положил чемодан в сторону и, приглядываясь к следам, пошел дальше. Карина молча схватила чемодан, потащила его следом за собой, звук при этом был, как будто грузчик, чертыхаясь матом, с надрывом тащит инопланетянина, с которого не догадались снять скафандр.
— Сколько еще? — не выдержала она.
— Кураторов спроси, если они существуют! — ответил Годяй, отшвыривая в сторону очередную рухлядь, бывшую когда-то недоделанным стулом венецианского стиля в попытках гениев девяностых в любых сферах деятельности восстановить фабричную деятельность здания. Однако общий вид цеха, или что это было, говорил о том, что двадцатый век в этом соревновании победил, по крайней мере несущие стены остались в относительном порядке, в отличии от более поздних перегородок.
— Все, больше не могу! — с легкой хрипотцой выдохнула Карина, предложив передохнуть. Годяй, посмотрев на ее покрасневшее лицо, ухмыльнулся, кивнул и пошел дальше к противоположному концу здания. Дойдя до стены, опять всмотрелся в следы, удовлетворенно покачал головой и, завидя перед собой лестницу вниз, сел перед спуском на вынесенную неизвестными вандалами дверь, поджидая теперь уже напарницу, являющуюся одновременно билетом обратно, если, конечно вспрыснутое электронными сообщениями в ее мозг — правда.
Увидев, что ее дожидаются, Карина заставила себя встать и пошла дальше, проклиная себя за, казалось бы, светлую мысль о дорожном неубиваемом чемодане на больших колесиках. Среди груды мусора двигаться с ним было решительно невозможно.
— Как думаешь? — начала она, сев рядом и переводя дыхание, — Здесь спецом все так перемолото, что идти невозможно, или в таких заброшенных зданиях всегда полный трэш?
— Эхо перестроек... — пожал плечами Годяй. — Хотя да, ты права, мусора многовато.
Он посмотрел наверх. Цех цехом, даже кран-балки не демонтированы. Фига себе, ими вроде недавно пользовались. Может... Да не, чепуха. Он встал, помог подняться с ног Карине и уставился на лестницу. Ниже темно, однако, надо бы фонарик достать, который он вчера догадался купить. И чего ради будущего на последние деньги не купишь?
Они спустились на середину пролета, когда Годяй встал, как вкопанный.
— Услышал чего? — послышался сзади взволнованный шепот.
— С тобой услышишь, этот шкаф, призванный в самолетах служить современным женским радикюлем, так громыхает на ступеньках, что мне порою кажется, началась бомбежка, хотя да, между взрывами, кажется я услышал посторонний звук.
— Ридикюль, там не «а», а «и».
— Вот давай в этот торжественный момент вхождения в потусторонний мир разбираться в правильном произношении, может, там, — Годяй указал вниз, — вообще разговаривают на «эсперанто», хотя по внешнему виду входа, похоже, придется изучать бомжарский.
Внезапно сверху раздался голос, заставив обоих спорщиков вздрогнуть от неожиданности.
— Нехорошо так говорить о светлом будущем, господа путешественники во времени. А направлять в глаза свет фонарика тем более неприлично.
Годяй торопливо выключил фонарик, а зря — так их новый собеседник выглядел черной кляксой на фоне инсталляции поздней промышленной разрухи России образца двадцатого века.
— Мы — не путешественники во времени. То есть путешественники, которых вместо отеля такси привезло в обитель прошлого, причем не самого радужного. Уважаемый, не подскажете ли вход в настоящий отель.
— Я так понимаю, вы — Карина и Андрей. — произнесла клякса мужским голосом, не обращая ни малейшего внимания на ответ Годяя. Увидев утвердительные кивки, он взмахом руки предложил спускаться вниз. Спустившись в подвал, вонявшего сырой плесенью, они было остановились, но легкий тычок сзади подсказал юноше, что дорога продолжается. Наощупь Годяй сделал еще несколько шагов, услышал ойканье спутницы и рванулся к ней с самыми хорошими намерениями. Эти намерения вышли ему боком, отразившись болью от соприкосновения с очередной дверью, не замеченной в потемках. Карина при этом оказалось почему-то внизу, придавленная им и своим саквояжем.
— Опять не сработала, — раздался сзади недовольный голос. — Вот почему у вас в прошлом все через жопу, даже электронные замки?
— Потому что это все еще Россия, — захотелось ответить Годяю, но тут невидимая дверь распахнулась, явив за собой длинный приземистый коридор, освещенный тусклым светом редких лампочек под потолком. — Ого! — воскликнул он.
— Не «ого», а бывшее городское бомбоубежище, созданное для рабочих ныне почившего секретного предприятия наверху и прочих служб соседних зданий, успевших сюда добраться во время тревоги. Хорошее место, между прочим, раньше от всех бомб спасало, кроме едреной.
Добрые несколько десятков минут они шли и шли, один коридор сменялся другим, казалось, конца и края этим тоннелям не было. Годяй уже хотел остановиться и поинтересоваться, не в Москву ли они направляются, но тут услышал команду повернуть налево, а за поворотом увидел тупик, означающий окончание скитания по подземельям их родного города.
Наконец-то он ясно увидел их провожатого. Выглядел мужик обычным жильцом подобных местечек, но каким колоритным! Если на медведя натянуть рваную телогрейку, одеть в поношенные берцы, убрать лишнюю растительность с морды, оставив широкие надбровные дуги, сплющить нос и заменить глаза на горилльи, получится слабая пародия на сего представителя гомо сапиенс. Если же прибавить сюда достаточно грамотную речь с легким налетом элементов жаргона обывателей городских теплотрасс, в чем позже Годяй убедился, наверно, будь он актером, к нему из киностудий запись на пару лет вперед была бы расписана.
Чего раззявились, молодежь? — мужик ловко стянул масксеть и их взору предстал самый обычный сканер с ленточным конвейером для досмотра багажа.
— Ботинки снимать? — спросил Годяй, саркастически глядя на сканер.
— Все, как полагается, — ухмыльнулся мужик. — на ту сторону входят без девайсов, если что лишнее имеете, остаётся здесь, я это потом барыгам оптом сдаю. Но из-за слабого финансирования той стороной стеснителен в средствах и вынужден экономить на мелочах, так что милые, спешу огорчить, сами на этой движущейся шконке прокатитесь.
— Что, в будущем наши технологии разве не устарели, раз их через портал нельзя?
— Портаал... — протянул мужик слово, пробуя на вкус каждую букву. — Это у вас портал, а там — прокол соединительной ткани с прошлым. Вот правила досмотра во все времена не меняются, так что прошу по одному на ленту в позе нумер раз. Ноги сжаты, руки опущены по бокам.
— Как же вещи? — растерянно спросила Карина.
— Вещи — дело наживное, — поднял вверх корявый, напоминающий расплющенный и оттого вспухший коготь указательный палец бородатый таможенник, более похожий на рабочего городского кладбища, — пусть пока у меня полежат.
Годяй, ожидая своей очереди, пока негодующая девушка пыталась спорить с мужиком,
