class="p1">— Чего? — не понял Витька.
Я не ответил — не сейчас.
НОРМАЛЬНЫЙ РАДИОАКТИВНЫЙ ФОН — НЕ ВЫШЕ 50 МИКРОРЕНТГЕН В ЧАС
— Спасибо, — сказал я.
— Да с кем ты базаришь?
Взволнованный, я разъяснил ситуацию, попутно садясь за руль и включая двигатели. Индикаторы батарей показывали стопроцентный заряд — если Решетников не наврал, то этот показатель не должен меняться в течение лет пятидесяти. Да и то, если все эти пятьдесят лет мы будем ехать без остановки. Если наврал, то мы всяко сэкономим на наших “родных” аккумуляторах.
Я вырулил к основной дороге и повернул на мост. Через мост мы перебрались благополучно и снова углубились в лес.
Некоторое время молчали, переваривая события утра.
Молчание первым нарушил Витька:
— Там… в Посаде ты назвал себя другим человеком… Сказал, что у тебя была другая жизнь. Что ты имел в виду?
Вот, блин, вспомнил! Ладно, кажется, пришло время ввести моего спутника в курс дела, времени полно.
Вводил в курс дела я Витьку целый час, пришлось отвечать на массу вопросов об обычном мире — что такое визитки, как можно быть безработным, куда смотрят Модераторы, почему за жилье надо платить и почему кафе — это не столовая, где похавать можно бесплатно, и зачем вообще туда ходить.
Когда я закончил, описав пробуждение в “Квест-зале”, Витька спросил:
— А вдруг вся твоя предыдущая жизнь и есть глюк?
— Да не может этого быть! — неожиданно для самого себя крикнул я.
— Ладно-ладно…
— Тогда надо предположить, что прямо сейчас у меня глюк и ты мне мерещишься!
— Но я же знаю, что настоящий…
— Вот и я знаю! И жизнь моя прежняя настоящая! Ваша Вечная Сиберия с этим дерьмовым полем — всего лишь зона экспериментов плохих людей, вы все марионетки, просто не понимаете этого. А вокруг вас обычный мир… И он гораздо лучше вашей Сиберии.
Витька помолчал. Ровно гудели двигатели, машина покачивалась на неровностях, шелестела трава под днищем, о лобовое стекло разбивались мошки.
— В вашем мире все счастливы? — внезапно спросил Витька.
— Не все, но возможности для счастья есть у всех.
— И нет рейтингов, Модераторов и Админов?
— Я же сказал, что нет, — проворчал я, а сам подумал о базах данных и социальном рейтинге в некоторых странах. И про ментов, которые не лучше Модераторов. Твердо повторил: — Нет. Ни рейтинга, ни чипов в башке. И Модераторов тоже нет.
— Классно! — обрадовался Витька. — Значит, мы едем в твою страну?! Получается, жить там хорошо! Наверное, это Республика Росс, о которой ты говорил?
— Нет, про Республику Росс я ничего не слышал. Моя страна называется Россия, и это не Республика, а Федерация.
Я рассказал о надписи на пластине под капотом. Витька об этом впервые слышал.
Мы ехали примерно часа два. Солнце поднялось над головой, было жарко, как в тропиках. Дорога ухудшилась, мы ползли еле-еле, объезжая бездонные ямы и поваленные замшелые стволы. Нас окружал лес без признаков жилья. Возле небольшой речки с заросшими берегами мы остановились на обед. Индикаторы батареи по-прежнему показывали 100 %, хотя должны были немного подсесть. Я старался сильно не радоваться этому обстоятельству, чтобы не сглазить.
Во время стоянки Витька заглянул под капот, убедился насчет надписи о Республике Росс и Поганом поле. Наглядное подтверждение моих слов его поразило, будто он до последнего мне не верил. Долго молчал, потом, когда тронулись в путь, заговорил:
— Почему раньше не сказал, что из другого мира? И про апгрейд?
— Когда раньше? — недовольно спросил я.
— Да хотя бы вчера, когда мы полдня в грозу в том доме прятались. Нам разговаривать не о чем было.
Я поджал губы, не отрывая взгляда от дороги. Чувствовался некий наезд от Витьки.
— Не хотел.
— А что ты хотел?
— Я просто хотел домой! — раздраженно сказал я. — И до сих пор хочу! Это моя главная и единственная цель!
— Я заметил. Ты перед гением не защищал Вечную Сиберию, хотя некоторые жители к тебе отнеслись с добротой.
Вот чего не люблю, так это того, когда кто-то — особенно салага — начинает мне читать мораль и в чем-то упрекает.
— А некоторые отнеслись не с добротой! — огрызнулся я.
— Теперь будешь им мстить? Как Решетников?
Я с трудом удержал в себе зародившийся огненный ком злости. Спокойно сказал:
— Я никому ничего не должен, усек? Всем не поможешь, вот я и не рыпаюсь. Я человек маленький и прекрасно это осознаю. Моя хата с краю.
— Тебе начхать на всех, да? Как и на меня. Ты меня взял с собой, потому что я тебе нужен.
— Мы оба друг другу нужны, — поправил я. Злость немного отступила.
— Я понял, — не стал спорить Витька.
— Ты вроде не имел ничего против того, что у нас деловые взаимоотношения.
— И сейчас не имею. Просто хочу тебя понять.
— Понял теперь?
— Нет. Вот ты хочешь домой. Но ты не дома — ты в Поганом поле. А рядом я и иногда другие люди. Почему бы тебе с нами не подружиться по-настоящему, а не просто использовать, когда нужно? Ведь когда я тебе перестану быть нужным, ты меня бросишь?
— Усыновлять точно не буду.
— Родители мне не нужны. Только друзья.
— Вот и найдешь друзей среди Отщепенцев.
— Если Великая Сиберия — зона экспериментов, то нет никаких Отщепенцев. Можно спрятать в тайге маленькие посады, но нельзя скрыть большие поселения.
Он был прав. Я не ответил. Некоторое время ехали молча, тайга не менялась, небо в узкой полоске между кронами наверху бледнело. Я начал дремать — наступил водительский транс, — но в какой-то момент рывком пришел в себя: лес неожиданно кончился, потянулись поля.
Вдали, прямо по курсу над горизонтом вздымались циклопические небоскребы — повыше нью-йоркских, наверное. Прямоугольные, цилиндрические, треугольные, трапециевидные, всевозможных причудливых форм. На сверкающих стенах некоторых высоченных зданий зеленели пятна растительности — на балконах росли целые рощи.
Обомлев, я нажал на тормоз слишком резко, и мусоровоз нырнул носом вперед, Витька уперся ладонями в панель, я вцепился в руль.
— Что… за… херня? — выдавил я.
Витька несколько раз вдохнул и выдохнул. Проговорил:
— Зона экспериментов, говоришь?..
Мусоровоз застыл посреди дороги. Полотно покрывали сор и ветки, нанесенные ветрами. Было удивительно тихо, разве что легчайший ветерок шумел в разнотравье за обеими обочинами и хрустели мои пальцы, вцепившиеся в руль, пока я, хлопая глазами, таращился на городской пейзаж.
Город определенно покинут и заброшен. Когда-то это была ультрасовременная столица — настолько ультра и настолько современная, что Москва и Дубаи отдыхают.
— Ты
