так же тихо ответил торговец.
— Я это знаю, ты это знаешь, а народ, такой народ. Мы вот, не так давно, мальчишку изгнали, случайно тварь поглотил, дык еле уберёг, чуть на месте не разорвали, — доверчиво сообщил староста.
— Понятно, — вздохнул торговец, — ну ты это, распорядись, чтоб её на ночь в сарай какой-нибудь определили, и платье с неё снять надо, хороший материал, а ей тряпку какую-нибудь выдали, чтоб срам прикрыть.
— Хорошо, распоряжусь, а ты пошли, будем ужинать, и дела обсудим.
На следующее утро, мы выехали с деревни. За ночь я вся продрогла до костей, пыльный мешок с дырками, который мне выдали вместо платья, совсем не грел. Отъехав не далеко от деревни торговец начал разговор:
— Ну как то, так, — развёл он руками, — хотел тебя пристроить, но не получилось, придётся тебе как-нибудь самой в лесу выживать, да ещё и денег на тебя потратил, ну что уж теперь поделаешь…
— Господин, — обратился один из воинов охранников к торговцу.
— Что тебе?
— Там впереди у дороги мальчишка какой-то сидит, с корзинами, прогнать?
— Я те прогоню, это возможно мой клиент, — предвкушающи заулыбался торговец.
Мальчик был в чистой, но изношенной одежде, перед ним стояла корзина с большими копчёными рыбинами, и зачарованный котелок полный ягоды силы, да ещё ягода была такой большой, я такой не видела на рынке. У торговца при виде такого богатства, заблестели глаза. Воины окружили мальчика, и к нему подошёл торговец.
— Торгуем? Что за рыбу просишь?
— Соли, — угрюмо сказал мальчик.
— Марис, достань вон тот мешок, — обратился торговец к одному из охранников.
— Столько хватит?
— Можно и специй немного добавить.
— Ха, ну и вон ту суму мне ещё подай, Марис. А теперь?
— Пойдёт.
— А за ягоды?
— Есть справочники по травам с картинками, и их расценкам, а также по органам тварей и животных? — спросил мальчик.
— Есть, и по травам, и по органам, только очень дорогие. За них придётся отдать всю ягоду.
— Хорошо, — расстроенно выдохнул мальчик.
— А за котелок?
— Не продаётся, дорог как память, — буркнул мальчик.
— Память, это да, надо беречь, но сегодня, специально для тебя, эксклюзивное предложение, — начал толстяк, как будто выступал на сцене, — рабыня девственница, красавица, мастерица…
— Спортсменка, комсомолка, — продолжил за него мальчик, — знаем, плавали.
— Что?
— Говорю, докинуть за котелок надо бы, всё же не простой.
— Материи кусок дам.
— И верёвку.
— И верёвку, — грустно вздохнул толстяк, и полез в телегу, за перечисленным.
— Вот амулет, вот сюда палец прикладывай, да плотнее прижимай. Ну всё, поздравляю с покупкой. Я по этой дороге через неделю поеду в тоже время, найдёшь чего интересного, выходи поторгуем, — проговорил торговец, залезая в телегу.
— А если мне понадобиться ошейник с неё снять? — спросил мальчик.
— Так же прижимаешь палец, и снимаешь ошейник через голову, только палец не убирай от амулета, а то разные случаи были, — хохотнул толстяк, и тронулся с места.
Когда телега скрылась из виду, мальчик повернулся ко мне, и спросил:
— Ты что, эта, ну как её, суккуба?
— Нет, меня зовут Лика.
— А-а-а, — с серьёзным лицом, покивал мальчик.
— Слушай, а Сатана тебе не родственник?
— Вы знаете моего папу?
Мальчик закашлялся, и посмотрел на меня с выпученными глазами.
— Сатана твой папа? — как-то сдавленно спросил он.
— Я не знаю, кто мой папа.
— Чур меня чур, — произнёс мальчик, дотрагиваясь рукой до плеч и головы.
— Ну что, Лика, пора в путь собираться, поэтому давай сразу договоримся на берегу. Я тебя сейчас освобожу, и можешь гулять на все четыре, к маме, к родственникам, к возлюбленному.
— У меня больше никого нет, — не веря, что меня освободят, прошептала я.
— Ну, тогда ладно, можешь пойти со мной, но чтоб меня во всём слушалась. А если захочешь грабануть, знай, я не так прост, не смотри на то, что я маленький и кашляю, на этих ручонках кровь не одной твари. Лааадно, давай сюда свою шею.
Я сначала не поверила, но почувствовала, как шее стало непривычно свободно, и разрыдалась. А мальчик подошёл, обнял и начал приговаривать: "Ну всё, маленькая, не плачь, сейчас пойдём домой, там безопасно. Сварим уху, наконец то с солью".
Девушка успокоилась, и я её поторопил:
— Пойдём, сейчас налегке быстро дойдём, только в одно место заскочим, мою прелесть заберём.
— Господин, я должна вам кое-что сказать, простите, я не могла раньше, — пролепетала Лика.
— Ну ты это мне брось, мне конечно приятно, раньше девчонки меня господином почему-то не называли, но всё-таки давай по имени и на ты. Меня зовут Лео, — чуть не добавил: "И я алкоголик".
— Гос…., Лео, — успела исправиться она, — этот торговец, Керт, он вас, эээ, тебя, обманул. Причём на большую сумму, — смущённо закончила она.
— И в чём же?
— С рыбой, он по честному рассчитался, даже без навара, а вот с ягодой. Ягоды силы, обычные, стоят от десяти серебра и выше, а у вас они в два раза больше. Книги которые вы за них получили, торговцы бывает бесплатно раздают по деревням, чтобы деревенские знали, что и как добывать, и не портили ингредиенты. У них обычно несколько рабов переписывают и перерисовывают по несколько таких брошюр в день. Ну а котёл, такие котлы используют алхимики, в них зелья не вступают в реакцию с посудой, так как отталкиваются другой магией, его можно использовать многократно и зелья в нем будут лучшего качества. На рынке такой котёл будет стоить больше золотого, — договорила она и втянула голову в плечи, как будто готовилась к удару.
— Вот хитрожопый жиробас, — усмехнулся я, если по рассказам Феда, переводить золотой на рубли, будет точно больше ста штук, — "Мои книжки тааакие дорогие", чтоб у него как у Пиноккио, от вранья член отпал, или это было в другой сказке, — задумался я.
— Господин?
— Так это же вроде нормальная цена, золотой за раба, как мне говорили? — не понял я её переживаний.
— Золотой, это за хорошего раба, воина или мастерового, которые своей работой могут быстро отбить потраченные деньги, девушку девственницу и красавицу, при этом чистую, можно купить за 50 серебра. Меня же он вчера, купил за один серебряный, — уже со слезами на глазах, закончила она.
— Ну, ну, чего ты плачешь, растёшь как биткоин в 2017, это я вовремя успел, кто знает, сколько бы ты стоила завтра.
Девушка рассмеялась, я взял её руку, и повёл туда где спрятал секиру. Достав секиру, я передал её Лике, потому что я с ней смотрелся скорее потешно, чем грозно:
— Господин, от куда
