заставив врага раскрыться. Хрустнула рука качка, дёрнувшись в сторону вместе с щитом, а я просто сделал шаг вперёд и щедро влив духовную силу в ноги, ударил коленом в живот.
Качок сложился на песке, хрипя и кашляя. Из-под металлической маски вытекла струйка крови. Рука с щитом болталась, неестественно вывернутая. Ну, думаю, это победа. Можно его конечно убить ради опыта, но… Сколько мне там дадут? Тысяч десять в самом лучшем случае? Обойдусь, совесть спокойнее будет. Несмотря на грозное прозвище, этот тип — раб, в таком же ошейнике. И судя по его силе, сопротивляться артефакту он вряд ли сможет. Так что чем бы он не заслужил свою кличку, не он принимает решения. А значит и спроса с него — минимум.
После этого, на арену вышла стража. Вот уж кому бы выступать здесь — они и здоровее этого «карателя», и силушки в каждом отдельном стражнике поболее будет. Меня взяли в широкое кольцо, и повели на выход, пока оратор распинался о чём-то своём… Я уже устал его слушать, так что очередной поток кривляний и дешёвого пафоса пропустил мимо ушей. Возможно, зря. Потому что по внутренним коридорам арены меня привели не в камеру.
Стража сопроводила меня куда-то наверх, через множество лестничных пролётов. С каждым этажом убранство помещений становилось всё богаче и богаче… И наконец, меня провели через вылизанные до блеска коридор, увешанный картинами и заставленный статуэтками на высоких пьедесталах, к двустворчатым дверям с позолоченными ручками и орнаментом. Бойцы синхронно отворили двери, в их движениях чувствовался опыт и выучка.
За дверями обнаружилась ложа с видом на арену, с которой я только что пришёл. Здесь, на небольшой тёмно-красной софе, спиной ко мне сидела женщина с ярко-зелёными волосами. Телохранителей рядом с ней не было, только парочка слуг… Вот только судя по её ауре, зеленовласке и не нужны никакие телохранители. Эта женщина — сильная. Не знаю, насколько, не могу определить, не хватает чуйки и опыта. Но без Майи или Эха Немезиды я ей точно не соперник.
— Подойди, мой новый раб, — раздался красивый женский голос, — Мне есть что тебе сказать.
Ну, раз есть, то я подойду. Мне тоже есть, что сказать всему дому Разак. Но в этот раз я, пожалуй, всё-таки оставлю эти слова при себе…
Глава 8
На арене, часть 2
— На колени перед госпожой, раб! — злобно рявкнул один из слуг.
Прилизанный такой, в костюмчике. Ошейник на его слова не отреагировал.
— Без надобности, — сказала зеленоволосая, — Раб. Ты достаточно силён, чтобы не задерживаться в своём нынешнем статусе. Но законы дома Разак нерушимы. Я предложу тебе большую редкость для раба — выбор. Возможность стать ро-кха-за всего за несколько следующих боёв.
Опять это непонятное слово. Девка говорит на своём языке, который я почему-то понимаю, но вот это слово звучит как бессмысленный набор звуков. Впрочем, может и «раб» у них тут означает что-то другое? А то вот этот разговор, возможность подняться в статусе, сам факт того, что «рабу» делают предложение… Какая-то странная херня происходит. Правда, учитывая ошейники, учитывая то, как нас с Лангом схватили, и учитывая то обращение с рабами, которое я видел на примере того же Ланга и Рочихо — мне насрать на то, какое у них тут устройство общества и социальные лифты. Этого не должно существовать.
— Всего несколько боёв на большой арене, раб. Без меча, как и сегодня. Если справишься — сразу станешь ро-кха-за, получишь свои пожитки обратно, получишь гораздо больше свободы и нормальные условия жизни. Но риск будет большой. Откажешься — будешь обычным рабом-гладиатором. Подниматься до ро-кха-за будешь на общих основаниях. Отвечай сейчас же, я и так потратила на тебя слишком много времени.
— Я согласен.
— Славно. Уведите.
