и начал ближний бой с гоблинами, которые не ожидали от меня такой скорости. Я же в свою очередь обнаружил, что мои удары оставляли крайне глубокие раны и разрубались даже кости. Видимо гоблины были буквально первого или второго уровней, ведь дохли как мухи.
В процессе истребления я вдруг заметил, что стал видеть ещё больше, чем раньше. Жажда крови максилась мной и поэтому вампирские навыки становились эффективнее. Я стал слышать их сердца, что панически бились, чувствовал смердящий запах их крови и мог сказать какого она качества. Крайне низкого, словно тухлая вода, которая будет выпита лишь тогда, когда не будет иных альтернатив. Благо пока что я был ещё насыщен.
И очень быстро они оказались полностью сломлены, они никак не могли мне навредить, ведь не обладали ни достаточной скоростью, ни достойным оружием. Я же в свою очередь тут же переключился на огра, пока Лира прикрывала спину и внимательно смотрела на отступивших к дому вождя гоблинов, которые пятились и выставляли вперёд остроги. Склянок на всех у неё не хватит, но тот кто рыпнется в её сторону первым — точно умрёт. Это являлось сдерживающим фактором.
Я же превратился для врага в размытое пятно, огр всё ещё махал своей дубиной. Он был ослеплён огнём и оглушён собственной яростью, в результате мне оставалось лишь подобрать момент. Рывок и точный удар, колющий, ведь сейчас важнее пробить его броню, которой была его кожа.
Сразу же после выпада я пригнулся и ушёл в сторону от слепого удара. Колющие удары наносили мало урона, однако в отличии от режущих и рубящих они хотя бы пробивали кожу. Огр был туп и повторял один и тот же паттерн атак, что в свою очередь заставляло и меня повторять один и тот же набор действий. Удар, только один, после отступление. Ещё удар, отступление… ничего сложного, главное не жадничать и не пытаться нанести два удара.
Позади меня тем временем закричали гоблины, которые посчитали что могут попробовать изменить исход боя. Лира сразу же кинула в меня склянки, а я резко изменил цель и вихрем пронёсся по прыгающим сквозь пламя гоблинам. После они уже не предпринимали попыток контратаки, а огра я методично затыкал.
Оставались лишь те, кто не способен был защитить себя сам. К ним я вошёл выбив ногой дверь, пока в панике все они пихали друг друга, теснясь к противоположной от меня стене. Вокруг висели шкуры скота, что был забит в соседней деревне, здесь же красовалась и мебель, наряды и даже драгоценные блестяшки. Некоторые из гоблинов даже носили одежду, снятую с трупов, а самки вешали обереги из человеческих зубов на шеи своих младенцев, которые кричали и плакали, уже прекрасно понимая что происходит.
— Вся история нашего мира идёт от войны к войне, заставляя раз за разом пожинать плоды посеянной ненависти. Неважно сколько времени минует, но жертва будет забыта, боль пройдёт, родятся те, кто будет знаком с войной лишь по книгам и историям. Они развяжут новую войну, а затем всё вновь закончится миром. Они будут пытаться передать это знание из поколения в поколение, но время исказит всё, — встав по левую руку от меня говорила Лира, с грустью глядя на тот как матери прячут своих детей, а старики без страха смотрят в глаза неизбежности. — Люди не могли ужиться даже сами с собой, так как же тогда они должны относиться к тем, кто всю историю грабит их деревни, ворует младенцев и насилует ради потехи женщин, после пожирая изнасилованные трупы? Все спрашивают какое право мы имеем убивать других, но почему-то никто не задаётся вопросом а имеем ли мы право оставлять их в живых. Если оставить их в живых, то через неделю та же участь постигнет все людские поселения близ этого логова. Хотя можно понадеяться, что кто-то завершит эту мерзкую работу за нас… авантюристы истребляют в год до трёх сотен логов по всему королевству.
— Межвидовая борьба… спасибо Творцу ещё за одну причину поубивать друг друга, — протянул я, сжимая рукоять меча.
Игра была слишком реалистичной, но всё же… она оставалась игрой, во многом из-за одного факта. Из-за причины, которая также обуславливала столь большое рвение людей погружаться в виртуальные миры и возвращаться в них, словно за очередной дозой, хотя порой сидячий и лежащий образ жизни вредил даже сильнее наркотиков, по крайней мере лёгких.
И причина эта крайне банальна. В реальности многие не имели контроля над своей жизнью, они не могли ничего поменять. Я не мог исцелиться, а другие не могли стать теми, кем хотели. Уважаемыми и любимыми, раз за разом они нажимали на иконки своих аватаров, чтобы хотя бы на вечер забыть заплывшую жиром рожу начальника, ведь там они были не офисным планктоном, а тем, кто хоть что-то решал.
Право решать и что-то менять — вот чего хотели игроки, настоящего выбора и видимых последствий. Иначе зачем заходить в очередную РПГшку, если там будет линейный сюжет, повторяющий безысходность реальности, превратившейся в день сурка? Этому меня научили игры, хотя проверить свой навык в реальности мне так и не удалось.
В любом случае, здесь и сейчас только я был центром всего и только мне было дозволено решать. Всё будет лишь так, как того желаю я, а остальным придётся либо бросить вызов, либо заткнуться и забиться подальше в угол, ведь спорить я никогда не любил.
— Вы не будете их убивать? Это крайне неразумно, — повторила Лира, явно пытаясь заставить меня идти по заранее спланированному сюжету.
— Падите на колени, признайте мою власть и я сохраню ваши жалкие жизни, — без крика, но достаточно громко и зловеще прошипел я.
А затем, промедлив лишь мгновение, все гоблины попадали и начали умолять о пощаде. Они хотели жить, а я не хотел их убивать. Равно как и не хотел, чтобы они перерезали соседнюю деревню в будущем из-за моей нерешительности. А значит выхода было лишь два: простое уничтожение и тотальное подчинение. Гоблины были слабы и будучи весьма примитивной расой отлично понимали язык силы.
Страх передо мной станет гарантией их верности. Память о бойне послужит наглядным примером того, что будет с непокорными. Жестокость в свою очередь даст возможность жить. Мой же контроль со временем позволит привить им хотя бы толику культуры и цивилизации, что в перспективе может вылиться даже во взаимовыгодное сотрудничество с людьми.
А если кто-то из них хотя бы
