Оказалось, что совесть у мужика, все-таки есть. Шкуры мои очень дорогие, хоть и могли бы быть в лучшем состоянии, если бы их нормальный мастер снимал и выделывал, но этим их ценность не определяется, потому что кожевники не ходят в тот лес. Мои шкуры были и так хороши, хотя бы тухнуть и подгнивать не начали. А дорогие они тем, что их не берёт магия, она полностью защищает от магического воздействия, абсолютно.
Вопросов у меня после этого появилось еще больше. Но задавать их жестами было в моём понимании, никак. И так, спасибо, что пока он объяснял, словами проговаривал, иначе бы и этого объяснения не понял.
Кожевник скрыл эти шкуры, чтобы не вызывать вопросов, если кто увидит, но самое интересное, что все обрезки он тоже мне принёс. Видно было, что справился с собой, если что и утаил, то совсем уже обрезки обрезков, понятно было по провожающим с грустью глазам.
Тут мне пришла в голову идея. Обрезки эти, за исключением пары кусков, потому что деньги мне всё же понадобятся, а стоят они не мало, мне в целом, не особенно и нужны. На первое время капитальчик будет и хорошо, а вот инвестировать в «шашлычный дворик», да и в деревню в целом, почему бы и да?
На этой мысли я выбрал два средних куска кожи «гончей» и змеи, положил их к себе в сумку из обычной кожи и «объяснил» деду, что хочу оставить ему все остальные обрезки, при условии, что деревня и моя зона отдыха будут становиться больше и лучше. Не знаю его организаторских способностей, но силы он приложит все, просто потому что когда он понял, что я от него хочу и оставляю все это ему, он в порыве радости аж крепко меня обнял. На всякий случай, жестко взял его за руку, чем вызвал довольно сильное удивление и настойчиво объяснил, что если не осторожно продавать дорогие вещи, можно раньше времени отойти в иной мир вовсе не от старости. Судя по глазам, он понял, да и восторг его умерился.
Надеюсь, все будет хорошо.
Она пришла ночью на второй неделе. Молча приоткрыла разделяющую зоны шалаша занавесь из шкуры и опустилась рядом со мной, на моё четырёхмешковое «ложе». Айра. Она ничего не говорила, ни о чем не спрашивала, ничего не просила. Просто отдавала своё тепло и страсть. До сих пор не знаю, когда она уходила. Я встаю рано, но засыпал я с ней, а просыпался уже один. А днём все было как обычно, ни одного лишнего или намекающего взгляда. Просто никаких поползновений, будто знала, что я уйду. Сам не знал, как к этому относиться, но делал вид, что я дерево. Ничего не знаю, не понимаю, не думаю и просто расту.
Ребят начал подучивать, как жарить шашлык, постарался донести до них мысль, что косулю, кроликов, птицу можно оставлять немного не дожаренными, с кровью, а кабанчиков нельзя, даже специально разрезал на шампуре не доготовленный кусок и скинув его на землю, растоптал, а хороший и прожаренный с удовольствием откусил. Черт его знает, как тут микрофауна устроена, но раз звери те же, могут и паразиты быть такие же. Пусть дожаривают до конца хоть кабанину. Показал им как хлеб печь, как молоко киснет и когда пора его использовать, какие травки класть. Чем больше народу знает, тем больше вероятность того, что все вместе не забудут. Не одной же похлёбкой жить.
Напиток на кисленьких травках тоже всем понравился. Котелок кузнец тоже мне сделал. Как кипятить воду и что это важно, тоже попытался донести.
К концу месяца моего проживания здесь, волков я не встречал в принципе, может это и урон экологии, не зря же они естественный регулятор размножения травоядных, но меня больше волновала жизнь деревеньки.
Уходить было странно. Я здесь всего ничего прожил. Впечатлений был переполнен, иногда приходилось тормозить себя, иногда других. Чаще, конечно, себя. Спасибо, что хотя бы терпению и плавному изучению окружающего, «серая» жизнь научила. Но и к этой деревеньке, её жителям, детворе, «шашлычной» да просто местности вокруг, я уже привык, фактически они мою жизнь наполнили, после огромной пустоты.
Зная, что завтра ты проснёшься, доброжелательные люди придут к тебе, и вокруг будет маленький праздник, трудно перестать ему способствовать. Особенно, когда не знаешь, что станет с плодами твоих усилий. Грустно будет, если это всё пропадёт.
