чуть в штаны не навалили из-за его ночного каприза.
И все же он гений. Создать “дворец”, броневик, электростанцию и бог знает что еще практически в одиночку, из всякого хлама (прав Витька, хлама не бывает, хлам только в башке у дураков), а иногда выстраивать Уродов шеренгами — обычному человеку это не под силу.
— Ночью? — уточнил Витька, будто прочитав мои мысли.
— Да, — с невероятным самодовольством проговорил Решетников, оглаживая бородку. — Чтобы показать Уродам, кто у них хозяин.
— Вы их провоцируете? — спросил я.
— Ставлю на место. Уроды — тупые существа, которым запросто задурить голову так же, как и всем людям. И время от времени надо указывать их место, иначе на шею сядут и ноги свесят. Они сюда не приближаются, знают, что со мной не побалуешь.
— Опасно же! — сказал Витька.
Решетников мигом убрал с лица самодовольную ухмылку — у него вообще очень быстро менялось выражение лица — и уставился на малого.
— Вы сомневаетесь в моей гениальности?
Витька быстро сказал:
— Нет-нет!
Снова включилась улыбка — как лампочка. Решетников с благосклонным видом повел рукой в сторону лестницы.
— Пройдемте! С третьего этажа моего дворца открывается отличный вид!
И сам затопал по гулким ступеням, потому что подъемник работал только до второго этажа — исключительно, как я понял, для того, чтобы производить впечатление для редких гостей. Как часто у этого чудака бывают гости? Как долго он готовится к их появлению? Наверняка по нескольку лет ему не с кем разговаривать, кроме Наташи. Если бы не бот, совсем сдурел и одичал бы.
Третий этаж представлял собой деревянный, грубо сколоченный сруб, где пахло стружкой, пластиковые окна были втиснуты в проемы как попало, а щели наспех замазаны цементным раствором. В сравнении с предыдущими уровнями третий этаж был почти пустым: из мебели стулья, одно продавленное кресло и стол без скатерти, но с самоваром, пряниками на тарелке с выщербленными краями, несколькими банками консервов, двумя сточенными ножиками и тремя ложками.
Повелитель действительно ждал гостей!
Я выглянул в окно — вид и вправду прекрасный: тонущий в легчайшей дымке бескрайний лес до самого горизонта, сверкающие извивы реки, краешек заводских строений, чистейшее небо. Посадов не наблюдалось.
Этот живописный вид подействовал на меня двояко: с одной стороны восхитил, с другой — расстроил. Никаких намеков на цивилизацию… Долго же придется ехать по необитаемым местам, населенным Уродами и психами.
— Нашел неподалеку запасы консервов, — сообщил Решетников, — вот, питаюсь… Не выращивать же огород! Это не пристало Повелителю, а Уроды слишком тупы, чтобы их заставить копаться в земле. А у Наташи нет тела, к сожалению.
Вздохнул.
Мы уселись, причем я и Витька остались при автоматах. Сумасшедший изобретатель устроил званый завтрак на третьем этаже из-за вида, но я держал в уме вариант, что это попросту ловушка — в случае чего из окна не выпрыгнешь… Решетников полностью игнорировал наше обмундирование, радостно хлопотал, изображая гостеприимного хозяина, показал, как ножами вскрывать консервы, в которых были кильки в томате, разные каши, тушенка и сгущенка. Мы с Витькой уже перекусили, но приготовились перекусить повторно.
— Вы живете один в этом дворце, Владимир Степанович? — спросил я, загребая ложкой рыбешку в томате. В слове “дворец” вопреки моему желанию просквозило ехидство, и Решетников поджал тонкие губы.
Положение спас Витька:
— Расскажите о своей жизни, ваше величество!
Вот в его тоне был искренний интерес.
— Вы очень воспитанный молодой человек, — сказал ему Решетников, улыбаясь. — Так и быть, расскажу. Я живу в Поганом поле… Кстати, предпочитаю называть его Полем Чудес, а не Поганым… Погань там, где люди… Так вот, живу я здесь десять лет, с тех пор, как покинул эту пародию на государство, Вечную Сиберию.
Я кашлянул и спросил:
— Почему это пародия, ваше величество?
Я и сам прекрасно представлял, почему, но заинтересовало мнение этого чокнутого, но талантливого чувака, которому Рептилоиды почему-то позволяют обитать за пределами Вечной Сиберии.
— Потому что если нет народа, а есть только рабы, то это не государство, а жуткая пародия на него. Не человек, а лишь скелет в одежде.
Меня против воли передернуло — в памяти воскресла сцена с пугалом. Решетников, не замечая мои корчи, продолжал:
— Рабско-диктаторские режимы вроде нашей хваленой Сиберии иногда творят великие вещи — как правило, на костях миллионов рабов. Египтяне построили свои пирамиды, древние китайцы — Великую Стену. Но цена чрезмерно велика и отзывается эхом боли в веках… Страна надрывается и спустя короткое время обращается в прах, как это случилось с Египтом времен фараонов и династией того императора-гигантомана. И на протяжении многих столетий людям остается грезить былыми достижениями, но сами они не достигают ничего особенного… Я имел несчастье родится в Вечной Сиберии, дорогие гости. Но несчастьем это было бы для нормального человека. Для гения же рабская страна — возможность проявить свой гений еще сильнее, лучше, выше, круче. В условиях тоталитаризма изобретатели куда более изощрены, нежели при мягких режимах, они прошли жесткий отбор, и финиша достигли наидостойнейшие. В свободной стране у изобретателей есть все условия для своей деятельности, у нас же — нет. Я считаю, что для дара изобретательства, а это то же самое, что самопожертвование, мученичество и подвиг, нужна авторитарная подавляющая система.
— А Республика Росс — свободная страна? — спросил я.
Витька взглянул на меня с недоумением и любопытством.
— Что? — удивился изобретатель. — Какая республика? Никогда не слышал.
Я не стал разъяснять. Старик не в курсе, ну и ладно. Вместо этого спросил:
— Как считаете, Поганое поле покрывает весь мир?
— А как же иначе? Если Поле Чудес покрывает не все земли, тогда были бы другие страны, и их жители рано или поздно забрели бы к нам на огонек! Нет, мой дорогой, Вечная Сиберия, увы, последний оплот подобия цивилизации. Поле Чудес когда-нибудь захватит и Вечную Сиберию, и она падет. В сущности, Поле постоянно теснит наше хваленое недогосударство. Совсем недавно случился прорыв Поля, и многие Посады остались заброшенными. Вы их должны были проехать. А завод, где мы познакомились? Думаете, его оставили по своей воле? Нет, нет и нет! Против прорывов Поля Сиберии нечего противопоставить — и Чистая Дружина, и божественный Председатель собственной персоной совершенно бессильны! Совсем скоро новый прорыв сотрет с лица земли Князьград и все оставшиеся Посады, и вся планета станет Полем Чудес.
Сказанное мне не понравилось. Если у “Его Величества” нет гостей из других стран, то из этого не следует, что других стран не существует. Поганое поле, вероятно, имеет барьер, за который просто так не пробраться.
