Никто не потрудился объяснить, каким именно образом я должен провернуть эту жуткую процедуру, так что я подготовился со всей тщательностью. Надел все перстни Морока, за пояс заткнул М-стикеры, рапиру и кривой клинок Гришана, повесил автомат и ведьмовские мешочки.
— Сними это, — сказал Джером, тыкнув узловатым пальцем на мешочки. — Ты этим Урода отпугнешь. А должен, наоборот, притянуть.
Поколебавшись, я снял мешочки и сунул их в переметную суму.
Джером, закряхтев, вытащил откуда-то из кармана стеклянную банку объемом в четверть литра с притертой пластиковой крышкой.
— Возьми, — сказал он.
— А зачем… — начал было я, но оборвал сам себя. — Понял.
Я не представлял, что и как делать. Сперва надеялся, что во фразе “добыть глаза Урода” нет какого-либо метафорического значения, но вскоре надежда испарилась. Добыть следовало именно глаза Урода в самом буквальном смысле. Отщепенцы не из тех, кто жонглирует тончайшими коннотациями и выражается идиоматично. Они говорят прямо и четко.
Маглы (кстати, ведуны называли их просто “симплы”) развели костерок и поставили навес. Судя по размеру костра, его разожгли вовсе не для отпугивания Погани, а чтобы разогреть прихваченную с собой еду. Ждать, пока я пройду испытание, приготовились долго. Погани Отщепенцы не боялись, имея какие-то магические способы их отгонять.
Когда стемнело, ведуны выжидательно уставились на меня. Я пожал плечами, развернулся и зашагал к привязанному к кусту коню, который раньше принадлежал незабвенному Гришану. Инструкций насчет того, как все-таки уговорить Урода одолжить глаза, я не дождался. Но мне и не запрещали брать любое оружие. Пожалуй, я просто пристрелю Урода и вырежу ему зенки. Звучит омерзительно, но придется потерпеть. Мне позарез нужны Веды Форм…
— Олесь! — позвала меня Люция, эта здоровенная мужеподобная Отщепенка-ведунья, ростом чуть ли не с меня и широченными татуированными плечами. Кажется, я ей нравился.
Я остановился.
Она подошла вплотную и положила твердую ладонь мне на плечо.
— Постарайся сразу его убить, — посоветовала она, — и вырежи глаза. Не мешкай. Подкарауль возле гриба. Иначе он убежит, и тебе придется ждать его возвращения до утра. Или бегать за ним всю ночь. Когда взойдет солнце, Урод станет ядовитым, и ты можешь пострадать…
Она улыбнулась. Наверное, она считала, что улыбается обворожительно, но, как по мне, от ее улыбки можно было бы обделаться. Если бы такая дама со свирепым татуированным лицом улыбнулась среднестатистическому жителю эпохи буржуев, он бы точно наложил в штаны. Люция понравилась бы разве что какому-нибудь людоеду с Соломоновых островов. Или любителю экстремального косплея.
— Так это не сказки? — вырвалось у меня. — То, что они становятся ядовитыми?
Люция помяла мое плечо. Ее мозолистые пальцы погладили мою шею.
— Любишь сказки? — проворковала свирепая викингша. — Я могу тебе рассказать…
Я аккуратно вывернулся из ее захвата и, улыбнувшись, сказал:
— Не сейчас. Я тут как бы занят…
Люция расхохоталась и пошла к костру, вокруг которого сновали “симплые люди” (то есть обычные; от английского “simple”) или просто "симплы", разнося закуску и напитки.
Джером крикнул вслед:
— Коня не бери! Он напугается и подведет. Ты ведь не умеешь управлять животными!
Естественно, не умею, зло подумал я. Для управления животиной нужны Веды Форм, ради получения которых я и пошел на это идиотское испытание. Нельзя было прояснить все эти нюансы заранее? У нас ведь было время. Зачем уведомлять обо всем этом в последний момент? Бардак у этих Отщепенцев, везде бардак!
“Не то что в Вечной Сиберии, — заговорил циничный голосок в голове. — Там у них жесткий порядок везде и всюду. Полная противоположность анархии этих Отщепенцев. Неудивительно, отчего сиберийцы не жалуют Отщепенцев — да и никто не жалует, если честно… Правда, если ты ведун, то жизнь в становище — настоящая сказка!”
