(от крошечных, с горошину, и до массивных напольных, со множеством движущихся фигур). В каждом цеху к их процессии присоединялся кто-то из мастеров, да не один, и за отрядом уже тянулся длинный ручеёк мастеровых гоблинов.
Затем они прошлись по целой веренице мастерских, в которых изготавливались тончайшей работы ювелирные изделия.
— Интересно, — Марина крутила в руках маленькую диадему. — Какой стиль, посмотри! Я бы сказала — изысканно. Не в каждой эльфийской мастерской тебе покажут такое.
— Ах, мадмуазель! — горько воскликнул Скребоварс. — А шо ви скажете, если я вам открою, что многие эльфийские ювелирные дома существуют только в воображении их покупателей?
— Как это? — не поняла Марина.
И тут состоялось внеочередное собрание представителей гоблинских профсоюзов. Тёмному властелину (не забываем — будущему, но жаловались ему натурально как вполне себе действующему) плакались на несправедливость и ущемления.
Петька послушал, как эльфы скупают изделия за бесценок и бьют свои клейма, выдавая изящные движущиеся игрушки за собственное производство. С ювелиркой дело обстояло ещё плачевнее. Практически никто из зрелых гоблинов не мог подниматься хотя бы в верхние пещерные ярусы без ущерба для собственного здоровья. Чаще всего эта редкая способность соседствовала со склонностью к бухгалтерии, и ранее, согласно старым записям хроник, гоблины успешно сотрудничали с гномами, нанимаясь к ним для ведения финансовых расчётов, делопроизводства и прочей бумажной работы. Вот это память гнома Тури подтверждала в полный голос.
Гномы же в свою очередь выступали посредниками гоблинов в торговых делах — они парни хоть и прижимистые, но цену давали честную. А теперь — ой, вэй! — гномы ушли неизвестно куда, а эльфы ведут дела настолько бесстыдно, что совсем уже край. Гильдия бухгалтеров от безысходности пересчитала старые сметы и провела ревизию бухгалтерской отчётности за четыреста лет назад, а те смельчаки, что рискнули заключить внешние контракты, пропали в вампирском баронстве, и более трёх лет от них ни слуху, ни духу…
Ну, в том, что рано или поздно в тёмных делишках проявятся вампиры, Петька как-то даже и не сомневался.
Он сидел на маленькой гоблинской скамеечке, подперев подбородок кулаком, и думал. Десятки фосфоресцирующих жёлто-зелёных глаз смотрели на него с надеждой и отчаянием. Наконец он принял решение и поднялся:
— Все вы слышали: тёмный властелин идёт к своему престолу. Девять недель. Вы так долго ждали — так продержитесь ещё малое время, и я возьму Город Гоблинов под свою защиту, — гоблины завозились, переглядываясь. — Ваша задача: выжить. Не подавайте виду, что что-то идёт не так. Продолжайте торговать с перекупщиками — у них не должно возникнуть и тени сомнений в том, что их кормушка будет вечной. Отправьте молодняк — пусть разбросают споры грибов по верхним галереям, это хотя бы немного отвлечёт сборщиков от ведущих в Город тоннелей. И что там с железным лесом?
— Если мне будет позволено… — поднял руку пожилой гоблин.
— Говори.
— Это идея ребят из моей мастерской. Мы хотим отпугнуть сборщиков.
— Как твоё имя, мастер?
— Быстротукс, к вашим услугам, мой господин, — степенно поклонился гоблин.
— И какова же ваша идея, мастер Быстротукс?
— То, чего эльфы не любят, — глаза гоблина сделались хитрыми, — старая технология «матушка Шалоб» — клейкая паутина и пауки. Не такие большие, конечно, — он изобразил нечто размером примерно с яблоко, — зато много.
— Так матушка Шалоб — работа вашей мастерской? — с невольным любопытством уточнил Петька.
— Верно, мой господин. Работа моего пра-пра-прадедушки! Мы с парнями опирались на старые чертежи, немного адаптировали под современные требования, — Быстротукс явно гордился своим делом. — К тому же, матушка Шалоб — разработка крупногабаритная, штучная, и для её активации потребовалось привлечение эльфийских магов, — гоблин нахмурился: — Я читал пра-пра-прадедовы дневники, и меня посетило странное чувство, что те, старые эльфы, — совсем не такие, как нынешние. Они не считали похвальным обманывать иноплеменников, к какой бы расе те ни принадлежали, — в углах губ старого гоблина залегли горькие складки: — Тогда эльфы держали слово. Но мы уже много столетий не обращаемся к ним за помощью.
Собрание согласно загудело, мол: точно, обращаться за помощью к эльфу — себе дороже встанет, сто раз пожалеешь и прочее в таком духе.
