лучше, чем мы с Катей? — спросил он.
— А вы хорошо тут всё знаете? — поднял бровь Игорь.
— Ну мы тут бывали раз в год. Три года. В этот самый день.
— Короче, романтики, — сказала Зина, — Наверняка всем нам хочется разойтись по домам, но сначала надо понять, что происходит вне ботсада. Может быть в городе всё в порядке, и это только здесь. Сейчас мы быстренько пройдем к обрыву над Днепром, тут близко, на Красный двор, и посмотрим на набережную, на мост Патона, на Левый берег. Если внизу всё норм, спустимся по тропе к дырке в заборе и выберемся на остановку маршруток. Кто согласен, поднимите руки.
Все подняли. Зина кивнула:
— Анархический консенсус.
Миша подобрал в бревенчатой беседке кирпич и предложил последовать его примеру.
— С кирпичом против зомби? — засомневалась Зина.
— По голове огреть или что.
— Ну-ну.
Оглядываясь, они отправились дорогой через березовую рощу.
— Смотрите, тише! Обходим! — Игорь указал на фигуры, шевелящиеся за дряблой листвой махоньких карельских березок.
Двинулись дальше, вдоль ботсадовского забора и приземистого можжевельника.
— Как это может быть? — сказала Катя.
— Что? — спросил Миша.
— Зомби. Они не должны ходить, физиологически.
— Ну а вот НЛО нарушают законы физики, и ничего себе летают, — заметил Игорь.
— А вы уфолог, что ли?
— Я уфолог.
— А как же гербарий?
— Я собирающий гербарий уфолог. Вы знаете, что в девяностые годы прошлого столетия над ботсадом многократно наблюдались НЛО, а на траве — так называемые ведьмовские круги? Вот как раз мы туда идем, кажется. К тому месту, где круги были.
— Да ну, правда? — спросила Зина.
— Я как раз пришел сегодня осмотреть здешние аномальные зоны. Есть еще одна, с повышенной радиацией, которая возникла еще до Чернобыльской аварии. Это ближе к улице Тимирязевской, над ручьем. Тут ведь ручей есть.
— Я знаю. Надеюсь нам не придется сегодня туда идти. Там полно клещей.
На участке хвойных было тихо, поскрипывали сосны. За оградой ботсада, на небольшом расстоянии, выстроились дощатые заборы частных усадеб Землянского переулка. Над леском нависло свинцовое небо.
— Говоря о физиологии, — сказал Игорь, — У мертвого тела спустя несколько часов можно вызывать условные рефлексы сокращения мышц, например, обычным молоточком невропатолога, а также электростимуляцией. Можно полностью управлять мимикой трупа, введя электроды в углы рта, глаз и подавая ток.
— Как долго после смерти оно работает? — спросила Зина.
— Электростимуляция — в первые двенадцать часов после смерти. То есть фактически труп в той или иной мере управляем внешними воздействиями, пока не наступило окоченение.
— Вы врач?
— Нет, я же говорю, я уфолог.
— Нет такой профессии, — Зина рассмеялась.
Впереди лес кончался, открывался вид с горы на Днепр, на часть Левого берега, будто в нижней половинке картинной рамы, сделанной из травы и кустов. Ограда ботсада несколько сворачивала тут, у раздорожья, левее, туда же отклонялась грунтовка, вдавленная в землю. Другая огибала участок хвойных почти по краю склона.
Зина повела всех мимо ограды. Дорога спускалась в тень зарослей. Игорь продолжал говорить:
— Вы же знаете, рядом с ботсадом есть Институт проблем прочности. Его основателем был академик Георгий Писаренко — не современный академик, не дутый, а настоящий. Так вот в тысяча девятьсот восьмидесятом году, к нему обратились представители Института кибернетики, аэрологическая станции Управления гидрометеорологии, НИИ связи, а также центра изучения и контроля окружающей среды, чтобы Писаренко возглавил Секцию изучения аномальных явлений в биосфере. При поддержке самого Патона, а он был депутатом, секция была создана и начала свою деятельность, включавшую взаимодействие с руководством всех предприятий Киева — а напомню, в Киеве тогда была мощнейшая оборонная промышленность.
— Так НЛО изучалось в Союзе на государственном уровне? — задала вопрос Зина.
— Да, открыто и закрыто. Вот мы открыто.
— Так вы в этом участвовали?
— Да, — гордо ответил Игорь, — Но вскоре оказалось, что определенные задачи удобнее, а зачастую только так и возможно, выполнять неофициально. Возникла как бы неофициальная часть секции. Мы пользовались наработками и связями основной, но делали кое-что вне ее. И знаете, мы вышли на странную, научно-экспериментальную контору, которая скрывалась в недрах одного из многочисленных научно-исследовательских институтов…
Забор ушел совсем влево и вниз, а заросли сменились поляной на уступе горы. В дальнем конце виднелись, как гость из прошлого, двухэтажный бревенчатый теремок и частокол по краю обрыва, именуемые Красным двором.
— Я себя ощущаю будто попал в фильм ужасов с фантастическим уклоном, снятый впавшим в маразм режиссером, — сказал Борис, глядя как Кира без устали скачет вверх на одной ноге крутой улицей Байковой.
— Я за ней не успеваю, — великоватые кроссовки на Даше хлопали при ходьбе.
По обе стороны, за толстыми красными кирпичными оградами, зеленело кладбище. Справа, в широкие дворы мастерских с такими же красными, добротными зданиями, вели ворота — одни были заперты. Жека поднял голову к небу:
— Щас вжарит не по-детски.
— Кира, — спросил Борис, — Так ты всегда была роботом?
— Я не робот, — не оборачиваясь и продолжая прыгать ответила она.
— Блин, если бы хоть объяснила что.
— Я объяснила, что если пойдет ливень, меня закоротит уже навсегда. Поэтому я хочу добраться до лаборатории, причем быстрее пионеров. В лаборатории есть ремонт-капсула.
— Свернем бы в эти гранитно-памятниковые мастерские, может там никого нет, переждем ливень. Да, да, если бы не пионеры. А что они, могут что-то сломать в лаборатории?
Кира остановилась, резко взмахнув для равновесия перемотанным обрубком руки.
— Переждать, да. Боюсь до ливня не успеем. Это меньшее зло.
Они свернули во двор. Слева стоял двухэтажный дом с парой крылец, ведших к запертым дверям. В окнах никого не видно. Со второго этажа вниз слепо пялились два прожектора, выкрашенных в тот же буро-красный цвет, что и всё остальное. Напротив, за сетчатой оградой были выставлены образцы продукции — цоколи, каменные полированные кресты, сутулые памятники. В дальнем углу двора располагалось странное сооружение с навесом. Из стен торчали разной длины трубы, лежали, прислоненные, материалы — гранитные глыбы, мешки с цементом. На крышу вела приставная деревянная лесенка.
Кира заскочила под навес, Борис и Жека последовали за ней, последней забежала Даша, она пробовала стучать в дверь.
— Вот был Мичурин, — сказала Кира, — Он жизнь положил на опыты по селекции растений. Потому что между действием и результатом проходит много времени.
— Да, — кивнул Борис, понимая, что Кира хочет что-то рассказать.
— А представьте что у вас есть сад, где всё происходит во много раз быстрее.
— Другое течение времени? — спросил Жека.
— Ага. Возможность в небольшой срок наблюдать за сменой человеческих поколений.
— Тихо! — Борис показал на проем ворот.
