сохранить.
Я начал тренироваться, но каждая тренировка давалась с трудом. Мышцы болели, и каждое движение отзывалось болью. Но я знал, что не могу сдаться. Это было моё личное испытание — доказать себе, что я могу восстановиться, даже если никто вокруг не верит в это. Я учился использовать свою слабость как новую силу. Если раньше я полагался на скорость, то теперь мне приходилось работать над точностью и хитростью.
Вскоре я начал брать небольшие задания, не связанные с прямым боем. Я фокусировался на разведке, ловушках и тактике — том, что не требовало от меня излишних физических затрат, но всё ещё оставляло пространство для роста. Гильдия вновь стала потихоньку доверять мне, хотя и не давала крупных миссий. Но я был благодарен даже за это. Каждый новый день был шансом стать лучше, умнее, сильнее.
Однажды, во время очередного задания, я встретил Альву. Она стояла у края рынка, наблюдая за мной с лёгкой улыбкой на лице. Я подошёл к ней, и она подмигнула, словно знала что-то, что ускользало от меня.
— Ты выглядишь лучше, чем я думала, — сказала она, прислонившись к стене. — Не каждый бы вернулся из того боя.
— Я умею удивлять, — ответил я, сдерживая горечь в голосе.
Альва кивнула, и на мгновение между нами повисла тишина. Мы оба знали, что я пережил нечто большее, чем просто схватку с монстром. Но об этом не нужно было говорить вслух. Альва была одной из немногих, кто видел меня не просто как авантюриста, но и как человека, готового бороться, несмотря ни на что.
— Мы с тобой ещё встретимся, Терн, — сказала она, отходя в сторону.
Я смотрел ей вслед, чувствуя странное спокойствие. Возможно, моё место всё ещё не было определено, но я знал, что у меня есть путь, который мне предстоит пройти. Гильдия, битвы, сделки — всё это было лишь частью того, что мне предстояло преодолеть.
После той битвы с лидером орды я чувствовал, что внутри меня что-то сломалось. Вернувшись в гильдию, я старался держаться как прежде, но всё казалось тусклым и безвкусным. Простые вещи больше не приносили ни радости, ни облегчения. Я ел без аппетита, тренировки давались с трудом, а сон приносил лишь беспокойство. Опустошение грызло меня изнутри. Я не мог избавиться от ощущения, что вместе с той магией я потерял часть самого себя — свою душу, или её часть.
С каждым днём я чувствовал, как внутри нарастает безразличие. Никакие мелкие задания, тренировки или общение в гильдии не могли заполнить эту пустоту. Я был жив, но это существование казалось мне пустой тратой времени. Мне нужен был глоток адреналина, нечто, что заставило бы сердце биться быстрее, чтобы снова почувствовать, что я ещё живой. Или... перестать чувствовать вообще.
В какой-то момент я просто не выдержал. Я не хотел ни одобрения, ни признания — я хотел что-то настоящее. Я решил взять задание, которое никто не решался выполнить. Заброшенные катакомбы под городом были опасны и полны смертельных ловушек. Многие говорили, что они прокляты, и давно никто не рисковал туда спускаться. Но для меня это место было идеальной возможностью испытать себя или... встретить конец.
Катакомбы встретили меня тьмой и затхлым запахом, словно сами стены этих древних туннелей дышали смертью. Я шёл вперёд, не зная точно, что ищу. Каждый шаг отдавался эхом, и каждый шорох отзывался на моих нервах. Я чувствовал, как за каждым поворотом меня поджидает опасность, но это было лучше, чем то, что осталось снаружи. Пусть страх хотя бы напомнит мне, что я всё ещё жив.
Я двигался вперёд, сосредоточенно вглядываясь в тусклый свет факела, который едва разгонял густую темноту катакомб. Воздух здесь был затхлым и тяжёлым, пахло сыростью и чем-то ещё, пряным и неприятным, словно стены этих туннелей впитали страхи и муки тех, кто когда-то был здесь до меня. Каждый шаг отдавался гулким эхом, и я старался ступать тише, чтобы не потревожить мрачную тишину.
Первое, что бросилось в глаза — это древние следы цивилизации, давно ушедшей в небытие. Потрескавшиеся каменные плиты под ногами, полуразрушенные барельефы на стенах, странные символы, смысл которых я не мог понять. Всё это словно дышало забвением, и в этом забытом месте не было места живым.
Я продолжал идти, но с каждым шагом становилось всё яснее, что эта тишина — обманчива. Ловушки были повсюду: я обнаруживал их едва заметные следы — расшатанные плиты пола, которые могли сработать от малейшего давления, потемневшие от времени механизмы, готовые обрушить на неосторожного исследователя каменные обломки. В какой-то момент мне пришлось остановиться и осторожно передвинуться вбок, когда из стены выстрелили ржавые шипы. Даже спустя десятилетия или даже столетия, они всё ещё оставались смертельно опасными.
Каждое мгновение здесь было наполнено напряжением, и сердце билось всё быстрее, отчего во мне просыпалось желание жить. Я ощущал, как адреналин разливается по венам, заставляя тело двигаться быстрее и точнее. Впервые за долгое время я ощущал себя не просто живым, но и по-настоящему сосредоточенным. Это чувство заглушало ту пустоту, что мучила меня изо дня в день. Пусть только на миг, но я ощущал цель и остроту момента.
Однако, чем глубже я уходил в катакомбы, тем так же сильнее ощущалась неведомая тяжесть. Казалось, что сами стены давили на меня, словно стремились затянуть в свою темноту и не отпустить. Несколько раз я ловил себя на мысли, что идти дальше — безумие, что лучше развернуться и вернуться в город. Но эта мысль вызывала лишь раздражение. Я пришёл сюда не для того, чтобы убегать поджав хвост.
Внезапно я услышал далёкий шорох, будто камень откатился из под чей-то ноги. Я остановился, прислушиваясь, и в эту же секунду почувствовал, как что-то сзади меня едва уловимо движется. Я резко обернулся, но увидел лишь темноту. Инстинкты подсказывали, что я здесь не один, и эта мысль пробирала до костей.
Я продолжил идти, но теперь каждое движение давалось через настороженность и скрытую тревогу. Моё внимание было направлено не только на ловушки, но и на тени, которые, казалось, следовали за мной по пятам. Я сделал шаг вперёд, и в этот момент почувствовал, как земля под ногами слегка подалась вниз. Со звоном активировался механизм, и что-то тяжёлое начало двигаться в темноте позади меня.
Я резко обернулся, но было уже поздно. С грохотом опустилась массивная каменная решётка, отрезав
