— И я и Крис прекрасно знаем об опасности со стороны наших же соклановцев, — продолжил вампир после глотка вина. — Однако проблема в том, что угроза не исчезнет и в том случае, если мы исполним договор. Более того, чем меньше у нас остается войск, тем больше опасность. Мы с Крисом это понимаем, пойми и ты.
— Если такое произойдет, клан посыпется как карточный домик, — возразил маг. — Совместные действия станут невозможными. Да и без согласования с главой такое не провернуть. А Максимус честный парень. За ним никогда не было мутных схем. Иначе, он бы не смог создать наш клан.
— Наверное так, — решил не спорить вампир.
Разговор на этом сам собой затух. Каждый осознал его бессмысленность.
— Мы выступаем через час, пусть твои питомцы будут готовы, — наконец произнес Грилон.
Напоследок бросив взор на Роксалану, и явно испытав к той что-то отличное от презрения, маг круто развернулся и ушел прочь. Октавиан же раздраженно оскалился. Ему не нравились такие взгляды на его женщину.
— Наконец-то он ушел, — произнесла Роксолана, грудью прижавшись к его руке. — У меня появилось столько интересных идей, как нам провести следующие часы. Если исполнить все, может даже не хватить времени.
Тонкие изящные пальцы с острыми ногтями прошлись по его груди.
— Но для начала, не хочешь выпить? — в руках вампирши показалось два бокала. Оба полнились красной жидкостью, но уже не вином, а густой кровью. Она была не столь хороша, как свежая, испитая из все еще живого тела, но даже в таком виде была слаще любого вина. В том числе для Октавиана. И он не стал отказываться от предложения, сначала решив попробовать кровь, а затем и свою женщину. В конце концов, если мир становится неустойчивым и хрупким, готовым рухнуть от неосторожного вздоха, лучшее, что можно сделать — наслаждаться каждым его мгновением.
…
Спустя десять часов.
Ночь уже давно вступила в свои права. Безлунна, темная, она была почти непроглядной в чащобе леса, и лишь чуть более светлой на болотах, под тусклым сиянии звезд. Но то для обычных существ. Вампиры великолепно ориентировались в такой обстановке, доказывая это прямо сейчас.
Девять детей ночи, семь птенцов и два духа крови сумели в рекордные сроки преодолеть густой лес, а теперь застыли на его опушке, вглядываясь в далекие очертания ограды и скрывавшихся за ней домов. Ориентир на эту деревню они получили от Грилона и без труда проложили к ней путь. А сейчас с жадностью смотрели на место, которое наконец сможет избавить их от жажды.
— Вперед!
Одно слово и девять теней сорвались со своих мест. Даже не используя магию крови они разогнались до такой скорости, что для простого наблюдателя превратились лишь в смазанные тени. Хотя в нынешней темноте он бы просто не смог их рассмотреть до того момента, как стало слишком поздно. Впрочем, наблюдателей здесь и не было.
Без всяких помех вампиры добрались до стен поселения, в одно движение преодолели их, а затем ворвались в дома. Все для того, чтобы затем издать полный злобы и разочарования вой. Поселение оказалось покинуто. В нем не было ни одной живой души. И сколько бы вампиры не искали, они так не смогли найти ни постояльцев, ни следов, куда те ушли. Время и усилия рейнджеров надежно устранили все улики. В результате чего этой ночью единственной кровью, что смогли отведать вампиры, стала взятая из собственноручно убитого оленя. Вовсе не то, что могло насыть девять монстров. А ведь впереди их ждали долгие часы, в которых не получится получить и капли драгоценной жидкости.
…
Утро пятнадцатого дня от падения Завесы. В тридцати километрах южнее замка Энквуда.
Войско с шумом и грохотом двигалось по дороге. Четкой равномерной поступью вышагивали големы, дребезжали роботы, скрипели траками гигантские паровые големы. Последние были настоящим чудом гремлинской механики или же ожившей фантасмагорией самых безумных земных инженеров. Поставленные на гусеницы, каждый метров по девять в высоту, совершенно разные, но сходные в одном — чудовищном бронировании и наличии мощных огнеметов.
