заслезившиеся глаза и развернувшись пошел давать изрядного крюка, чтобы выйти к домику с засадой с противоположной стороны от площадки. — Тебе придется потерпеть.
Домик для наблюдения за засевшими в засаде изуверами я выбрал чуть в стороне. Он не был самым удобным в плане наблюдения за ними. Но, зато имел несколько других достоинств. Во-первых, пусть и не идеальный, обзор на их засаду оттуда все же был. Во-вторых, оттуда видно было так же и площадку с замерзающей там на снегу Малинкой. И, в-третьих, самое главное — у этого домика был самый удобный путь отхода. Я не собирался драться с этими фашистами до конца тут и сейчас. Мне б сделать один точный выстрел, вышибить хотя бы одного из бойцов и отойти… А потом повторить это ещеё и ещё раз…
На что я рассчитывал? Ну на то, что, по крайней мере, гадить они в том же домике где и засаду устроили, все же не станут. Самим же вонять будет. Побрезгуют. Так что, первый из них, вышедший по большой ли, по малой ли нужде на улицу будет моей добычей. Теперь оставалось только ждать. Они сидят в засаде на меня, а я, в свою очередь, выслеживаю их самих. Теперь только время рассудит кто из нас окажется терпеливее и хладнокровнее…
Малиночка, прости меня еще раз, хотя и нет мне прощения! Ну не могу я пока тебе ничем помочь. Терпи, девочка, терпи. Ну не могу я сейчас верно поступить. Нету верного решения. Что бы я не выбрал — всё буде плохо. Из двух зол выбираю… Так что терпи, девочка. Терпи. Благо, что уже рассвело и теплеет. Пусть солнца нет, хмарь на улице, но плюс днем точно будет всё равно. Понятно, что замерзнуть можно и в плюс три… Но нам остается только надеяться, что у захватчиков организм быстрее сработает…
Не знаю, насчет их организмов, а вот мой меня подвел. Я вдруг поймал себя на том, что мои глаза сами собой закрываются. Стоило замереть в неподвижности больше, чем на пару минут, и организм обрадованно решил что ему наконец-то дали заслуженный отдых и так и норовил отключиться. Пришлось тихонечко выскользнуть на улицу и растереть лицо снегом. Не спать! Не спать, свинья! Там девчонка страдает, а ты спать норовишь завалиться.
Впрочем, на мое счастье, у противников, видать, были точно такие же проблемы. И, вдобавок, крайний недостаток терпения. Вернувшись в домик я вздрогнул. Из засады в сторону привязанной жертвы перебежками двигался крупный парень с ножом в руке… Я торопливо вскинул ружье к плечу и тут же его опустил. Поздно. Он уже возле Иришки. Если я выстрелю сейчас — то накрою обоих. Картечь, это вам не пуля. Да я и пулей не рискнул бы стрелять на такой дистанции. Мне оставалось только наблюдать. И слушать. Расстояние метров тридцать-сорок. Много не услышишь, но догадаться можно. Вот этот ублюдок подошел к Малинке и что-то сказал. Тихо. Пока не слышно. В ответ у девчонки так знакомо шевельнулись посиневшие губы. Даже не слыша — легко читается по губам:
— Да пошел ты…
— Зови его! Кричи! — уже громче требует этот утырок. И колет своим ножом девчонку в ляжку. Несильно, но кровь выступила.
— Нет! — уже буквально стонет девчонка.
— Кричи! — ещё сильнее тычет в нее ножом изувер.
— А-а-а-а… — не выдерживает Малинка и заходится в диком крике. А потом набрав полную грудь воздуха орет как можно громче: — Ши-иша-а-а… Не подходи-и… Тут засада!
— Ах ты б…ь! — не выдерживает садист и наотмашь бьет ее по лицу. Девчонка бескостно оседает в своих путах.
С меня уже давно слетела сонная хмарь. Кровь кипела от адреналина. Я стоял посреди комнаты на подрагивающих ногах. Я уже готов был выйти и, таки, сдаться этим изуверам, лишь бы они оставили девчонку в покое. Или принять свой последний и решительный бой.
Но в этот момент я зафиксировал движение там, где не замечал до этого, целиком поглощенный разгорающейся драмой на площадке. Из домика с засадой выскочил мальчишка и, пригибаясь и стараясь казаться незаметным, побежал к деревянному сортиру в глубине участка. Видать решил воспользоваться моментом и облегчится. Вот он шанс, которого я так ждал! По тому ублюдку с ножом я все равно стрелять не могу пока. Девчонка всё ещё слишком близко. А вот по этому засранцу — запросто!
Ба-бах!
Мальчишка закувыркался по снегу, разбрызгивая кровь. Попал! Теперь разворот в сторону домика с засадой и из второго ствола по окнам!
Бабах!
Вот теперь всё. Сейчас им резко не до Малинки станет. И мне, впрочем, тоже. Срочно нужно делать ноги. Благо пути отходя я присмотрел заранее. Так, что руки в ноги и ходу отсюда. Бегом!…
* * *
Немец злился. Всё шло не так, всё! Как-то неправильно. Этот неведомый Шиша игрался с ними как кошка с мышкой. «Захочу — убью одного. Захочу — второго. Захочу — уведу у вас из под носа всех детей. И вы ничего мне не можете сделать!» Все его задумки легко бились невидимым противником. И это — пугало. Очень! Но бояться Немец не умел и на смену страху приходил гнев… И растерянность. Именно растерянность Немца и дала карт-бланш Крысу на затею с заложницей-приманкой. Всё-таки генерировать идеи — это не к Немцу. Вот реализовывать их он умел. Потому-то он и согласился с планом Крыса, хоть его и воротило от этой идеи немилосердно.
Зато Крыс, почуяв слабину командира, который, казалось, вот только что поставил его на место, воодушевился. И развернулся не по-детски. Во-первых, он раздел девчонку догола, мотивируя это тем, что Шиша, увидев свою девку на морозе, станет сговорчивее. Или же наоборот, разозлится, попрет буром и наделает ошибок. В любом случаем они оказываются в выигрыше. Немец покривился, но смолчал.
А потом потянулись выматывающие минуты ожидания, когда ничего не происходило. Ни-че-го! Часы тикали, а Шиши как не было, так и нет. Зато его ребята, вымотанные бессонной ночью, начинали клевать носом один за одним. Да и жертва синела и замерзала. Жалко девку… Нет, так дело не пойдет.
— И долго мы еще так его ждать будем? — прошипел Немец на ухо Крысу. — Где Шиша? Не работает твоя приманка.
— Тут он где-то, — убежденно заявил Крыс. — Я это печенкой чую… Подтолкнуть его нужно.
— Как?
— Сейчас… Я сейчас пойду девку эту пошевелю. Пусть покричит. Позовет его. Должно сработать. Не выдержит он.
— Ой, не знаю — в сомнении протянул Немец. — Ладно, действуй. Только