Я сменил курс и вместо коня по щиколотку в густой траве потопал напрямик к поганому грибу в трехстах метрах от лагеря. В сумраке он казался бледным пятном в темной массе леса.
Постоянно “принюхиваясь” к потокам волшбы и прочих тонких энергий, природа которых была мне непонятна, я подошел к грибу и остановился в трех шагах. Звездное небо заслонили плоские кроны, но здесь они были не такими плотными и непроницаемыми, как в лесу Морока. Все же это небольшая чащоба на берегу озера. Мерещилось, что меня обступили невидимые и злобные тени, но чутье чипированного мага уверяло, что вокруг просто деревья. Гриб же окутывали тонкие поля (я их назвал про себя “В-токами” — от слов “волшебные потоки”), ничего мне не говорящие, кроме того, что гриб живой.
По закону подлости луны на небе не было. Новолуние. Ярко светили звезды, но от них не было никакого проку. Как и от тусклой точки костра позади. Ночного зрения нейрочип не давал — а жаль! Фонарей я с собой не взял — отпугну Урода, а мне в данном случае нужно его как раз таки подманить.
Становилось все темнее, и я начал переживать, что ничего не увижу, даже если Урод пройдется перед самым носом. Оставалось ориентировать только на В-токи. Они окружали не один гриб, но и деревья, и траву, если “присмотреться”. Неживая материя вроде земли и камней В-токи не излучала, но слабо-преслабо “фонила”. Это становилось заметно, если как следует сосредоточиться. Спустя минут десять я обнаружил, что, в принципе, могу ориентироваться даже в полном мраке, если стою неподвижно и настраиваюсь на В-токи. Стоит пошевелиться и отвлечься, “В-токовая” картина тут же испаряется без следа, и я вижу одну чернильную тьму.
Я оглянулся и не увидел костра. Его затушили или спрятали каким-то иным образом. Волшбы я не ощущал, морочить голову мне не могли. Не доносились и голоса. Мои спутники будто сквозь землю провалились.
“Видать, не хотят отпугнуть Урода”, — подумал я и вдруг почувствовал пульсацию гриба. Это был не звук, а что-то более неуловимое. Гриб при всей своей неподвижности бился, как гигантское сердце.
Я сдвинул предохранитель автомата на стрельбу очередями и стал осторожно обходить гриб. Что же это такое? Симбиоз? Но как целая экосистема единомоментно зародилась вместе с Поганым полем? Для обычной эволюции нужны миллионы и миллиарды лет.
И как в поганую экосистему вписываются Лего? Где днюют эти непонятные роботы?
Если расстрелять, сжечь, раскурочить нафиг все грибы, подохнут ли Уроды внутри и куда пойдут с рассветом те, кто выживет? Растут ли эти грибы как, собственно, грибы после дождя?
Мое сердце стучало едва ли не громче гриба. Напряжение достигло апогея. Еще мгновение, и я начну стрелять по грибу, не дождавшись выхода Урода.
Конечно, это тоже вариант: расстрелять в хлам гриб и Урода заодно, потом долго рыться в жидких внутренностях и того, и другого в поисках глаз. И надеяться, что шальные пули не превратили глазные яблоки в жидкое дерьмо.
Что-то подсказывало, что поступи я так, Отщепенцы посчитают Испытание проваленным.
Эти соображение сдерживали меня нажать на спусковой крючок. Но никак не успокаивали. Меня начинало натуральным образом трясти.
И тут неслышная, но ощутимая пульсация разом стихла.
Гриб (я видел его в виде В-токов) с чавканьем раскрылся, как огромный мясистый и невероятно уродливый бутон. И сразу же, без паузы, из его влажных глубин выскочили сразу три Урода. Этакая монструозная тройня из великаньей матки…
Я не ждал тройни. А потому растерялся и промедлил долю секунды. Этого времени хватило одному из Уродов — он прыгнул на меня, обрызгав маслянистой жидкостью без запаха, которая напомнила мне тот момент, когда я сам выбрался (давным-давно) из квест-камеры.
Я нажал на спуск, когда под тяжестью Урода падал на спину. Очередь болезненно резанула по барабанным перепонкам, вспышки выстрелов осветили искаженную, с оскаленной пастью, бледную рожу, отдаленно похожую на человеческую. Пули все благополучно ушли в небо.
“Включить боевой режим!” — с запозданием скомандовал я. Боевой режим — штука энергозатратная; включишь раньше времени, посадишь “батарейки”.