— А без магии наши паучки останутся всего лишь игрушками, — с сожалением вздохнул Быстротукс, — но всё же они будут бегать и даже кусаться. Будем надеяться, что это прикрытие продержится девять недель.
— Я помогу, — сказала вдруг Марина, и всё собрание уставилось на неё округлившимися, как у котят, глазами.
— Смею заметить, госпожа, — взгляд Быстротукса сделался особенно цепким, — я много повидал на своём веку эльфов и склонен предположить, что вы не совсем эльф…
Марина расцвела клыкастой улыбкой:
— Скажу тебе больше, почтенный гоблин: я вообще не эльф, — эльфийские ушки сменились чёрными лисьими, а за спиной мелькнуло веером и исчезло девять призрачных лисьих хвостов.
Скребоварс подошёл поближе и с торжественной дрожью в голосе вопросил:
— Следует ли нам понимать, что главная ведьма тёмных земель возвращается?
— Вы поняли верно, — милостиво кивнула Марина. — Главная ведьма возвращается, сопровождая истинного владыку.
Оказывается, даже пожилые гоблины способны ещё как пронзительно орать от восторга!
На вопли уважаемых старейшин стянулась бо́льшая часть этого уровня. Пока Марина колдовала в мастерской Быстротукса, а Петька общался с группой бухгалтеров на закрытые темы, привалили ещё, с низлежащих уровней — всем хотелось взглянуть на тёмного властелина и его ведьму хоть одним глазком. В итоге их провожала такая демонстрация — весь центральный вестибюль учебки можно было бы забить до отказа. Петька сморгнул эту замечательную картинку, обещал по возможности выяснить что-то про пропавших гоблинов, и они отправились наверх, сопровождаемые ликующими воплями.
ВЕРХНИМИ ГАЛЕРЕЯМИ
Они выбрались в достопамятный коридор, с которого началось знакомство с гоблинами, и направились дальше верхними галереями. Здесь было довольно много света, и надобность в фонарях отпала. Вид заброшенных залов вызывал у Петьки (а точнее — у гнома Тури) горечь и отчаянную ностальгию. И множество попутных мыслей.
Значит дело-то вовсе не в гоблинах, на которых с такой радостью валят все грехи светлые. Интересно, что у них там с квестами в Сумрачные горы? Поди, тем, кто выламывает и вывозит на светлую территорию статуи, ещё и грамоты дают, что-нибудь вроде «За спасение художественного наследия гномов Нории». А в городах какие-нибудь музеи организованы, типа старинных Лондонских, куда свозили памятники искусства со всех стран, оказавшихся неспособными отбиться от такого благодеяния…
Мдэ-э-э…
Петька вошёл в очередной зал и остановился как вкопанный. Какие здесь были витражи! И ведь ни одного осколка не осталось! По-любому, какие-то светлые твари «спасли».
Страшно хотелось плеваться и ругаться, но уважение к месту было сильнее.
Урук-хай подошёл и выжидающе остановился рядом, явно ожидая возможности что-то сказать.
— Говори, Бруг.
— Мой господин, могу я узнать, как долго вы планируете идти коридорами Нории?
Стоит ли раскрывать свои планы орку, с которым познакомился (по времени квеста) фактически вчера? Однако, тёмный медальон молчал и никаких знаков возможного предательства не подавал.
— Первоначально я предполагал провести хоббита в обход Лутлориена — владычица Галавриэль, как ты понимаешь, не сильно была бы мне рада. Подгорные пути позволяют пройти до самых южных пределов Нории, с тем, чтобы выйти на поверхность малыми торговыми воротами, минуя Изенград. Но теперь состав нашего отряда изменился, и я в некоторых раздумьях.
Урук-хай нахмурил брови, прикидывая…
— Насколько мне известно, километрах в двадцати южнее все пути сообщения, созданные гномами, разрушены. Возможно, вам удастся найти мелкие обходные коридоры где-нибудь на нижних уровнях, но мне о таких ничего не известно.
В воздухе повисло: и сколько времени уйдёт на поиск таких обходных путей — тоже непонятно.
Тури, старший мастер посёлка у Круглого озера, представил себе оживлённые трассы, по которым то и дело проходили гномы, провозили товары и материалы…
— Кто это сделал?
Бруг повёл плечами, что можно было бы счесть жестом неопределённости:
— Говорят, сами же гномы, когда бежали из северной Нории — в надежде закрыть путь Барлогу. Огромный провал разделяет северную и южную Норию уже несколько сотен лет.
Петька вдруг почувствовал смертельную усталость:
— Я очень давно не был в этих местах, Бруг, — изнутри так и рвалось «я очень давно не был дома», и Петька сдерживал эти слова изо всех сил.
Урук-хай слегка склонил голову:
— Если мы покинем Норию сейчас, то сможем выйти на тропу, проходящую по восточному склону гор до самого зачарованного леса.
