Незаметно для себя Кучаев уснул, сказывалась долгая и муторная поездка. Именно поэтому физик пропустил момент, когда к равномерному гулу генератора добавился новый шум. Лишь когда заскрипели тормоза, Кучаев разлепил глаза и уставился на юношу лет пятнадцати-семнадцати. Тот деловито сгружал с квадроцикла пакеты с едой, запнулся, когда увидел Артёма, но не остановился, принявшись заполнять холодильники. Старая еда скидывалась в отдельный пакет, а на её место укладывалась новая. Лишь когда дело дошло до бутылок, послышался тяжёлый вздох. Парнишка отправился к своему транспорту и раздался звон стеклянной посуды — усердный работник положил по пять бутылок в каждый из холодильников.
— Не пояснишь, что тут происходит? — не выдержал Артём. То, с какой целеустремлённостью юноша работал, показывало, что для него это не в новинку.
— Выполняю поручение, — послышался ответ. — Еда и алкоголь каждые три дня. Все по списку, можете проверить.
Юноша достал из нагрудного кармана помятую бумажку и протянул её Кучаеву. Артём прочитал список и нахмурился. Здесь присутствовало все, что он нашёл в холодильнике, причём сам список был написан грубым подчерком, прекрасно знакомым физику. Именно так писал на квитанциях об оплате коммунальных услуг Пётр.
— И давно ты ему возишь?
— Почти год, каждые три-четыре дня. Я же уже сказал.
— Эй, мужик, отошёл от моего сына! Второго предупреждения не будет!
Грозный крик заставил Артёма посмотреть в сторону калитки — там, направив на Кучаева охотничью двустволку, стоял сухой, но довольно высокий мужчина. За его спиной находился ещё один квадроцикл — отец явился вместе со своими сыном, позволив тому выполнить свою работу. Артём на всякий случай поднял обе руки вверх и закричал:
— Меня зовут Роман Прокофьев, я армейский друг Петра! Мы с ним не виделись несколько лет, я только недавно узнал, где он живёт. Меня сюда трактором сегодня привезли, но я даже и представить не мог, что здесь увижу. Можете нормально объяснить, что здесь происходит? Почему Пётр в таком состоянии? Я не верю, что он сам мог до него дойти!
Этого оказалось достаточно, чтобы створ оружия опустился к земле.
— И все же он сотворил это с собой сам. Сынок, приберись здесь. Видимо, сегодня придётся задержаться.
Павел Коршунов оказался отставным военным хирургом. Закончил медицинский с отличием, почти десять лет служил в горячих точках, вытаскивая бойцов с того света, но пять лет назад все резко изменилось — на операционном столе оказался разорванный пополам бандит, владеющей очень важной информацией. От Павла требовалось только одно — привести его в чувство, чтобы допросить. Но хирург не смог этого сделать — медицина была бессильна. Кому-то из командования показалось, что Коршунов специально позволил бандиту умереть, из-за чего хирурга всего за сутки вышвырнули из армии. Без содержания и довольствия. Ни обещанной квартиры, ни денег не было, так что пришлось брать семью и двигать в родительский дом. Несмотря на опыт, долгое время Павел не мог найти нормальную работу — сказывался печальный бэкграунд и отрицательный отзыв от командования. Однако нехватка кадров заставила местное руководство закрыть глаза на письма из армии и Коршунова назначили фельдшером. Вначале на небольшой участок, а со временем и на целый район подрядили. Примерно год назад в их местах появился Пётр Жгулёв. Выглядел он ужасно — словно с того света выбрался. Во время осмотра Павел поставил страшный диагноз — меланома. Максимум, что он давал своему новому пациенту — год. Пётр пропал на месяц, но вскоре вновь появился, причём с большими деньгами. Вот тогда он и нанял Павла на то, чтобы тот каждые четыре дня привозил еду и выпивку. Сам Жгулёв поселился на этом заброшенном хуторе и день изо дня пил. В немереных количествах. Павел пробовал запереть больного в наркодиспансер, закодировать, держать в больнице, просто говорить — ничего не помогало. Из Петра словно какой-то важный стержень вынули, превратив его в безвольное и бесхребетное существо, умеющее только убегать и пить. Ничего больше.
— И вы продолжаете возить ему еду, несмотря на то что могли давным-давно на это забить и присвоить остатки денег себе? — удивился Артём.
