кроме пеших маршрутов, которые не являлись безопасными, всё остальное мне было не по карману. Просить милостыни не имело смысла, люди и так голодали.
Пришлось вернуться к истокам: котельная, порт, шахта. Больше всего мне платили на угольной шахте, опыт в карьере позволял добывать ископаемые быстрее остальных рудокопов.
Так или иначе, на тарелку супа каждый день мне хватал. Я много думал о Руте. Да, поначалу, я смирился, что не могу с ней больше быть, но… Очень скоро, я понял, как сильно тоскую.
В разы сильнее, чем в заключении. Казалось бы – я на свободе! Могу делать, что захочу! Но нет, я ничего не мог поделать с упрямым братом. А он был единственным, кто знал, где Рута.
«Если бы я мог в последний раз с ней поговорить», – с этой мыслью я засыпал каждый день.
На других женщин я не смотрел. Даже, если бы не был так измотан, что едва мог переставлять ноги, они всё равно не вызывали у меня тех же чувств, что могла она.
– Верните наших сыновей! Война проиграна!
Проходя мимо здания комиссариата по пути на работу, я заметил толпу, скандирующую протестные лозунги. Количество людей было нешуточным. Человек двести, а то и триста. И это только тех, кто, непосредственно, стояли под стенами. Ещё больше людей наблюдали за разборкой из окон и через дорогу.
– Граждане, немедленно разойдитесь или мы примем меры! – произнёс один из офицеров, сидя верхом на коне.
Я остановился позади толпы, чтобы поискать глазами Олли, но его не было среди тех, кто находился у стен комиссариата.
Тем временем, обстановка продолжала накаляться. Слово за слово, офицер приказал схватить особо буйных и взять их под стражу. Но толпа тут же дала отпор. Несколько солдат едва не были разорваны голыми руками.
Раздался выстрел, положивший начало концу. На заснеженный тротуар пала замертво случайная женщина. Тогда-то, люди и сорвались с цепей, набрасываясь на конквестов.
Началась бойня. Уже через минуту, потеряв несколько десятков человек, бунтующие ворвались во внутренний двор комиссариата. Те из солдат, что успели сориентироваться, открыли огонь из окон.
«Олли могут убить!» – придя к такой мысли, я побежал вслед за толпой.
Из казарм выбежали конквесты в одних лишь рубахах и штанах. Их забивали камнями и ногами, наваливаясь по десять человек. Некоторые из бойцов успели прихватить с собой сабли и секли бунтующих.
В воздух взмыли отсечённые руки и головы, искалеченные граждане разбегались в стороны, истошно вопя и скуля от боли, чем ещё сильнее раззадоривали остальных крушить всё подряд.
Из нескольких казарм выбежали мобилизованные, ожидавшие распределения. Они также присоединились к бунтующим, вдобавок, помогая оружием.
Не прошло и нескольких минут, как толпа сумела прорваться внутрь здания. Коридоры штаба заполонил пороховой дым и крики людей. Солдаты держали оборону на лестницах.
Пробегая мимо одной из таких, я заметил целую гору из тел бунтовщиков. Всё это время, я держался спины какого-то седого, но очень крепкого мужичка с топориком.
Мы забежали с ним за угол коридора, встретившись с двумя конквестами. Рассвирепев, мужчина ударил одного из них в висок. Безусый юноша мгновенно погиб. Второй сориентировался и выстрелил бунтовщику в живот.
Старец захрипел, согнувшись напополам, но остался на ногах.
– Эй, я не один из них! Мне нужно… – попытался я заговорить с солдатом, но тот, не раздумывая, направил на меня винтовку.
Схватив бунтовщика под плечи, я закрылся им, ещё живым, от пули, и толкнул тело в конквеста. Парня придавило, а я, не раздумывая, побежал вперёд. Толпа людей позади меня тут же его растерзала.
Я поднялся на третий этаж, куда ещё не успели проникнуть бунтующие и распахнул двери кабинета Олли. Шестое чувство подсказало мне, что необходимо убрать голову влево. Если бы я этого не сделал, то, уже в следующую секунду, мне бы вышибла мозги пуля из револьвера брата.
– Ольгерд, это я! – крикнул, падая на пол.
– Конечно, ты! Лично пришёл меня убить?! – рявкнул брат.
– Ты всё ещё мой брат, я не дам им тебя растерзать! – воскликнул я, вставая с поднятыми руками. – Я безоружен, как видишь! Прошу, давай скорее отсюда уйдём.
– Куда? – обречённо произнёс Олли. – Меня тут каждая собака в лицо знает. Я лично отправлял сотни людей на фронт, откуда они возвращались в деревянных ящиках.
Из коридора доносился топот ног.
– Тогда дай мне оружие! Я помогу тебе выбраться отсюда живым! – я стал осматривать кабинет в поисках ещё одного ствола, но нашёл лишь церемониальную саблю на стене.
– Эдгар… – вздохнул Олли. – Я рад, что ты пришёл. Потому, что я хотел сказать тебе… В общем, прости меня. На самом деле, причина по которой я был так зол, заключалась в том, что… Мне не хватало дней, проведённых с тобой.
– Нет, Олли… Пойдём скорее! – я подбежал к брату и начал поднимать его из кресла.
– Брось, – покачал он головой, не хотя вставая. – Моя могила уже вырыта, и мне из неё не выкарабкаться.
В этот миг, когда он стоял спиной к двери, в кабинет забежал мужчина с ножом и пеной у рта. Я попытался предупредить Ольгерда, но его кулак опередил мои слова.
От удара я перевалился через стол и завалился лопатками на кресло. Кое-как поднявшись на ноги, я услышал