера и пальнул туда, где за перекрученными рельсами и вздыбленными шпалами темнела фигурка человека с пистолетом в вытянутой руке. Картечь на таком расстоянии не могла причинить ему вреда. Вся надежда была на Перепела. Но если старого алкаша пристрелят, мне придётся несладко, потому что Чашечка может меня подстрелить, а я его нет. Тогда я буду вынужден вылезать из-за укрытия и под огнём бежать к Максу за его автоматом. Я пальнул ещё раз и опять получил в ответ пистолетную пулю, попавшую в контейнер. Этот бестолковый обмен выстрелами повторился ещё несколько раз, прежде чем сверху раздалась долгожданная автоматная очередь, вскрик, и в десятке шагов от меня с глухим стуком упало тело. Я поспешил к Максу: у него оказалось прострелено левое плечо, я занялся перевязкой.
— Точно, Чашечка! — послышался голос Перепела, спустившегося вниз. — Вот же придурок жадный!
Он подошёл ко мне и помог привести в чувство Макса.
— Идти сможешь, ботаник?
— Попробую.
— Да уж постарайся. Скорая сюда не ездит. А вот что нам с рюкзаком твоим делать? Придётся в растяжку тащить. Хватайся, Серый.
Я взял рюкзак Макса за одну лямку, Перепел за другую, и мы потащили его на вытянутых руках. Макс ковылял рядом. Мне пришлось ещё забрать у него автомат. От тяжёлого рюкзака на спине нещадно ломило спину, второй рюкзак чуть ли не выдирал руку из сустава. Я шёл уже, что называется, только «на морально-волевых». Но поглядывая на плетущегося рядом Макса, я видел, что ему намного хуже, чем мне. Кровь сочилась сквозь повязку. На каждом привале он первым валился на землю и последним с большим трудом поднимался. Чтобы как-то помочь ему, я срубил молодое деревцо и сделал из него рогатину, на которую Макс мог бы опираться. Но и такой «третьей ноги» ему хватило ненадолго. Он начал поминутно спотыкаться и в конце концов устало опустился на растрескавшийся бетон Трассы.
— Всё, я дальше не могу.
— Вставай, ботаник, вставай! — прохрипел Перепел, с которого пот лил в три ручья. — Отстанешь — сдохнешь!
Макс попытался подняться, опираясь на рогатину, но не смог.
— Перепел, надо ему помочь, — сказал я.
— А