Для целей уничтожения армии в чистом поле или взятия крепостей они подходили как никто иной хорошо, да и залетным драконам вполне могли дать прикурить, по крайней мере в том случае, если те позволят себе изображать мишень.
Были у данных монстров и недостатки. Помимо очевидного, в виде непрекращающегося грохота при передвижении, к ним относилась то, что эти устройства оставались механизмами. Более того, гремлинскими механизмами. А потому поломки в них были неизбежны, причем не только на поле боя, но и в ходе обычного марша. Но с этой напастью гремлины научились жить и бороться, прямо на ходу устраняя незначительные повреждения. Вот и сейчас парочка механиков, устроившись на броне своего голема, во всю увлеченно копалась в его внутренностях, чиня возникшую неполадку. Ну и попутно разговаривая обо всем том, что было интересно подчиненным мага.
— Эх, Шибрик, вот идем мы уже вторую неделю к ряду, а ни одной справной бабы не встретили. Будто в заднице Ауле оказались. И что только наш господин тут забыл?
— А как же вампирши? — подначивая, спросил Кизинак, его напарник. — А что, сиськи большие, жопа еще лучше. Чем тебе не нравятся?
— Эта мертвечина? Да у них, должно быть все нутро сгнило. А как в койку затащишь, так и сам самого дорого лишишься.
— Да ты оптирист, нет оптилист… Да как это слово звучало? А духи с ним! Слишком ты уверенно настроен, в общем. А я тебе скажу, что если только полезешь к этим чудищам, то до постели дело не дойдет, в раз отрубят все самое дорогое, а потом еще и сожрут.
— Это да, — сразу посмурнел гремлин. — Как на этих кровопийц глянешь, так сразу понимаешь — стоит отвернуться и набросятся. Звери это, настоящие звери. Даже хуже. Животных приручают, бывает, а эти твари каждую следующую секунду не знаешь, что и выкинут. И зачем только наш господин с ними связался? Надо было этой нежити в поход, так пусть бы и шла, нам что с того? Как по мне, люди так будут получше этих монстров. У них и бабы есть справные.
— Тише ты! — чуть прикрикнул Кизинак. — Я может с тобой и согласен, в чем-то, но такие мысли лучше держать при себе. А то дойдут эти слова до нашего господина, и тогда уже не вампирши, а он сам тебя на голову укротит, или пламенем испепелит. Не нам обсуждать его решения.
— Да, да, конечно, — поспешил согласиться Шибрик. — Это я так сказал. Не подумал. Ты же знаешь, за господина я горой! Хоть сейчас палец на отсечение дам. С ноги.
— Лучше помолчи Шибрик, видят духи, помолчи!
— Ай!
— Да что там у тебя еще случилось⁈
— Дурная железяка попалась. Я ее потянул… — принялся объяснять гремлин, демонстрируя поджаренную и окровавленную ладонь.
— Это голова у тебя дурная, а с железякой все в порядке. Было, пока ты своими кривыми руками не полез! А ну быстро перевяжи. Духи, и за что мне такого напарника дали!
Два гремлина еще продолжали перебраниваться не понимая, что пустяковое на вид происшествие предвещало колоссальные проблемы.
…
За несколько минут до этого события.
Октавиан сидел в карете, в весьма приятной компании. В правой руке он держал бокал вина, левой обнимал любовницу, беззастенчиво ластившуюся к своему господину. Двое пребывали в той обстановке, что словно сама собой предполагала негу и наслаждение. Но на деле атмосфера здесь витала совершенно иная.
Роксолана была напряжена и прижималась к игроку не в очередном акте любовных игришь. На деле она искала утешения, спасения от мучившей ее жажды крови. Это желание было похоже для вампирши на растянутую пытку. Уже четвертый день подряд оно то вспыхивало, то не на долго заглушалось. И вот сейчас вновь нарастало в экспоненте, грозя свести с ума. И даже обещание, что к вечеру свежая кровь окажется доступной, помогало не слишком значительно.