Я вышел с лоджии. Стража снова окружила меня, и принялась конвоировать обратно…
«Предложение» зеленоволосой пахло дерьмом. Что-то тут мутиться странное и непонятное. Зачем вообще спрашивать моего согласия? Почему меня в первую очередь пытались заманить возвращением пожитков? Нерушимые законы, ага…
Нет, я не верю, что это какая-то интрижка, чтобы отжать Майю. Ничего не помешало бы им сделать это просто так. Ну не может такого быть, чтобы человека могли буквально в землю втаптывать, но при этом закон запрещал брать его вещи. Бред какой-то. В конце концов, даже если бы это было так, меня могли бы без всяких боёв на арене отравить, и тогда уж точно забрать мои вещи.
Как же бесит. Происходит какая-то мутная херня, и я понятия не имею, во что влез. Бесит, что я ничего не понимаю. Пытаюсь просчитать мотивы людей, живущих по каким-то странным законам, которых сам толком не знаю. Но пока что это выглядит как шизофрения. С одной стороны, хватают людей, надевают рабские ошейники, гнобят и унижают. С другой стороны, манят социальными лифтами, обещают вернуть всё отобранное, и делают предложения вместо того, чтобы давать приказы. Это реально бредятина.
В любом случае, я согласился ради шанса получить Майю обратно, каким бы мизерным он не был. Или хотя бы ради шанса узнать побольше и нормально спланировать побег. Будучи рабом, гниющим на этой арене, я похоже нихрена толком не выясню. И безопасности мне это не гарантирует. Я уже убедился, что меня вполне можно отравить. По крайней мере, можно усыпить, и ткнуть в шею пока я буду в отключке. Регенерации у меня нет, укрепление духовной силой в бессознательном состоянии я поддерживать не смогу, а пассивные бонусы к прочности тушки спасут разве что от простых смертных. Так что даже если меня с этим обещанием кинут, я ничего не теряю.
Смущает только то, что эти мои выводы сделаны без знания местных законов и ситуации, а потому могут оказаться в корне неверными. Как же бесит быть в неведении…
Меня снова засунули в камеру, и держали там, по ощущениям, несколько дней. Вот тут я окончательно убедился, что меня хотят прикончить, но по какой-то причине не желают этого сделать исподтишка. Меня просто хотят вывести на арену полуживого, и чтобы там я «честно» сдох в бою. Ведь как иначе объяснить, что перед каким-то особым «шоу» гладиатора несколько суток держат в тёмной камере-одиночке, где обычный человек свихнётся нахрен, да ещё и не кормят, и не поят?
Впрочем, второе меня устраивало — учитывая, как я сюда попал, я бы и сам, наверное, не рискнул есть. Да и сидение взаперти беспокоило лишь поначалу.
Я делал то же, что и в прошлый раз — медитировал, учился управлять духовной силой внутри себя, и противодействовал ошейнику.
Была у меня мысль сбежать прямо сейчас, отсюда… Но две крайне сильные ауры, ощущавшиеся за дверью камеры мне раз за разом напоминали, в какой я заднице. Их обладателей приставили к камере вскоре после того, как меня заперли, но самих бойцов я не видел. И если не эта парочка стражников, дежуривших без смен, и сильно выделявшихся на фоне моих конвоиров, то кто-нибудь ещё меня в итоге прикончит. Увы, но без Майи побег — самоубийственная идея. А я даже не знаю, где искать свой меч. Конечно, идти на арену, подозревая, что меня там намеренно будут пытаться убить — тоже так себе идея, но я ради этого и скрывал способности, и врал, терпя боль от ошейника. Пытаться убить будут образ гораздо более слабого человека, который я создал, а не меня. По крайней мере, я на это надеюсь.
А вот если я устрою побег — тут уж будет не до скрывания силы, по мою душу начнут приходить всё более и более сильные ребята, вплоть до тех, с кем без Майи просто никак не справиться. Я лишь надеюсь, что-то «шоу», которое зеленоволосая сука решила устроить на арене не пойдёт по тем же правилам. Хотя надежда, честно говоря, слабенькая. Просто я оказался в такой ситуации, что все варианты — дерьмо. Так что я решил, что всё-таки сосредоточусь на медитации и управлении духовной силой…
И пока меня держали в этом карцере, я, можно сказать, достиг просветления. Ну, по крайней мере, в родном мире, думаю это бы за него сошло. А так — просто сделал ещё один важный шаг по лестнице своего развития.
Я научился обходиться без еды и воды, осознанно поддерживая тело наплаву одной лишь духовной силой. Это было не так уж сложно. Опять же, все необходимые