Все что я мог узнать и чему научиться здесь, я уже давно узнал и научился, скорее, просто оттягивал момент своего ухода, кто знает, что будет дальше, уходить в неизвестность, когда уже есть что терять, всё же волнительно.
Не могу сказать, конечно, что совсем ничего не знал о мире за пределами деревни, всё же иногда люди обсуждали темы, выходящие за рамки привычного, местного быта, и я уже знал, что тут есть большие посёлки, где проводятся ярмарки и даже города, но все равно, информации было, кот наплакал.
Долго размышлял, как попрощаться с соседями, решил не уходить молча и внезапно, мало ли, искать будут, расстроятся, да и просто не по-человечески как-то, развернуться и уйти, будто мне все равно.
Айра снова пришла, в этот раз у меня, по понятным причинам, не было никакого настроения на наши странные, но приятные ночи. По ней я буду скучать и жалеть больше, чем по ком-либо из остальных, все же она, действительно, была мне очень близка во всех смыслах. «Объяснил» ей, что завтра утром я уйду. Не знаю, какой реакции я ждал, разве что боялся безразличия, хотелось верить, что значу для неё что-то, хоть это и бессмысленно, ведь я все равно уйду. Разозлится она, расстроится, может просто взгрустнёт немного, но не равнодушие. В общем, кошки на душе когтями узоры выводили.
Она меня удивила. Странно, непонятно, обнадеживающе и интригующе.
— Я знала. Мир большой, возможно, еще увидимся. — сказала и просто улеглась радом. Без жестов, без объяснений, будто знала, что я и так всё пойму.
— Дайрол. — сказал я, показав на себя и просто ее обнял. Она никак не показала удивления, просто кивнула, что в свою очередь, снова удивило меня. Такое понимание должно быть на чем-то основано, а я за все время жизни среди них, ни разу, ни при ком, не произнёс ни одного слова. Даже не понял, как к этому относиться, с одной стороны, потрясающее понимание с её стороны, с другой потрясающее непонимание с моей. Но ночь решил не портить выяснением этих вопросов, в любом случае, завтра меня здесь уже не будет, просто обнял и оставил всё как есть.
Утром проснулся, как и всегда, затемно и как всегда один, но со странными и смешанными ощущениями. Еще одна нерешённая загадка в моей жизни. Думать об этом можно долго, но подготовка к моему уходу сама себя тоже не сделает.
Как всегда, подготовил мясо, запас в «холодильнике» лежал, молоко, мука, травки для мяса, напитка и прочие заготовки тоже. Детвора и взрослые знают, как «шашлычный дворик» содержать, но я решил сделать из сегодняшнего утра небольшое, частично, приятное событие, чтобы не сразу сильно расстроились от ухода организатора.
Когда народ подтянулся, так же пошла раздача еды, но детвору придержал, чтобы на развлекушки не сбежали. Уже на этом моменте разговоры начали стихать, и я получил всё их внимание. А потом я показал на сложенные в сумку вещи и свой уход. А пока они не успели начать обсуждать и понять, подошел к Киру, старшенькому сыну Айры, взял его за руку и отвёл к мангалу, показав, что он теперь за главного. Тишина стала почти густой. Потом подошел к Айне, дочери Ригта — кузнеца, аналогично привёл её к «холодильнику», дав в руки деревянные стаканы с молоком и «маринадом», показав, что за старшую тут она. Потом шёл Сивен, старший за лепёшки, Крон, старший за травки, Лина, старшая за порядок и Тери, старшая за напиток.
Потом распределил остальных детей помощниками, подводя их к первым ребятам и ставя рядом. Распределение своё я не от балды придумал, а знал, что у них вызывало больший интерес, пока мы здесь собирались, кто-то был поактивнее, кто-то более инертным, поэтому активные ребята были за старших, другие в помощники, надеюсь, что активность и усидчивость в одном деле на двоих дадут хороший результат.
Поели все, все равно в тишине, изредка нарушаемой короткими тихими фразами, а потом я решил попрощаться со всеми отдельно. Просто подходил и обнимал каждого. Всех. И детей и взрослых. Разве что Айру обнял крепче и возможно, на доли секунды дольше прочих и будто бы, услышав «до встречи», но даже я, со своим слухом, решил, что мне это всё же показалось, потому что хотелось верить.