— Мы похожи на животных? — обиделся Павел. — Жгулёв заплатил не только за еду, но и за услуги. Нужно быть последним подлецом, чтобы наживаться на горе больного человека. Эфтаназия в нашей стране запрещена, так что я смирился с тем, что Пётр желает умереть в постоянном забытьи в родном доме, а не в больнице. В чем-то я его понимаю — лучше так, чем постоянно страдать от раздирающей боли. Вон, глянь — его корчит даже без сознания. В больнице таким даже морфий не дают, чтобы не переводить препараты.
В этот момент послышался протяжный стон — тело Жгулёва выгнулось, но спустя пару секунд все закончилось и возобновился мирный храп.
— Ему можно как-то помочь? У меня есть деньги…
— Поздно. Причём было поздно уже тогда, когда он явился ко мне. Если ему что и сможет помочь, так это чудо. Нет, Роман, мне очень жаль, но его уже не спасти. Полагаю, остался максимум месяц. Он и так протянул дольше, чем я прогнозировал.
В голове Кучаева зажглась лампочка. Чудо! Конечно же! Если Петру нужно чудо, то Артём может его обеспечить, вопрос только в том, есть ли время на подготовку этого самого чуда. Архив со всеми разработками, что передал Альберт, никуда не делся. Артёму даже не пришлось искать — подсознание сработало как надо и глазной протез открыл описание «эликсира», способного помочь с текущей бедой. Развернулся список ингредиентов, порядок изготовления, сроки, требования к пациенту. Артём бегло просмотрел и часто задышал — он может создать необходимое лекарство даже с ограниченными ресурсами! Другу нужно протянуть всего две недели!
— Нужна химическая лаборатория, — Кучаев вопросительно посмотрел на Павла. — Я могу помочь!
— Не льсти себе, это уже не вылечить. Четвертая стадия, метастазы во всем организме. Правильней будет пристрелить его, чтобы не мучался, — Коршунов словно случайно дотронулся до ружья, показывая, для чего он его вообще брал.
— Нет, — Артём инстинктивно встал между другом и отставным хирургом. — Не веришь — не верь, но дай мне две недели, и я докажу. Все, что мне нужно — обычная химическая лаборатория и несколько десятков ингредиентов. Ничего редкого или запрещённого. Да! Ещё нужна кровь Петра, чтобы настроить препарат конкретно под него. Чуда не будет, будет наука. Я могу ему помочь!
— Где-то я тебя видел, вспомнить не могу, — задумчиво произнёс Павел. — Хорошо, допустим, лабораторию я тебе найду. В городе есть институт, там есть химический факультет. Можно договориться, деньги, как я понял, у тебя есть. Но меланому обычными таблетками или порошками не убить. Нужна жёсткая химиотерапия. Вернее, нужна была год назад. Ты тратишь время.
— Тебе какая разница? Хочешь заработать? Тогда помоги. Многого от тебя не требуется — только договориться и взять кровь. Остальное я сделаю сам.
— Сын, собирайся, мы уходим! Укрой его, — Павел кивнул на бессознательного Петра. После посмотрел на Артёма, долгое время молчал, но все же произнёс: — Хорошо, мужик. Давай попробуем сотворить чудо. Жди нас завтра.
Коршунов не обманул. Отставной медик явился с небольшим чемоданчиком и достаточно ловко взял кровь у Петра. Артём провёл с другом всю ночь, но тот ни разу не пришёл в сознание. А под утро и вовсе начал страшно стонать от раздирающей боли. Кучаев так и не понял, каким образом Жгулёв умудрился доползти до холодильника, увидел лишь результат — ополовинив литровую бутылку, больной вновь впал в коматозное состояние.
Тракторист явился ровно в обозначенный срок и очень удивился, увидев не только странного пассажира, но ещё и знакомого фельдшера на квадроцикле. Приладив доски, водитель помог загнать «игрушку» в кузов, кое-как разместил пассажиров в кабине и доставил их до районного центра. Здесь уже поджидал сын Павла, Руслан. Парнишка довольно ловко управлялся с техникой, так что ему не составило труда самому согнать квадроцикл и умчаться на нём по своим делам. Павел указал рукой на видавшую лучшие времена иномарку:
