дома!
Шан Байху перевел взгляд с Инь на парней, потер подбородок и спросил:
— Готов поклясться, что вам обоим уже больше шестнадцати. Эй, ищейка, определи-ка этих молодцов в гарнизон при крепости Когтей Черного дракона. Пора и вам послужить трону!
— Господин, мы единственные, кто может работать в полях, — заметил Ян.
— Держи своих юнцов в узде, старый дурак! Почему каждый тут норовит сказать поперек тебя?! — Шан Байху ударил дедулю Цао в бок ножнами, старик выдержал удар, не подняв головы.
Ян сжал кулак. В его мыслях появилось лишь одно слово: «Нюй», и всё же, он не произнёс его вслух, потому что учитель вцепился ему в руку, не давая разжать кулак. Дедуля опять встал так, чтобы закрыть молодых спиной.
— Мой господин, я вырастил недостойных детей, они впитали мою наглость и ложь! Виноват лишь я! Отравитель людских сердец! Солдаты не найдут лука, я охочусь другими способами, расставляя взрывные ловушки. Прошу судите меня, чтобы очистить имя недостойных детей!
— Взрывные? У тебя есть огненный хлопок?! — крикнул один из солдат.
Вперед вышел дядюшка Мо — дородный мужик за пятьдесят. Первое, что бросалось в глаза его собеседникам — это отсутствие у того бровей. Всего-то несколько волосинок, как оказалось, играют большую роль в мимике и общении. Без них он выглядел странным, даже — потусторонним.
— Огненный копейщик, — мужик ударил себя кулаком в грудь.
— Ещё один вор? — спросил Шан Байху.
— Господин, во время последних войн им выдавали огненный хлопок вместо жалования, — заметила ищейка.
— Браконьерство, нападение и вранье должностному лицу при исполнении — тяжкие преступления, старик, — спокойно произнес Шан Байху, вся его злость и напор пропали, — но ты сознался, поэтому смертную казнь мы заменим поркой. Хоть ты и бывший адепт, сотня ударов тебя прикончит. Пятьдесят? Нет, тоже много. О! Сорок — отличное число! Если захочешь поведать мне, кто из них сын Гэмина, я прекращу порку досрочно.
— Он не выдержит столько ударов! — крикнул Тайцзи, напирая на острые наконечники копий.
— Кнут — это оружие судьбы. Кому ты доверишь жизнь близкого — мечу, рубящему наверняка, — Шан Байху достал цзянь из ножен и выставил его вперед, клинок отливал серебряным светом лун, — или кнуту, что оставляет ужасные раны, но может оставить и жизнь? Палач, выбирающий оружием кнут, следует воле Небес!
— Мой господин, запах крови может привлечь оборотней, — заметила ищейка, принюхиваясь к ночному воздуху.
— Тогда и они умоются кровью, — отрезал Шан Байху.
Инь зашипела и попыталась подняться, но старик ловким движением прижал её к земле коленом. Он всегда предугадывал следующее движение учеников: сказывались годы тренировочных боев и отточенные приемы. Дедуля посмотрел на них и шепотом произнес:
— Он не уйдет, пока не накажет кого-нибудь, ему нужно показать свою власть. Пусть лучше это буду я, чем — вы.
Старик распоясал кушак и снял халат, оставшись в одних мешкообразных штанах. Халат он передал бабуле Чухуань. Когда солдаты увидели покрытое многочисленными шрамами тело старца, по их рядам прошли нервные шепотки. На груди, руках и спине дедули, как говорят, “не было живого места”. Колотые и резанные раны, ожоги, иногда — отсутствие целого куска мяса.
— Твоё тело — стихотворение пройденных битв, — вдруг подала голос Шан Цюфэнь, девушка облизнулась, а её глаза впервые блеснули интересом.
— Пора и мне написать пару строк, — добавил Шан Байху.
Дедуля Цао встал у стены дома, повернулся спиной и поднял руки. Пальцы он втиснул в проемы между бамбуком, чтобы держаться покрепче во время порки.
— Не думайте, будто я чудовище, — сказал Шан Байху, примеряясь кнутом к жертве, — устав предписывает медленно бить старых и немощных, иначе они могут раньше времени попасть на десять судилищ.
Ян знал, что произойдет дальше, поэтому он покрепче перехватил под руки Тайцзи и Инь. Его друг тут же попытался вырваться, увидев, как чиновник разминает руку перед ударом. Крепкого захвата было недостаточно, поэтому Ян завел руку парня за спину и надавил посильнее.
— Отпусти, он же убьёт его! — крикнул Тайцзи.
Сквозь сжатые зубы, Ян процедил:
— Сорок ударов — идеальное число!
— Ты с ума сошел! Инь, скажи ему!
Инь держалась спокойно, даже — расслабленно, и всё же, Ян не спускал с неё глаз и держал так же крепко. Обманчивое спокойствие в любую минуту могло смениться яростным рывком. В отличие от его друга, ведомого первым же эмоциональным порывом, сестра могла копить злость и высвобождать её в самый неожиданный момент.
Вперед выбежала бабуля Чухуань и упала в ноги молодому чиновнику. Солдаты быстро подняли и оттащили её. Пока старушку отводили обратно по её щекам и подбородку катились слезы.
— Смилуйтесь над ним! — кричала она.
— Сорок ударов — идеальное число, — продолжал шептать Ян.
Он нанёс первый удар сверху вниз, кнут прошелся по левой лопатке и вдоль хребта, рассекая кожу. Кровь запузырила на ране и начала медленно стекать вдоль спины, образовывая замысловатые узоры, когда огибала старые шрамы. Старик укусил бамбуковую палку, торчащую из стены.
«Раз», — посчитал Ян. Главным для него было не пропустить десятый удар.
— Кнут живет и умирает вместе с жертвой, — Шан Байху провел рукой по гибкому оружию, стирая с него кровь, — отсыревает, промокая в крови. Разве это не делает его ближе к тому, кого наказывают? Им дано умереть в один день, немногие любящие пары могут похвастаться таким!
Не обращая внимания на крики, он занес руку для следующего удара. Плеть податливо перетекла ему за спину, готовая взмыть в воздух и ужалить.
— Господин, прежде чем вы продолжите, позвольте мне спросить кое-что важное! — сказала Инь.
— Женские мольбы не разжалобят меня. Можешь спрашивать, но я не остановлюсь, — он занес кнут.
Ещё один удар просвистел и рассек старую кожу. Вторая кровавая линия, объединившись с первой, прочертила крест на спине дедули Цао. Голос Инь не дрогнул, вместо этого, она, не поднимая головы, спросила:
— Господин, вы и ваша сестра — адепты?
— Не только красота, но и проницательность, — ответил Шан Байху и ударил в третий раз.
На лице девушки как трещина разошлась кривая улыбка. Так как её голова была опущена, только Ян смог приметить это изменение. На всякий случай, он ещё крепче перехватил руку сестрицы.
— Вам доводилось слышать о небесной лестнице?
Вопрос оказался оглушительнее, чем удар хлыста. Ян чуть не сбился со счета, наклонился через плечо сестрицы, чтобы внимательно посмотреть ей в лицо. Конечно же Инь знала о лестнице, ведь её посещали те же кошмары. Рука Шан Байху на мгновение дрогнула и четвертый удар пришелся вскользь.
